Резкая реакция США и Евросоюза на действия российского руководства в 2014 году была вполне ожидаема. При этом резкость не превысила определенных пределов. Принимая решения по санкциям, страны Запада вполне отдавали себе отчет в том, что этот инструмент является обоюдоострым, а эффект от него вряд ли окажется быстрым, если будет вообще.
В практике США и ЕС санкции — не редкость, но четко установить причинно-следственную связь между наложением санкций и изменением поведения их объекта сложно или вовсе невозможно: слишком много факторов одновременно влияют на политику и экономику. Даже в относительно небольших странах, например на Кубе или в Белоруссии, внешнее давление на протяжении многих лет и даже десятилетий не приводит к желаемым результатам. Тем не менее от санкций в международной практике не отказываются. Они — символ высокой степени раздражения, когда реакцией на события уже не может быть декларативное заявление, но и для использования военных средств нет причин или условий.
Российские официальные лица неоднократно называли санкции США и ЕС незаконными, указывая, что нормам международного права соответствуют только меры, одобренные Советом безопасности ООН. Но нашим ответом на кризис в российско-турецких отношениях становятся те же санкции — в поисках адекватной реакции трудно изобрести велосипед. На санкции жалуются в ВТО, но результат неочевиден — ответчик может сослаться на Статью 21 ГАТТ, которая позволяет вводить торговые ограничения по соображениям национальной безопасности.
По признанию американских чиновников, санкции планировались как точечный удар по узкому кругу людей, так или иначе причастных к принятию решений политическим руководством России. Действительно, большинство россиян вряд ли могли заметить эффект от самих западных санкций, в отличие от российских «ответных мер», повлиявших на ассортимент и цены в продовольственных магазинах. Также было сложно пропустить падение нефтяных цен, увлекших за собой рубль и ряд других недостаточно твердых валют. Для кого-то чувствительными стали ограничения на традиционные турпоездки в Египет и Турцию. Сформировавшуюся гнетущую атмосферу оказывается даже удобнее относить на счет санкций, хотя их отмена не поднимет цен на нефть, не избавит от террористической угрозы и не выправит конфликт с Турцией.
И Россия, и ЕС, и США могут позволить себе оставаться в условиях санкционной войны годами.
Для Соединенных Штатов Россия не является сколько-нибудь заметным торговым партнером. Для Евросоюза торговые отношения с Россией весьма важны, но существенную их часть ни санкции, ни российские ответные меры так и не затронули. Россия беспрепятственно поставляет на Запад свои природные ресурсы, неизменно остающиеся доминирующей экспортной статьей. Санкции ставят крест на перспективе качественно более тесных экономических отношений вроде зоны свободной торговли, но политических условий и экономической заинтересованности для такого сдвига как не было, так и нет, даже без учета противоречий, возникших в ходе украинского кризиса.
Страдания российских чиновников, которым запретили въезд в США и ЕС, а также граждан стран Запада, внесенных в российские «черные списки», — наименьшая из санкционных проблем. Если сторонам когда-то удастся полностью нормализовать отношения, отмена этих ограничений может стать символическим венцом нормализации. Путь в этом направлении далек и долог, особенно с учетом того, что часть персональных санкций связана с решениями по Крыму.
С Крымом связаны и ограничения экономической деятельности западных фирм непосредственно на полуострове. Визовые правила ЕС формально не являются частью санкций, но осложняют получение виз проживающими на полуострове новыми обладателями российского гражданства. В Евросоюзе эти вопросы редко удостаиваются внимания, хотя именно здесь, казалось бы, гуманитарные соображения требуют корректировки политики. Запад легко может не замечать полный разрыв отношений с двумя миллионами жителей полуострова, но растущая пропасть будет только затруднять поиск компромиссов.
Наконец, наиболее существенные экономические санкции в отношении российских банков и компаний ЕС жестко увязывает с выполнением Минских договоренностей, то есть, так или иначе, с урегулированием конфликта в Донбассе. Хотя позиция США не столь определенная, от них также можно ожидать ослабления санкционного давления в случае существенного продвижения мирного процесса.
Но не стоит ожидать, что разногласия внутри ЕС приведут к снятию санкций даже при сохранении нынешнего положения на востоке Украины.
Детали ранее достигнутых договоренностей могут вновь и вновь уточняться, но сохранение между Россией и Украиной территории с неопределенным статусом и ежедневными перестрелками на линии разграничения определенно помешает отказу от санкций.
Возможности для работы с Россией у многих западных компаний сохраняются и в условиях санкций. Но противостояние все же накладывает отпечаток на бизнес-климат. Кого-то оно отпугивает совсем, в кого-то вселяет неуверенность. Проведение взаимоприемлемых выборов в Донбассе и нормализация обстановки на российско-украинской границе — совсем не фантастические цели, но большинство экспертов не верят в их скорое достижение. Санкционное пугало для инвесторов имеет все шансы остаться в наших полях на годы.