Сколько раз можно продать заказное убийство? Если не брать в расчет медиа, которые делают это бесконечно, получится, что дважды. Первый раз, когда киллер возьмет деньги за выполненный заказ. Второй — когда следователь или прокурор, раскрывший убийство, получит повышение или другую награду.
Но в России заказное убийство превратилось в ходовой товар на политическом рынке.
И продать заказное убийство, как и купить, теперь можно многократно. До следствия. На каждом его этапе. На каждом этапе суда. Во время подведения итогов процесса. И даже потом, когда вроде бы все, кому положено, уже сидят, а другие, которым тоже положено, вертят дырки для звездочек и орденов.
Покупки и продажи дела журналиста Олега Кашина, которого чуть не убили в ноябре 2010 года, начались, когда он еще лежал без сознания в реанимации. В Кремле в тот момент шла междоусобная войнушка. Политическая команда бывшего президента Владимира Путина во главе с Владиславом Сурковым второй год делила повестку и нового президента Дмитрия Медведева с его пресс-секретарем Натальей Тимаковой. Сурков и его молодежные движения не очень нравились Тимаковой, Кашин тогда много писал о связях кремлевских «молодежек» с футбольными фанатами, которых Кремль, возможно, использовал как боевые отряды. Дело тут же купил один из лагерей и безотлагательно приписал покушение на убийство другому: Кашина избили по заказу сурковских менеджеров. Началась аппаратная игра и интриги, Суркова стали оттирать от графика президента и политического планирования. Сурковские менеджеры тоже купили дело и стали огрызаться: начали публиковать заметки в дружественных СМИ о том, какой Кашин плохой и что избили его, скорее всего, из-за коммерческих интересов.
Скоро случилась сделка погромче. В январе 2011 года Кашин встретил президента Медведева в Палестинской автономии (Кашин лечился по-соседству в Израиле), и президент твердо, под камеры, пообещал журналисту «оторвать голову» тем, кто покусился на его жизнь. Медведев был в состоянии рейтинговой гонки с премьером Путиным, и ему нужны были симпатии горожан и либералов, которым он и продал твердую решимость наказать виновных в избиении журналиста. Тут же открылся новый рынок: сигнал поймали силовики и стали продавать и покупать дело друг другу, начальству и руководству страны. Кого-то допрашивали, выворачивая дело на каждом этапе в ту сторону, куда подул политический ветер. Кого-то даже вывозили в лес, продавая тем, кому следует, свою необоримую решимость таки выполнить указание президента, не считаясь с законом и прочими препятствиями.
А затем торг стих. Президентом снова стал Путин, который Кашину ничего не обещал, а премьер, в которого превратился Медведев, в России силовикам не начальник. Прошло три года. И в стране теперь вроде бы опять начинается оттепель, тоже медведевская, но вторая по счету. Кремль хмурит брови и грозится карами за неэффективность и пустую болтовню всем этажам вертикали, отдельные перегибы на местах оперативно устраняются мудрым вмешательством из центра. Премьер вышел из спячки и обернулся добрым молодцем с политической перспективой. Самое время опять продавать и покупать резонансные дела. Медведев обещал, что найдут, обещал, что накажут? Вот, нашли и скоро накажут. Следствие точно определилось с исполнителями покушения на Кашина, ими оказались сотрудники питерского завода, главным акционером которого является отец псковского губернатора Андрея Турчака Анатолий. В 2010-м незадолго до покушения Кашин присовокупил к фамилии Турчака у себя в ЖЖ бранный эпитет, Турчак — тоже блогер — потребовал извинений, но не получил их. Версия, что покушение заказал Турчак, всегда называлась среди возможных, но не была основной. Теперь же выясняется, что дело было не в политике, а в эмоциях: Турчака или подозреваемых, которые решили вступиться за него, не поставив его в известность.
Но хоть дело было и не в политике, политика никуда не делась.
Наоборот. Вокруг дела Кашина опять идет торг. Сначала возможного организатора покушения на Кашина — топ-менеджера завода, где работали подозреваемые, — оставили в СИЗО, а не перевели под домашний арест. За СИЗО якобы выступала ФСБ, которая подозревает Александра Горбунова — того самого топ-менеджера — в государственной измене. Суд принял сторону службы и проигнорировал просьбу о домашнем аресте. Но долго праздновать победу чекистам не пришлось. В пятницу следователь из СК по делу Кашина, не спрашивая суд, сам изменил Горбунову меру пресечения… на домашний арест. Что изменилось за два дня? Непонятно. Известно, что губернатор Турчак побывал в четверг на прошлой неделе в Москве и посетил совещание у вице-премьера Ольги Голодец. С кем еще в Москве встречался Турчак, мы не знаем. Возможно, больше ни с кем. Но очевидно, какая-то сделка в прошлый четверг все-таки была заключена: просто так следствие, как и суд, поперек друг друга в России не ходит.
Пока силовики продают и покупают дело Кашина, как и четыре года назад, друг у друга, Кремль, власть, как хотите, тоже готовится к сделке. Понятно, что замять дело нельзя: раз что-то накопали, раз Кашин успел рассказать о новых обвиняемых раньше, чем пресс-служба СК, кого-то надо закрывать. Всех или не всех — вот в чем вопрос. Выбор у Кремля такой. В заказном убийстве обычно есть три участника: заказчик, организатор и исполнитель или исполнители. Соответственно, Кремль может продать публике одну, две или три трети раскрытия резонансного дела.
Одну, две или три трети правосудия.
Можно посадить только исполнителей, можно сдать публике организатора, а может, можно и заказчика нагнуть? Кремль, как бакалейщик, тщательно взвешивает недовольных одной третью правосудия, риски посадки организатора, и прикидывает: отпустить публике одну треть правосудия и оставить множество людей недовольными или все-таки нарезать две трети, черт с ним, получите и ешьте на здоровье?
Примерно те же бакалейные резоны у Кремля есть и в деле убитого политика Бориса Немцова. И творится с этим делом примерно то же самое, что творилось с делом Кашина. Как только Немцова убили, начался первый большой торг в его деле ФСБ против президента Чечни Рамзана Кадырова. Второй торг — слияния и поглощения на рынке спецслужб и полномочия копов, чекистов, наркоконтролеров. Предполагаемого исполнителя выманила из Чечни Федеральная служба по контролю за оборотом наркотиков, которую в начале года, по утверждениям СМИ, собирались сливать с МВД. Выманила, и нет никакого слияния. И аппаратный вес главы службы Виктора Иванов немного подрос. А полицию, с которой службу Иванова собирались сливать, теперь сокращают.
Есть и еще один торг: чего же хочет Кремль от дела Немцова, раз его уже убили?
СК готов был признать подозреваемых мусульманскими фанатиками, чтобы замять дело по-быстрому. Но потом начал искать организаторов. А потом перестал. А потом снова начал. И теперь у Кремля по этому поводу те же бакалейные мысли, что и в деле Кашина. Одна треть правосудия или две трети? Только исполнители, действовавшие по мотивам личной ненависти, неприязни к убитому? Или все-таки политический сговор? И, как и в случае с Кашиным, есть и еще один торг, еле видный пока. У Кашина главная интрига — судьба возможного заказчика. У Немцова — фигура, которой преподнесли труп политика. Покойный Немцов имел право участвовать в президентских выборах без сбора подписей как депутат Ярославской думы. Но его мандат истекал в 2017 году. Если те, кто заказал убийство Немцова (если эти «те» вообще существовали, в чем теперь следствие совсем не уверено) полагали, будто знают, что выборы президента пройдут не в 2018-м, а, например, в 2016 году, то не решили ли они оказать услугу будущему президенту? Устранив конкурента еще до старта кампании. Хорошая продажа? А почему нет.
Так и работает в России машина вывода убийств и покушений на политический рынок. В них — убийства и покушения — сегодня спокойно закладывают ренту и выручку. Параметры требуемого cash flow, награды, аппаратные выгоды и риски. Более того. Насилие сегодня может стать выгодным совместным проектом. Или удачной инвестицией. Или даже венчурным проектом. В этой машине нет места для сожалений и раскаяния, искренности и откровенности. Заказчик покушения на Кашина, если он, конечно, существует, может торговать своим будущим, может просить о помощи и покупать услуги только до тех пор, пока он не признается. Скажи он что-нибудь вроде «бес попутал», пусть даже одному человеку в кабинете, идеально защищенном от прослушки, он тут же вылетит с этого емкого рынка в тюрьму или дурдом. То же верно и в отношении заказчика убийства Немцова.
От политики, настоящей политики, на этом рынке мало что остается, но то, что остается, по-прежнему устраивает многих.
И бакалейный Кремль. И заказчиков убийств и покушений. И даже некоторых граждан, которые готовы биться за две трети правосудия для Кашина и семьи Немцова. Или хотя бы за одну треть, но чтобы наверняка. Проблема с этими выкладками одна. Трети, четвертинки, дольки и куски бывают у колбасы и хлеба. А у правосудия, как и у добра и справедливости, их нет. Правосудие либо есть, есть все, целиком, без изъятий и нарезки. Или его нет совсем.