Одним из важнейших событий 2016 года для России станут выборы в Государственную думу, которые должны состояться в сентябре. Все основные участники уже начали к ним явную подготовку, уже звучат первые прогнозы и оценки. При этом значительная часть факторов, которые повлияют на итоги выборов (состав списков, основные идеи и лозунги кампаний, качество агитации и организации) либо еще неизвестны, либо будут меняться и носят в лучшем случае вероятностный характер.
Однако есть не менее важные факторы, которые уже известны и которые, несомненно, окажут ключевое влияние на результаты выборов независимо от того, кто возглавит списки и как проведет кампанию. Речь о самих правилах, по которым проходят выборы. Эти правила, умело подогнанные под особенности электоральной географии конкретной страны, могут — даже без учета личностей кандидатов и технологий последующей агитации — сделать основной результат выборов заведомо известным еще до их проведения.
В этом случае вопрос заключается не в том, кто победит, а лишь в том, с каким перевесом.
К числу данных правил относятся способы голосования, процедуры перевода голосов в мандаты, особенности нарезки избирательных округов и т. д. Если, например, некая партия имеет пусть небольшое, но равномерное лидерство по всей территории страны, а оппозиция не имеет локально сконцентрированной поддержки (то есть нет мест, где она может лидировать), то при мажоритарной системе лидирующая партия победит во всех округах. К примеру, во Франции мажоритарная избирательная система в два тура стабильно оставляет за бортом ультранационалистов и коммунистов (о чем многие почему-то забыли в ожидании результатов недавних региональных выборов). Не менее известен классический политологический пример: если бы в Германии 1930-х вместо пропорциональной системы была бы мажоритарная или смешанная, Гитлер, скорее всего, никогда не пришел бы к власти.
В Госдуму по партспискам будут избираться лишь 225 депутатов из 450. Поэтому любой анализ предстоящих выборов должен учитывать как ситуацию по мажоритарной, так и ситуацию по пропорциональной части — ведь итоговый результат будет их совокупностью.
Перспективы мажоритарной части
Мажоритарная часть российской Госдумы является для оппозиции наиболее проблемной — даже безотносительно способа нарезки самих округов. Чтобы победить в округе, нужно не просто иметь значимую поддержку, нужно занять в нем первое место. Как правило, это под силу кандидатам либо с административной поддержкой, либо с большими финансовыми ресурсами (что в последние годы часто корреллирует с административной поддержкой), либо изначально имеющим высокую личную известность и популярность.
Размер административно зависимого и конформистски настроенного электората (ключевого ресурса власти) по разным регионам разный. Как правило, он составляет 10-20% от списочного состава избирателей и тем сильнее влияет на результат выборов, чем ниже явка остальных. То есть при низкой активности основной массы электората он вполне может обеспечить 50-60% реальной явки. К этому надо добавить различные технологии фальсификации, в том числе особенно популярное после событий 2011-2012 «круизное голосование» (массовое голосование организованных групп за непришедших, которое намного тяжелее фиксировать, чем привычное переписывание протоколов или «ломовые» вбросы бюллетеней пачками).
Опыт региональных и муниципальных выборов последних лет показывает, что подавляющее число мест (или вообще все места) по округам получают кандидаты власти. Так, на выборах региональных парламентов 13 сентября 2015 года «Единая Россия» выиграла 213 округов из 230 (92,6%), а на выборах горсоветов региональных центров — 491 округ из 543 (90,92%). При этом те немногие независимые кандидаты и кандидаты от иных партий, которые победили в остальных округах, — это порой те же кандидаты от власти, просто по разным причинам выдвинутые не от «Единой России».
Учитывая, что на выборах в Госдуму сами округа много больше по размерам, а предвыборные кампании существенно дороже и организационно сложнее, ситуация может оказаться еще хуже, если только часть округов заведомо не будет «зарезервирована» для неких инопартийных или формально независимых кандидатов.
Эту изначально тяжелую для оппозиции ситуацию еще больше ухудшает варварская нарезка мажоритарных округов.
Явный джерримендеринг (то есть установление границ округов таким образом, чтобы создать преимущество одному из кандидатов или партий) в российском варианте стыдливо именуется «лепестковой» нарезкой. Как правило, крупнейший город региона не превращается в единый городской округ (или несколько округов), а дробится на несколько частей, к которым добавляются идущие лентой к границам региона периферийные районы. При этом сам общепринятый термин «джерримендеринг», обозначающий махинации с границами округов, официальных политологов пугает. Хотя, например, в США разработан даже индекс джерримендеринга, учитывающий географические особенности границ территории, на которых проходят выборы.
«Лепестковая» нарезка, являющаяся чрезмерной перестраховкой власти, очевидно продиктована общей философией: раздробить, насколько возможно, наиболее независимый и протестно голосующий городской электорат. При этом власть, видимо, будет стараться снизить явку в городах и максимально увеличить явку периферии всеми возможными способами, включая прямые фальсификации.
Проблемы с «лепестковой» нарезкой нет в 32 регионах, где образуется единственный мажоритарный округ. Также проблема «разбавления» городских избирателей сельскими не касается Москвы (15 округов) и Санкт-Петербурга (8 округов). Дифференциация политических предпочтений внутри обеих столиц, конечно, имеется, но она совсем иного рода и степени, чем разница между предпочтениями горожан и жителей аграрной периферии.
Что касается остальных регионов, то наибольшее количество округов находится в Московской области (11), Краснодарском крае (8), Ростовской и Свердловская областях (по 7), Татарстане и Башкортостане (по 6), Нижегородской, Самарской и Челябинской областях (по 5). В Алтайском, Красноярском, Пермском, Ставропольском краях; Волгоградской, Воронежской, Иркутской, Кемеровской, Новосибирской, Саратовской областях — по 4 округа. В Дагестане, Крыму, Приморском крае; Ленинградской, Омской, Оренбургской областях — по 3.
Что в такой ситуации остается делать оппозиции? Возможностей крайне немного.
Во-первых, необходимо провести яркие кампании электоральной мобилизации. Без них повысить явку в городах просто не получится. А повышение явки независимых избирателей в городах автоматически скажется также и на результатах пропорциональной части.
Во-вторых, важным фактором успеха будет наличие единых кандидатов от оппозиции. Выборы по округам — это в первую очередь выборы персоналий, и здесь возможны самые пестрые с точки зрения формальной партийной идеологии коалиции. Но в любом случае определяться по этим кандидатам нужно только после их официальной регистрации, чтобы не совершить фальстарта и не обозначить «мишень», когда кандидата могут просто не зарегистрировать.
В отдельных случаях можно попытаться играть на противоречиях между администрациями входящих в округ территорий. Например, если администрации разных городов будут поддерживать разных кандидатов. Так в свое время на выборах в Московскую областную думу по округу, объединяющему Пущино, Протвино и Серпуховский район, несколько раз побеждали оппозиционеры, так как каждая городская администрация тащила своего.
Перспективы пропорциональной части
Основная часть условной оппозиции (подразумеваем под этим термином депутатов не от «Единой России») при описанных выше проблемах с мажоритарной частью, скорее всего, будет избрана по партийным спискам. Однако здесь тоже есть ряд серьезных проблем, способных сорвать предвыборные кампании ряда партий, вне зависимости от качества их организации и агитационного содержания. Эти проблемы касаются правил составления списков и, соответственно, существенных рисков — в случае неправильного подхода в этом вопросе — демотивировать значительную часть регионального актива партий и самих кандидатов.
Начнем с того, что число мест по партспискам уменьшается вдвое — до 225.
Это значит, что как минимум в два раза вырастает реальная электоральная цена списочного мандата. Избирательные кампании становятся организационно сложнее и дороже, а конкуренция между претендентами на места внутри списка — острее.
Допустим, список имеет шансы попасть в Госдуму. Вначале мандаты распределяются между кандидатами из общефедеральной части списка, в которой может быть до 10 человек (при желании партии она может общефедеральную часть списка вообще не образовывать). Остальные мандаты распределяются между территориальными группами кандидатов, которых каждая партия должна образовать не менее 35, объединяя в них территории одномандатных округов (то есть максимум групп в списке может быть 225). Между группами мандаты делятся в зависимости от абсолютного числа голосов, поданных за партию на территории группы (исходя из соотношения этого числа к квоте голосов на один мандат).
Это означает, что партии, которые заведомо не могут получить, например, более 5-7% голосов, при прохождении заградительного барьера получат 12-17 мандатов. Если общефедеральная часть сформирована по максимуму (все 10 человек), то на региональные группы для таких партий останется от 2 до 7 мест. То есть основная часть регионов заведомо не имеет шансов провести кандидата по списку, так как мандаты достанутся наиболее крупным группам, которые будет легко вычислить уже на старте. А если никакой мотивации личного успеха у региональных групп не будет, то остается лишь идеологическая или финансовая мотивация.
Кроме того, на заведомо непроходные места будет сложно привлечь кандидатов, привлекательных для избирателя. При этом важно помнить, что, участвуя в кампании, кандидат будет вынужден готовить большой объем документации и тратить на это массу времени. Зачем ему на это идти при отсутствии шансов на победу — для многих будет открытым вопросом.
Данная проблема касается всех партий, кроме «Единой России» и КПРФ, у которых число мест, распределяемых между региональными группами, заведомо окажется довольно существенным. Единственный шанс для этих партий повысить личную мотивацию лидеров групп — сократить насколько возможно размеры федеральной части списка.
Не менее важно и то, как сформированы сами группы. Самый правильный и мотивирующий вариант, когда размеры групп примерно равны, что увеличивает внутреннюю конкуренцию при проведении предвыборной кампании. Если же при создании групп внутри списка заведомо сформированы группы-фавориты, то это может демотивировать всех. Лидеры групп-фаворитов могут счесть, что можно ничего не делать, так как «мандат уже в кармане», а лидеры групп-аутсайдеров решат, что даже хорошо проведенная кампания им ничего не даст.
К примеру, в 2011 году при распределении мандатов между списками первое избирательное частное (квота голосов на один мандат) составило около 140 000. С учетом того, что региональных групп много (в 2011 году их должно было быть в списке не менее 70) и голоса распылялись между ними неравномерно, в реальности мандаты получали многие группы с «полупроходными» местами. Так последняя проходная Смоленская группа внутри списка «Справедливой России» получила мандат, набрав 75 537 голосов, а следующая за ней с 71 958 голосами Астраханская группа (Олег Шеин) уже осталась без мандата. Если бы тогда мандатов распределялось в два раза меньше, то последней проходной была бы группа с 166 463 голосами.
Реальные цели и способы мотивировать кандидатов
Итак, предвыборная кампания для абсолютного большинства партий будет крайне тяжелой. Возникает резонный вопрос: как партиям в условиях призрачности шансов на победу мотивировать кандидатов и региональные организации к активной работе?
Ответом могут быть совмещенные с выборами в Государственную думу 38 кампаний по выборам депутатов региональных парламентов. Среди которых есть законодательные собрания крупных и политически важных регионов: Санкт-Петербурга, Московской и Свердловской областей, Красноярского, Пермского и Приморского краев, почти всех регионов российского Северо-Запада и т. д. Также будут избраны горсоветы девяти административных центров регионов, включая Петрозаводск, Ставрополь, Калининград и Пермь. Активная федеральная кампания может повысить шансы партийных списков и конкретных одномандатников на одновременных региональных и местных выборах.
Само партийное руководство, помимо надежды выиграть какие-либо из мажоритарных округов на выборах в Госдуму или пройти в региональные парламенты, может поставить целью, например, взять на думских выборах хотя бы 3%, что означает льготу при регистрации кандидатов партии на выборах всех уровней в последующие пять лет и получение госфинансирования. Подобная цель логична для тех, кто готов к игре «в долгую» и понимает, что без развития серьезной региональной сети шансов на успех на федеральных выборах и через пять лет не будет.
Конечно, реальные и формально объявляемые цели могут отличаться. Завышенные формальные цели и показной оптимизм важны для мобилизации «фанатов», но для реального успеха нужен трезвый расчет и внятная самооценка в сочетании с готовностью к кропотливой работе по принципу «делай, что можешь, и будь, что будет».
В любом случае предстоящие выборы — лишь часть намного более сложной и длительной игры. Скорее всего, при инерционном сценарии (без резкого ухудшения социально-экономической ситуации и появления значимых расколов в федеральной элите) мы увидим в Госдуме все те же партии при уменьшении общей доли т.н. «старых системных партий». Теоретически возможно предположить появление в Думе какой-то из новых партий, но в этом случае она должна будет получить несомненное федеральное медийное и организационное содействие, что невозможно без отвлечения части ресурсов от поддержки «Единой России». Сложно представить, что власть добровольно пожертвует своим столько лет пестуемым проектом.
В то же время даже при инерционном сценарии результатов политическая ситуация все равно сильно изменится и продолжит меняться после выборов.
Во-первых, из-за возвращения мажоритарной составляющей резко изменится внутренняя структура депутатского корпуса. Депутаты начнут становиться политически более самостоятельными, резко вырастет влияние на депутатский корпус губернаторов и ослабнет федеральной власти, как бы кто ни надеялся на различные схемы неформального контроля. Логика системы неизбежно пробьет себе дорогу.
Начнут появляться новые фигуры.
Во-вторых, существует значительный риск, что результаты выборов по мажоритарным округам будут восприняты обществом как скандальные, несправедливые и противоречащие магистральному партийно-идеологическому голосованию избирателей (когда вдруг избиратели внезапно увидят, что число мест не соответствует числу полученных голосов), что может заложить основу нового политического кризиса и в значительной степени подорвать авторитет избираемого органа.
Похоже, власть начинает осознавать риски подобной делегитимизации и начинает к ним пиар-подготовку. Здесь вариантов два: или разгромить остатки политической оппозиции и независимой гражданской активности, или попытаться их успокоить, так как новые правила выборов уже на самом деле решили все проблемы. Вопрос в том, что победит: здравый смысл или бюрократический рефлекс. При победе внутри номенклатуры последнего (в виде ставки на разгром независимого общественного наблюдения) риски публичной делегитимизации итогов выборов лишь усилятся.