Неустойчивое равновесие: как демонстрация силы помогает Путину скрывать слабость

Владимиру Путину удалось добиться дезорганизации и подавленности в стане оппозиции, остановить митинговую активность в Москве, напугать либеральное крыло российской системной элиты, понуро и неохотно присягающей теперь «духовным скрепам». Но не удалось пока найти нового равновесия. Эрозия поддержки Путина и его политического режима внутри страны продолжается, резкое ухудшение в отношениях с Западом подрывает баланс сил внутри элит.

Экономика пребывает в стагнации, и даже макроэкономическая стабильность уже не является опорой и козырем путинской администрации.

Владимиру Путину замечательно пока удается (и на внешней арене, и на внутренней) за агрессивностью риторики и действий скрывать свои слабые стороны и представлять вынужденный маневр как свидетельство успеха и уверенности в себе.

Это в полной мере проявилось в украинском конфликте, где Путин вынужден был предоставить кредиты и скидки без особых условий, чтобы компенсировать поражение Януковича на Майдане. И, наверное, в еще большей степени – в главной сенсации года, внезапном освобождении Михаила Ходорковского.

Ведь в действительности перед Путиным стоял простой выбор: либо запускать «третье дело ЮКОСа», либо – Ходорковский выходит из тюрьмы по окончании срока, не обремененный обязательствами и с явным моральным преимуществом. Путин не решился на «третье дело», которое исподволь готовилось силовиками с начала года. Это и есть главное событие, которое было эффектно закамуфлировано царским жестом внезапного помилования.

Собственно, при ближайшем рассмотрении весь год состоял из комбинации свирепых «предъяв», следовавших за ними эпизодов неявной торговли и последующей «дуэли интерпретаций».

Год, напомним, начался на фоне каскада репрессивных законов, закладывавших фундамент реакции: адские наказания за провинности по линии митинговой активности, сталинистский закон об «иностранных агентах». Параллельно раскручивалось «большое Болотное дело», планировавшееся в формате показательного политического процесса (в феврале под домашний арест был заключен Удальцов). Путинское выступление на коллегии ФСБ дало старт массированной атаке на НКО. А в Кирове местные «лесовики» вышивали тюремную робу для Алексея Навального.

Все это имело эффект. К весне протестное движение оказалось ввергнутым в глубокую депрессию. Координационный совет оппозиции погряз во внутренних склоках. Митинг – к годовщине провокации 6 мая 2012 года – хотя и был достаточно многочисленным, имел чисто оборонительную повестку и был окрашен мрачными настроениями. Демобилизация состоялась. Вынужден был обороняться и Навальный: он уже не спрашивал, кто здесь власть, а обличал режим со скамьи подсудимых.

С другой стороны, большинство предъявленных угроз в полной мере не были реализованы.

«Болотное дело» из большого политического процесса превратилось в позорную рутину. Несмотря на зверские нормы анти-митингового закона, власти не решились пресечь несогласованный народный сход в поддержку Навального в июле. А самому Навальному хотя и дали реальный срок, но вскоре заменили на условный.

Более того, летом Кремль решился на смелый маневр – провести в Москве «чистые» выборы, то есть выборы без прямых масштабных подтасовок. Российское общество, кажется, не сумело оценить исторической парадоксальности момента: оградив выборы всевозможными рогатками, Путин принужден был, обходя эти рогатки, пригласить Навального на выборы.

Разумеется, замысел состоял в том, чтоб выбить у протестного движения его главный лозунг «верните нам украденные голоса». С другой стороны, «чистые» выборы стали признанием недостаточной легитимности режима и способности московской оппозиции довольно эффективно контролировать процедуру подсчета голосов. А их итоги показали, что Кремль если и способен выигрывать, напрягая административные ресурсы, то уже не обладает подавляющим преимуществом.

Собственно, это и стало главным вопросом года, вокруг которого крутилась политическая история: стакан наполовину пуст или наполовину полон? 30% Навального и натянутая победа Собянина – это успех или поражение оппозиции? Выход Ходорковского на свободу – свидетельство силы или слабости Кремля?

Выиграна или проиграна историческая битва Владимира Путина и Дмитрия Киселева за Украину?

Как представляется, эта двусмысленность отражает баланс фундаментальных факторов. С одной стороны, ресурсы режима все еще очень велики. В 2012 году среднегодовая цена на нефть установила очередной рекорд в номинальном выражении ($111,67 за баррель Brent), в 2013 году она в номинале всего на 3% ниже. С другой стороны, в последние 5 лет из страны ежегодно утекало $55 млрд, положительное сальдо текущего счета в 2013-м резко сократилось, и, чтобы поддерживать хоть какую-то экономическую динамику, Кремлю, по сути, доступен единственный ресурс – тратить резервы.

Снижающуюся лояльность элит приходится компенсировать свирепостью реакционной риторики и револьверными репрессиями. Это, в свою очередь, создает силовой дисбаланс в управлении и повышает риски. Правила игры приходится постоянно переформатировать. Экономическая политика парализована политическими ограничениями. Консервативная волна повергла оппозицию и общество в ступор, но это совсем не то же самое, что поддержка.

Действительно, успехи реакции предотвратили консолидацию оппозиционной повестки и приостановили открытое и быстрое снижение рейтинга. За прошедший год он снизился незначительно: до 60% у «Левады» и 55% у ФОМ. Но ползучая эрозия поддержки продолжается. Фракция последовательных несторонников Путина несколько увеличилась, сегодня ее можно оценивать в 25-35%; фракция твердых сторонников уменьшалась (15-20%); среди тех, чье отношение к Путину неоднозначно, положительные оценки преобладают, но со все меньшим перевесом. Скепсис растет, а мотивы позитивной консолидации слабеют. Количество тех, кто заявляет, что его отношение к Путину ухудшилось, существенно превышает долю тех, кто говорит, что стал относиться к нему лучше.

Весьма показательным выглядит августовский опрос «Левада-центра». Респондентов спрашивали, говорят ли, по их мнению, люди о своем отношении к власти и Владимиру Путину откровенно или скрывают, что на самом деле думают? Оказалось, что в искренность ответов верит 30% респондентов, еще 26% считают, что ответы искренни лишь наполовину, и 33% полагают, что люди скрывают свое реальное отношение. (В 2012 году первый вариант ответа давали 43%, а в 2005 году – 51%.) Опрос интересен как указание не только на возрастающий авторитарный синдром «закрытости» общества, но и на другое важное обстоятельство. Считается общеизвестным, что большинство людей в России поддерживает Путина, а потому предложенный вопрос неявно предлагал респондентам оценить достоверность именно этого факта. Выясняется, что лишь треть опрошенных считает, что такая поддержка реальна. И это очень тревожная для Путина ситуация: потому что авторитарное большинство существует лишь до той поры, пока все уверены, что оно существует.

Несомненно, 2013 год стал годом успехов путинской реакции. Но успехи эти во многом иллюзорны.

Прежние механизмы, обеспечивавшие баланс сил, не работают, и выход Михаила Ходорковского из тюрьмы – явное тому свидетельство. Постоянная угроза применения силы со стороны Владимира Путина – свидетельство его слабости. Ультраконсервативная риторика повергает общество в ступор, но не вызывает сочувствия. Стакан, действительно, наполовину полон и наполовину пуст. 2014 год предсказуемо станет годом снижения цен на нефть и неожиданных управленческих срывов.