В понедельник, когда стало известно, что Россия вопреки прежним обещаниям не присоединится в этом году к международному партнерству «Открытое правительство» (Open Government Partnership, OGP), на странице в Facebook одного известного журналиста состоялся примечательный диалог с пресс-секретарем Дмитрия Медведева Натальей (aka Наташа) Тимаковой. Хозяин странички задался вопросом: почему наш премьер выглядит так, мягко говоря, неубедительно? Вопрос не был связан с OGP, но, как кажется, совпадение оказалось символичным.
Справедливости ради стоит заметить, что «Открытое правительство» — организация не особенно влиятельная. Она была создана менее двух лет назад с целью привить странам третьего мира базовые навыки ответственного госуправления. Неслучайно ее соучредителями наряду с США и Великобританией стали Филиппины, Мексика, Бразилия, ЮАР. В рамках OGP несколько западных стран передают свой опыт Гане, Азербайджану, Гондурасу и Танзании.
Нежелание России своевременно вступить в ее ряды можно трактовать двояко: и как «у советских собственная гордость», и как неспособность Москвы наладить транспарентность на уровне Парагвая.
Но не будем гадать о причинах конкретных мотивов Кремля, благо OGP — это не ВТО. Важнее другое — конфуз с «открытым правительством» стал еще одним показателем того, как пиар разбивается вдребезги при столкновении с реальными проблемами.
Российским эквивалентом OGP явилось «большое правительство» (оно же — «открытое», путаница сохраняется до сих пор, официальный сайт — большоеправительство.рф, но рассказывает он об «открытом правительстве»), придуманное Дмитрием Медведевым в октябре 2011 года, вскоре после того, как он объявил, что не пойдет на второй срок. Необходимо было бросить кость общественности, шокированной выдвижением Путина. Инициатива стала слабым утешением для его «инсоровских» сторонников, связывавших с ним до того либеральные надежды («Свобода лучше несвободы» и вообще — «Россия, вперед!»). Но бюрократическая машина закрутилась, и в уже медведевский кабинет был включен спецминистр по делам «открытого правительства» Михаил Абызов.
Как и любая подобная инициатива в современной России, «большоеправительство.рф» оказалось противоположностью названию. Общественная палата (аналогичное путинское порождение, призванное изначально контролировать правоохранительные органы, что сегодня вызывает лишь улыбку) страшно далека от общества, а медведевское создание — от открытости. И это неудивительно. Первым серьезным заданием Дмитрия Медведева в Кремле стало руководство избирательным штабом Путина. Там тридцатичетырехлетний корпоративный юрист из «Илим Палп» убедился в преимуществах управляемой демократии и политтехнологических манипуляций вкупе с административным ресурсом.
Нынешнее поколение «эффективных менеджеров», управляющих Россией (а Абызов из их числа), сформировалось в циничные девяностые, когда продавалось буквально все, в том числе партийные программы и места в Госдуме, а коррупция в одночасье достигла невиданных прежде масштабов — на фоне еще не забытых причитаний периода перестройки о гласности и борьбе с привилегиями.
Люди, сделавшие состояние или карьеру в то время, да еще и в условиях информационной закрытости (а кто слышал об Абрамовиче до конца 1998 года или о Медведеве до 1999-го?), для подлинной демократии и гражданского общества, увы, потеряны. Слишком уж их личный опыт контрастирует с написанным в учебниках по политологии или пожеланиями западных коллег. И Медведев в этом смысле вполне релевантен младоолигархам типа Абызова. Политика для них — циничная игра, сумма технологий. Вспоминаю, как один из недавно назначенных губернаторов (кстати, озвучивший кандидатуру Абызова в координаторы программы) придумал у себя в области «Народное правительство». Мол, товарищи, предлагайте себя в министры, всех примем и выслушаем. Задумка сработала и дала дополнительных 10-15% голосов «Единой России» в крайне проблемном регионе. Сегодня, конечно, про «народное правительство» там давно забыли.
Но это поколение выучило и другой урок — урок Горбачева, что власть никоим образом из рук упускать нельзя.
И они ни за что ее не отдадут. «Открытое правительство» или любая другая пиаровская акция хороши до тех пор, пока не угрожают хотя бы в малой степени прочности позиций правящей элиты. А чтобы так и оставалось, все неожиданности исключаются еще на подготовительном этапе. Присоединение к OGP, возможно, могло послужить поводом для международных инспекций, оценок, низких мест в рейтингах и т. п. А в этом случае уже пиаром и потемкинскими деревнями не отделаешься. Поэтому для власти вполне рационально было не спешить.
Современная Россия сосуществует в двух информационных пространствах. В первом функционирует «Открытое правительство», сдаются олимпийские объекты, премьер принимается в «орлята». Это сфера PR. Во втором происходит все остальное, кипит и бурлит реальная жизнь. Условие сохранения такой дихотомии — взаимное непересечение. Проблемы второго мира не волнуют первый. Скажем, недавнее разоблачение фальшивых диссертаций губернаторов и депутатов прошло вопреки правительственной «открытости» и было ее адептами не замечено. А поскольку именно обладатели купленных дипломов (объективный груз из их недавнего прошлого, от которого они бы и рады избавиться, да невозможно) сегодня пытаются играть в гласность, то понятна вся ее условность.
Ведь даже минимальная «открытость» подразумевает засветку скелетов в шкафу, коих у них предостаточно.
Нынешняя «элита» не состоит из самоубийц или альтруистов. Цепкие прагматики вовсе не желают расставаться с властью и ее соблазнами. Они «открыты» до первого казуса, грозящего разрушить столь милую им виртуальную реальность.