Слияния в бизнесе нередко меняют не только поглощаемую компанию, но и самого поглотителя. Судя по событиям, происходящим в России в канун годовщины очередного «покорения Крыма», для геополитики такой кейс тоже характерен.
При всей несхожести самых громких сюжетов последних недель — принятие за базовую версии о «чеченском следе» в деле об убийстве Бориса Немцова; коррупционный скандал вокруг губернатора Сахалинской области Александра Хорошавина; отставка главного московского культуртрегера Сергея Капкова — у них есть одна общая деталь. Они свидетельствуют о кардинальных переменах во взаимоотношениях Кремля и региональных элит.
Крым далеко не единственный фактор, предполагающий или обуславливающий такие перемены. Секторальные санкции, которые лишили российские банки и компании доступа к дешевому зарубежному финансированию, уже не были связаны с непризнанным мировым сообществом присоединением черноморского полуострова. Драматическое падение цен на нефть, обошедшееся отечественной казне как минимум в 3 трлн рублей, — тем более из другой оперы.
Но есть изменчивые погодные условия, влияющие извне на устойчивость постройки. А есть элементы конструкции, от которых зависит прочность здания.
Крымский «кубик» стал именно таким элементом, появление которого отразилось практически на всех сферах российской жизни начиная с внутренней политики, экономики и заканчивая культурой.
Достаточно сказать, что до марта 2014-го термин «пятая колонна» в политическом лексиконе все же так активно не использовался. При этом фронда, заслужившая нелестное определение, представляла собой, главным образом, столичный «креативный класс». А направлением его энергии в более мирное и безболезненное для Кремля русло в силу круга служебных обязанностей как раз и занимался Сергей Капков.
С другой стороны, власть никогда прежде так не нуждалась в демонстрации широкой общественной поддержки. И поскольку речь шла о присоединении территории со значительной долей мусульманского населения, роль Рамзана Кадырова, самого харизматичного российского политика, исповедующего ислам, в данном вопросе трудно было переоценить.
В свою очередь неизбежное на фоне ухудшения взаимоотношений с Западом сближение с Китаем сулило дополнительные преференции Дальнему Востоку.
Иными словами, вполне логично, что региональные начальники, прямо или косвенно поспособствовавшие скорейшей адаптации «новичка», рассчитывали на вознаграждение за свой вклад в российскую геополитическую победу. И похоже, определение «рано задембелевал», которое один из политологов, специализирующийся на дальневосточной тематике, использовал применительно к Хорошавину, справедливо отнюдь не только в отношении губернатора Сахалинской области.
Неслучайно одной из основных причин отставки Капкова называется его неудачная попытка получить пост вице-мэра. А очень запутанной истории с причастностью бывших чеченских силовиков к убийству Бориса Немцова предшествовали как несомненные политические успехи Кадырова, так и весьма досадные экономические проигрыши главы Чеченской республики или патронируемых им бизнесменов. Так в конце декабря Кадыров посетовал на то, что «Роснефть», вопреки президентским поручениям, не приступила к строительству НПЗ в Чечне, так как ей «это не интересно». Кадыров не первый год добивается от «Роснефти» создания в республике нефтеперерабатывающего производства. Но чем активнее чеченский лидер участвует в решении общефедеральных задач, тем, казалось бы, должны быть выше шансы, что госкомпания Игоря Сечина все-таки раскошелится на социально значимые для Чечни инвестиции.
Но все происходило с точностью до наоборот.
А в феврале Минэкономразвития еще и притормозило выделение 86 млрд рублей из Фонда национального благосостояния на строительство железной дороги Кызыл — Курагино, проекта, главным оператором которого является компания чеченского бизнесмена Руслана Байсарова. И почти одновременно ФСБ сообщила о предотвращении хищения свыше 5 млрд рублей, предназначавшихся для этой стройки века. Наконец, уже в марте стало известно, что ряд банков через суд пытается взыскать задолженность на 13 млрд рублей со «Стройгазконсалтинга», подрядчика, который с недавних пор тоже входит в сферу интересов Байсарова.
При прежних ценах на нефть и режиме наибольшего благоприятствования со стороны западных кредиторов у «Роснефти» нашлись бы «лишние» 17 млрд рублей на НПЗ в Чечне, Алексей Улюкаев не пытался бы сэкономить на Байсарове, Сергей Собянин не поскупился бы на очередные амбициозные затеи Капкова, зная, что в крайнем случае Минфин подкинет денег из федеральной казны на благое дело. Даже, наверное, сверхдорогую ручку Хорошавина СК не пришлось бы искать.
Но тогда не было бы и Крыма.
И вообще, многое было бы по-другому. Задумываться, как — удел теоретиков. А практики вынуждены внять советам политических дуайенов вроде Евгения Примакова и явочным порядком внедрять элементы бюджетного федерализма. В том смысле, что отныне едва ли не высшим проявлением лояльности регионального начальника становится его максимальная финансовая независимость от федерального центра и умение решать проблемы самостоятельно. И наоборот, настойчивое стремление получить вознаграждение за прежние заслуги значительно усложняет взаимоотношения с Кремлем и способно привести к весьма неприятным эксцессам.
Правда, помимо уже наблюдаемых «побочных эффектов», возникает риск, что успешные в экономическом плане регионы со временем захотят и большей политической самостоятельности. Не у всякого губернатора с амбициями и бюджетным профицитом удастся быстро найти не по зарплате дорогие аксессуары или иные скелеты в шкафу. Лучшая страховка в этом смысле — крупные корпорации и банки, чья деятельность охватывает всю страну, которые кормят практически все субъекты федерации. «Газпром», «Роснефть», РЖД, «Почта России», Сбербанк вполне отвечают такому определению. Есть лишь один нюанс — все они принадлежат государству. Следовательно, предоставление большей свободы регионам автоматически предполагает и консервацию госкапитализма.