Ровно через год, второго декабря 2015-го, одним Лувром станет больше. Открывающийся в столице ОАЭ Louvre Abu Dhabi не будет филиалом парижского музея. Просто эмиры за €400 млн взяли напрокат на 30 лет самое знаменитое музейное имя. И подписали договор о гастролях шедевров из Лувра, Орсе, Центра Помпиду и Версаля в Лувре арабском. Это еще €900 млн.
Над арабским/китайским стремлением сделать задорого селфи на фоне великой европейской культуры принято нервно смеяться. В этом стремлении старая культура видит тщеславие новых денег, недостаток вкуса, фантазии, ума, угрозу в конце концов.
«Они взрывают рынок» — стандартная претензия старых денег к деньгам новым.
Собственно, теми же словами и изображениями буйного медведя в соответствующих разделах газет Париж шипел сто лет назад на русского купца Сергея Щукина, который безудержно скупал современное французское искусство, еще толком не признанное, не оцененное. Он действительно «взорвал рынок», во многом предопределив судьбу импрессионизма и постимпрессионизма как самого востребованного и высоко ценимого направления искусства в ХХ веке. Еще он сделал Россию мировой сверхдержавой по запасам этого искусства.
В действиях ближневосточных нефтяных королей тот же пыл, но уже куда больше расчета. Так они понимают империализм ХХI века. Как бы ни упивались шейхи своим всемогуществом и как бы они при этом ни были равнодушны к искусству, никто из них не может буквально подражать Наполеону — то есть снаряжать военные экспедиции, скажем, к берегам Индии.
Вечное стремление оттяпать кусок земли у соседа — тот, что досадно в свое время упустил растяпа-дед, — непобедимо в человеке. Но в каждую эпоху этот инстинкт реализуется по-своему. Величайшим итогом Второй мировой стала фактическая невозможность кого-то завоевать оружием, что-то взять или даже вернуть в прежнем, сугубо физическом смысле. В XXI веке оружие впервые перестало человека страшить. И начало, скорее, смешить. Автомат стал игрушкой придурка, прячущегося в лесах. Атомные бомбы где-то в подвалах пытаются собрать сертифицированные отморозки. Умные парни не тратят на эти старые игрушки время и деньги. Они понимают, что с тех пор, как с помощью адресной строки браузера стало возможно за секунду преодолеть расстояние в 20 000 км, концепция «мир — пространство» если и существует, то как факт истории.
Мир теперь завоевывается числом кликов, захватом гиперссылок, запуском знаковых систем.
Таких как язык, например. Империализм ХХI века — это смесь информационной экспансии и захвата символического поля планеты Земля. В этом смысле покупка Романом Аркадьевичем Chelsea и «Спящего социального работника» Люсьена Фрейда — вероломные акты русского империализма ХХI века. Назойливый хит эстрадной певички круче любого «Бука». Забавный сериал помощнее ракеты «земля-земля».
Захват/отвоевание Крыма Россией и все, что за этим последовало, плох единственно тем, что он вопиюще несовременен. Это постыдное ретро. Неделикатное напоминание лучшему из миров о том, каким он был еще совсем недавно. Отсюда все проблемы.
В знаковом, языковом поле Россия обыгрывала Украину еще больше, чем в военном. О том, как поют дуэтом Ирина Аллегрова и Авраам Руссо, я, например, узнал в кафе Львова — самого антирусского города планеты, согласно котировкам российской пропаганды. В России я этого счастливо избегал.
Проглотив политическое поражение, Россия потом имела все возможности реваншироваться своими песнями, фильмами, книгами, рекламой русских компаний. Навечно развернуть половину Украины в сторону Востока. Заставить ее зачарованно смотреть туда и звать Россию, не Японию, Страной восходящего солнца; питаться, черпать самое живое, деятельное, полноценное на Украине. Терзать ее, играть вечно на ее раздвоенности. Если уж империям так нравится терзать своих соседей.
Ничего этого теперь не будет. Потому что Россия не нашла в себе мужества расстаться с предрассудками.
Это крайне неточно, когда мировое общественное мнение рисует внешнюю политику России хулиганской, мачистской. В основе того, что случилось, лежит влажный сантимент. Бабий взгляд в прошлое. Девочки смотрели «Старые песни о главном» под «Массандру». Вспомнили старое, расчувствовались.