Некоторые читатели журнала Forbes считают, что это нехорошо, когда страна живет в основном за счет экспорта углеводородов, ну и нескольких продуктов первого передела. Что это даже обидно (хотя добывает и экспортирует углеводороды и все такое Россия чуть ли не лучше всех в мире). Что как-то не очень выглядит экономика, состоящая, грубо говоря, из двух секторов: добычи углеводородов и всякого иного ископаемого и сектора услуг (в широком понимании, от шаурмы до услуг нашей российской полиции). И еще эти читатели считают, что российская экономика нуждается в диверсификации путем создания обрабатывающего, машиностроительного сектора с элементами высоких технологий.
Наверное, это действительно было бы хорошо.
Но не очень удобно получается с обстоятельствами и ценой вопроса.
На страницах этого журнала уже неоднократно писалось, что приближающаяся демографическая яма затрудняет обеспечение нового индустриального сектора рабочей силой. Что даже если импортировать неквалифицированных рабочих из Средней Азии (и более квалифицированных — с Украины), то проблема инженерных кадров все равно не решается. Что для сбыта произведенной такими рабочими и инженерами продукции нужно затруднить вход на рынок аналогичной импортной продукции, для чего нужно либо выйти из ВТО, либо удерживать рубль от укрепления (что не всегда удается), либо позвать санитарный надзор (что иной раз выглядит анекдотически).
Заметим, что в последнее время к этим сложностям добавляется и снижение притока прямых иностранных инвестиций, ограничения на трансфер в Российскую Федерацию передовых технологий, затруднения с кредитованием на внешних рынках.
В нормальных обстоятельствах естественный темп сближения уровней ВВП на душу населения развитых и развивающихся экономик в среднем не превосходит 2% ежегодно (см. Roberto J. Barro: Convergence and Modernization Revisited, NBER, Working Paper 18295). Изменение экономической политики в сочетании с внешними шоками обычно влечет временный провал темпов роста ВВП (что в быту именуется «цена реформ»). Срок такого спада может варьироваться, и при рассмотрении в рамках среднесрочного периода такой спад может перекрываться последующим ускоренным ростом (что в быту именуется «отдача от реформ»). В конкретном российском случае скорость проявления «отдачи от реформ» и величина этой «отдачи» будут зависеть от способности применять современные промышленные технологии и от способности разрабатывать новые.
Пока что тут прогнозы не самые благоприятные — передовых технологий извне получить в значимых количествах не удастся (санкции, сворачивание прямых иностранных инвестиций, ПИИ). Что может быть даже более важно — проявятся ограничения как в получении (опять санкции), так и в применении компетенций управления передовыми технологическими комплексами (опять же сворачивание ПИИ). Это означает, что разрыв в уровне ВВП на душу населения между Российской Федерацией и развитыми странами будет сокращаться гораздо медленнее железных 2%.
Собственно, единственной возможностью улучшить ситуацию без проведения всяких банальных политических и институциональных реформ является комплекс мероприятий по повышению уровня трудовой дисциплины российских трудящихся. В первую очередь это борьба с распространением массовых наркотиков (конопли в первую очередь) и алкоголизмом (повышение акциза на алкоголь). Однако эти меры вряд ли будут результативны без морального оздоровления в широком смысле.
Хотелось бы, чтобы новый российский индустриальный рабочий был работящ, скромен и морально чистоплотен. Желательно — верил вышестоящим, даже когда они двигают идею плоской земли на четырех черепахах.
Собственно, в новой российской истории было два периода быстрой и очевидной индустриализации — период с 1907 по 1914 год и с 1932-го по 1953-й. Со вторым периодом есть пока некоторые неясности — непонятно, как можно повторить успехи без трудовых лагерей, да и коммунистическая идея социального равенства как-то сейчас не в тренде. Зато с первым периодом все гораздо привлекательнее: есть мнение, что самодержавие, православие и народность представляют собой вполне нормальную базу нового индустриального скачка.
Правда, тогда был еще и приток французского, немецкого и бельгийского капитала и технологий в экономику Российской империи. Сейчас придется попробовать обойтись без него. И еще надо постараться не забыть про последовавшие войну и революцию.
Так что, может статься, незамысловатая конструкция сырьевой экономики — это как раз то, что не так уж и плохо отвечает сложившимся обстоятельствам.