Борьба за здоровый образ жизни достигла новых высот. МВД представило проект поправок в Кодекс об административных правонарушениях, согласно которому вслед за водителями полиция сможет проверять на трезвость пешеходов и вообще проводить медицинское освидетельствование любого встречного. (Особенно если этот встречный пришел на митинг оппозиции.) Похоже, зачистка общественных пространств становится главной заботой власти, а ее инструментом — карательная гигиена.
Крестовый поход за чистоту начался лет десять тому назад, когда власть заговорила об «оранжевой заразе», а главным силовиком страны стал санитар леса Геннадий Онищенко, борющийся то с молдавскими винами, то с грузинским боржомом, то с американскими окорочками — в зависимости от настроек текущего момента.
За эти десять лет страна не стала чище, но гигиена и культ здорового тела выросли до размеров массовой политической кампании с военно-спортивными лагерями нашистов, встречами Путина с патриотической спортивной молодежью и высочайшими визитами на бои без правил, панкратион, с их античными мужскими торсами. Не случайно героями дня, что смотрят на нас с рекламных билбордов, стали русские бойцы Николай Валуев и Федор Емельяненко.
Одновременно здоровьем и социальной гигиеной озаботились националисты: их главной темой стали евгеника и демография, а марши проходят под лозунгом «русский значит трезвый». Призывы Дмитрия Рогозина «очистим Москву от мусора» из запрещенного предвыборного ролика «Родины» 2005 года теперь кажутся невинной шуткой на фоне регулярных рейдов бритых парней в берцах по зачистке улиц городов от «чурок» и бомжей и «санитарных» рейдов догхантеров по уничтожению бездомных (а заодно и домашних) собак.
И наконец, в борьбу за гигиену включилась РПЦ со своей проповедью добрачного целомудрия, семьи и деторождения.
В качестве православного ответа нечистому западному Дню святого Валентина был заведен праздник Петра и Февронии. Социальная реклама убеждает нас, что лучшее средство от СПИДа не презерватив, а воздержание и супружеская верность. Массовые крещенские купания, столь популярные в последние годы, пропагандируются СМИ как символ богатырского здоровья нации и душевной чистоты.
К третьему сроку Владимира Путина крестовый поход за чистоту оформился в ряд известных законов против алкоголя, табака, мата, «гомосексуальной пропаганды», иностранных агентов и прочих вредных примесей. Законы о возрастной маркировке передач и о цензуре в интернете начали борьбу за гигиену в эфире. Наивно предполагать, что это все самодеятельность «взбесившегося принтера» Госдумы: на деле принтер на Охотном Ряду подключен к компьютеру на Старой площади и законодательно оформляет санитарно-охранительную линию Кремля. Одновременно четко обозначились приоритеты государства в области репродуктивной политики. Одним из первых указов Путина в день его инаугурации в мае 2012 года был указ «О мерах по реализации демографической политики Российской Федерации», в котором правительству поручалось «обеспечить повышение к 2018 году суммарного коэффициента рождаемости до 1,753». А в послании Путина Федеральному собранию в декабре 2012 года демографическая политика занимала ключевое место и было объявлено, что «нормой в России должна стать семья с тремя детьми».
Столь пристальное внимание государства к вопросам гигиены, питания, рождаемости и сексуальности французский философ Мишель Фуко назвал «биополитикой». Государство смотрит на население страны как на сумму тел, биологический капитал, который можно регулировать и приумножать, из которого можно извлекать прибыль. Биополитика является высшей формой суверенитета: государство присваивает себе тела граждан и вмешивается в сферы, которые до этого считались достоянием частной жизни: секс, привычки еды и питья, домашняя жизнь («закон о топоте котов и скрипе кроватей»), курение, разговорная речь и высказывания в сети. Бесцеремонное вторжение власти в приватную сферу под лозунгом борьбы за здоровый образ жизни и есть репрессивная гигиена.
Биополитика расцветает в тоталитарных и фашистских государствах. В Третьем Рейхе идея «расовой гигиены» включала в себя отбраковывание генетического мусора в виде гомосексуалов, психически больных и инвалидов, вытеснение и истребление низших рас, таких как евреи, цыгане и славяне, борьбу с курением, культ детей и молодежи и поддержку здоровой арийской семьи. Все это освящалось античным культом тела в духе Лени Рифеншталь, массовыми шествиями и Олимпийскими играми. Собственную биополитику проводил и сталинский СССР, где аборты и гомосексуальность были криминализованы, многодетность возведена в государственную добродетель и удостоена наград, а безрукие и безногие инвалиды, заполнившие улицы после Великой Отечественной, вывозились в особые приюты, где их следы терялись. Вместо расовой гигиены и арийской семьи были классовая гигиена и комсомольская свадьба.
В сегодняшней России биополитика есть продолжение традиционного ресурсного подхода. Государство присваивает и перераспределяет ресурсы, объявляя их стратегическими (т. е. не подлежащими частному использованию). Подобно нефти и газу, стратегическим ресурсом у нас стало население, и биополитика власти заключается в количественном приращении населения как массы, способной заполнить стремительно пустеющее пространство России и обеспечить ей место на мировой арене. Именно численность населения, а не качество жизни, является стратегическим аргументом для экстенсивно мыслящего ресурсного государства.
В логике биополитики легко понять (но никак не оправдать) «закон Димы Яковлева», шокировавший просвещенную публику в России и на Западе. Речь тут не идет о праве отдельных детей на счастье и семью — речь идет о праве государства распоряжаться человеческим материалом. Сироты, в т. ч. инвалиды и отказники, превращаются в стратегический ресурс («это наши дети!» с ударением на слове «наши»), который можно использовать для «асимметричного ответа» Америке. С точки зрения человечности — беспредел и людоедство, с точки зрения биополитики — рациональный ресурсный подход: точно так же мы иногда прикручиваем газовый кран Украине, чтобы была более сговорчивой, а в семидесятых открывали-прикрывали кран еврейской эмиграции в рамках великодержавного торга с той же Америкой. Евреями сегодня уже так не распорядишься, остаются сироты.
Той же самой биополитикой можно объяснить другую пощечину общественному вкусу — закон о запрете гей-пропаганды. Дело не в пещерной гомофобии части населения России, а в том, что гомосексуальность видится власти как посягательство на ее репродуктивную политику. Любой секс, не ведущий к воспроизводству населения, считается «нечистым» и должен быть законодательно запрещен. В этой логике нечистыми считаются даже презервативы: не случайно Путин пытался высмеять белые ленточки оппозиции, сравнив их с «контрацептивами» (то ли из ханжества, то ли сознательно употребив медицинское название изделия №2, указывающее именно на то, что оно предотвращает зачатие).
Стоит ли нам теперь ожидать ветхозаветных по духу законов о запрете мастурбации?
Новая православно-гигиеническая политика власти конструирует население как послушную, семейную, размножающуюся массу, с негодованием отвергающую полигамию, контрацепцию, гомосексуальность и прочие бесовские соблазны. Качество жизни здесь не принципиально, главное — количество детей. Подобная семья изображена в беспощадном фильме Звягинцева «Елена»: она существует на иждивении у богатого любовника матери семейства, не работает, смотрит ТВ и бездумно рожает детей. Последний кадр фильма — новорожденный ребенок сучит ножками на кровати посреди огромной квартиры, отошедшей этому семейству после убийства спонсора, — физиологическое воплощение биополитики и «социальной справедливости» путинской эпохи.
Парадокс и цинизм ситуации в том, что современная российская биополитика не имеет никакого отношения ни к биологической науке (поскольку основана на целиком лживых утверждениях типа «ненормальности» гомосексуальности, и не случайно один из самых известных протестующих — биолог Илья Колмановский), ни вообще к здоровью нации, ибо разворачивается в условиях радикального сокращения государственного финансирования здравоохранения и окончательного демонтажа бесплатной советской медицины. Биополитика — это прежде всего политика и идеология, приватизация человеческого ресурса, дисциплина коллективного тела нации. Это выстраивание санитарного контура власти, задача которой, как и в прежние эпохи, — надзирать и наказывать.