На территории РФ раскрыт крупнейший антироссийский заговор. Его участники не шакалят у западных посольств, не проедают гранты международных фондов, не зависают в «Жан-Жаке» и Фейсбуке и не носят цветы к мемориалу Немцова. Они гораздо более многочисленны, чем пресловутая «пятая колонна», и распределены по всей стране, готовые выступить в первый же погожий весенний день.
Существование этой группы открыл полпред президента в Сибирском Федеральном округе Николай Рогожкин. На оперативном совещании в Чите по вопросам чрезвычайной ситуации, комментируя катастрофические травяные и лесные пожары, в которых погибли десятки людей и тысячи остались без крова, он предположил, что в регионе действует сообщество оппозиционеров-поджигателей. Позднее Рогожкин уточнил свои слова, объяснив, кого считает «оппозиционерами» — это граждане, которые «продолжают разводить костры, вести поджоги травы в сельхозугодиях и на собственных лесных делянах».
На самом деле круг подозреваемых гораздо шире.
Весной традиционно горит вся Россия: люди поджигают мусор, траву, стерню, камыши, тростник. По данным «Гринпис», ежегодно горят сотни тысяч гектаров полей и лесов, сгорают 5000-6000 домов, уничтожаются усадьбы и заповедники, гибнут люди, сгорает заживо скот, непоправимый ущерб наносится дикой природе, почвам, растительности, всем травяным и лесным обитателям. По мере того как весна движется с юга на север России, вся страна на месяц, а то и больше погружается в безумный угар саморазрушения, пока не пройдут весенние ливни и не появится первая зелень. Пользуясь словами полпреда Рогожкина, это крупнейшая оппозиционная акция, по сравнению с которой меркнет любой киевский Майдан и каирский Тахрир, «весеннее наступление трудящихся», как называли протесты в советской прессе.
Самым опасным сезоном являются праздники, когда люди культурно отдыхают, выпивают и закусывают и начинают активно общаться с природой. В этом году беда пришла на Пасху, когда в один день, 12 апреля, одновременно в разных местах запылала Хакасия. А впереди еще большее экологическое бедствие — майские праздники, когда миллионы «оппозиционеров» потянутся на природу — с мангалами и ведерками шашлыка, с музыкой и транспортными средствами. Внедорожники и квадроциклы раскатают в мягком грунте колеи и перепашут молодую травку, машины выстроятся цепью вдоль рек и водоемов, загремит шансон, затрещат ветки деревьев, потянет мясным чадом, и забелеют в майских сумерках первые мусорные кучи сезона-2015. Большая часть населения России давно и прочно находится в оппозиции к своей среде обитания, разрушая ее до некоего усредненного состояния энтропии, и пал травы — лишь часть большой проблемы, заключающейся в принципиальной антиэкологичности нашего существования.
Почему в России жгут траву?
Антропологи скажут о засевших в генах традициях подсечно-огневого земледелия, которым занимались наши предки в восточноевропейских лесах, об огневой очистке сельхозугодий древними скотоводами, поджигавшими прерии, культурологи — об архаических ритуалах весны и вере в очистительную силу огня, а представители МЧС — о банальном хулиганстве. На деле уже давно и бесповоротно разоблачены мифы о том, что выжигание травы прогревает почву и обогащает ее золой, помогая вырасти новой траве: почва от беглого травяного пожара прогревается незначительно, но при этом гибнут почки и семена трав у самой поверхности земли, полезные микроорганизмы и мелкие животные. Уничтожаются кладки и гнездовья птиц, гибнут новорожденные зайчата, ежи и ежата, лягушки, насекомые, личинки, куколки и черви; на месте разнотравья вырастают более устойчивые к огню сорняки — лопухи и борщевик, после выжигания тростника вырастает все тот же тростник.
Есть еще одно популярное объяснение: стремление зажечь траву, пока ее с другой стороны не подожгли соседи, сыграть на опережение.
Мысль о том, что траву вообще можно не жечь, жителям деревень, видимо, в голову не приходит. Такая «война всех против всех» — взаимно гарантированное уничтожение на микроуровне — свойственна обществам в состоянии крайней атомизации и социальной аномии.
Философ Максим Горюнов видит в пожарах метафизику Русского мира: «Россияне, подобно своим финно-угорским предкам, выжигавшим первозданный лес, чтобы посадить репу и брюкву, выжигают культурные и политические пространства вокруг себя ради своих газовых труб и многоэтажных панельных городов». «Русская весна» оборачивается русским пожаром и погромом — это сполна ощутили на себе жители Новороссии, ставшей зоной сплошной социальной катастрофы.
Но главное объяснение пала травы — иррациональное «а гори оно все синим пламенем!», необъяснимая тяга русского человека к показному, красочному саморазрушению. «Прикольно горит!» — думает он, зажигая огонь у околицы, от которого сгорят и поле, и лес, и деревня, и он сам. В степном пожаре — пушкинская идея русского бунта, того «мирового пожара в крови», о котором писал Блок и от которого он сам пострадал. Маяковский вспоминал, как в первые дни революции проходил мимо худой, согнутой солдатской фигуры, греющейся у разложенного перед Зимним костра. «Нравится?» — спросил Маяковский. «Хорошо, — ответил Блок, а потом прибавил: — У меня в деревне библиотеку сожгли».
Метафизика русского пожара — и в потаенных мечтах «подпольного человека» Достоевского, в желании разрушить всемирную гармонию и пожить по своей «глупой воле». Михаил Эпштейн видит причины российской политики последнего года именно в этой ущемленной гордости «подпольного человека». Сегодня Россия добровольно поджигает все, что было создано четвертью века реформ и перемен, — буржуазный комфорт и хрупкое постсоветское благосостояние, открытость внешнему миру и систему отношений с Западом — ради эффектных и бессмысленных геополитических жестов; подливает масло в огонь гражданской войны в Украине, грозит Западу ядерным пожаром. Но в основе этой самоубийственной политики — все та же иррациональная страсть к саморазрушению, уничтожению среды обитания, что движет анонимными поджигателями. И пока Дмитрий Киселев грозит США радиоактивным пеплом, весь юг Сибири засыпало вполне реальным пеплом от пожаров, устроенных не мифическими оппозиционерами, а обычными российскими гражданами. Как сказал Виктор Пелевин, «антирусский заговор, безусловно, существует — проблема только в том, что в нем участвует все взрослое население России».