Суд присяжных сложился в процессе диалога гражданского общества и государственной власти, местных общин и державного центра. Возрожденный в России в ходе демократической судебной реформы 90-х годов прошлого века, суд присяжных создал предпосылки для преобразования отечественного правосудия на началах состязательности, дал образцы разрешения уголовных дел в духе правды и милосердия.
В 2013 году, когда исполнялось два десятка лет современному суду присяжных (первый вердикт был вынесен 17 декабря 1993 года в Саратове по делу братьев Мартыновых, обвинявшихся в убийстве трех человек), все суды перешли на апелляционный порядок пересмотра судебных актов. Опыт деятельности суда присяжных в новых условиях потребовал изучения и осмысления. Автор этих строк накопил материалы по 970 уголовным делам, рассмотренным судом присяжных в разные годы (вынесенные представителями народа вердикты, выдержки из протоколов заседаний, приговоры судей, кассационные определения). К ним добавились около 150 специально подобранных совместно с Сергеем Постыляковым апелляционных определений Верховного суда РФ за 2013-2014 годы. Исследование было построено не на количественных показателях, а на выявлении повторяющихся правовых позиций высшего судебного органа страны, с одной стороны, и типичных проявлений воли присяжных — с другой.
Тенденции развития отечественного суда присяжных оказались неутешительными.
Законодатель начиная с 2008 года ограничивал компетенцию этого подлинно народного суда, изымая из его ведения все новые и новые дела: о терроризме и преступлениях против государства; о массовых беспорядках; о преступлениях против правосудия; о взятках; о транспортных преступлениях; об убийствах, совершенных подростками, женщинами и стариками. В итоге круг подсудных присяжным дел сократилась вдвое (с 47 до 23 составов преступлений). Наряду со страхом силовых ведомств перед вынесением оправдательных приговоров (а присяжные заседатели оправдали в 2008 году 20,8% подсудимых, в 2010 году — 16,5%, в 2013 году — 20,2%, в 1-м полугодии 2014 года — 13,6% подсудимых), права присяжных заседателей урезались и по другим соображениям. Главным из них было стремление руководства Верховного суда уменьшить свою нагрузку: ведь чем больше уголовных дел поступает в ведение районных судов, где нет суда присяжных, тем меньше апелляционных жалоб приходится на судей ВС.
Силовые ведомства прибегают к разным формам закулисного воздействия на присяжных заседателей, пользуясь методами «оперативного сопровождения» процессов. В состав жюри проникали лица, которых не было в списках присяжных заседателей; правила честного отбора кандидатов в присяжные искажаются на практике; сторона обвинения, в отличие от стороны защиты, получает по оперативным каналам сведения о подноготной членов коллегии присяжных.
В свою очередь Верховный суд выработал ряд доморощенных позиций, не имеющих не только исторических оснований в практике, например Правительствующего Сената царской России, но и правовых аналогий в нынешнем мире.
Например, от присяжных заседателей скрывают факты применения к обвиняемым пыток в ходе предварительного следствия.
По мнению ВС, в их компетенцию не входит оценка, «даны ли показания по принуждению или без давления». Так, оправдательный приговор суда присяжных был отменен под тем предлогом, что подсудимый заявил: «На следствии я признался бы и в распятии Христа». ВС запрещает адвокатам «порочить доказательства обвинения»; привлекать внимание к преступному поведению пострадавшего; давать «субъективный комментарий» по поводу допущенных судом к оглашению протоколов и заключений, чтобы «изменить объективное отношение присяжных заседателей»; сомневаться в объективности следователя. В упрек стороне защиты было поставлено заявление: «Мы здесь судим по УПК», — и даже призыв адвоката «принять решение в соответствии со своей совестью». В последнем случае его речь прервал председательствующий, «разъяснил ему о недопустимости такого высказывания, обратился к присяжным заседателям с просьбой не принимать данные обстоятельства во внимание при вынесении вердикта»; ВС согласился.
Вопросы, которые ставятся на рассмотрение присяжных заседателей, формулируются с использованием сложной медицинской терминологии, включают в себя множество пунктов сразу, запутанны; некоторые из них занимают 2-3 листа плотно набранного текста. Судьи с благословения ВС присвоили себе право перераспределять решение главного вопроса о виновности в свою пользу. Например, присяжным заседателям не позволяют устанавливать мотив совершенного преступления (а ведь без корыстного мотива не бывает ни разбоя, ни грабежа), наличие аффекта при лишении жизни.
Присяжные заседатели, в отличие от профессиональных судей, руководствуются презумпцией невиновности; не считают какие-либо доказательства, в особенности, показания полицейских, имеющими преимущество перед объяснениями подсудимого; заинтересованы в активной защите подсудимого адвокатом, пусть и назначенным. Они оправдывают подвергшихся пыткам подсудимых либо по меньшей мере записывают им в вердикте снисхождение, поскольку чувствуют, что государство не вправе обличать и наказывать человека, которого истязало. Такое интуитивное мнение соответствует правовой позиции ЕСПЧ (см., например, постановления ЕСПЧ по делам: Гладышев против РФ от 30 июля 2009 г.; Гечмен против Турции от 17 октября 2006 г. и др.).
В этом смысле народ наш больший европеец, чем его слуги.
Наши присяжные заседатели внимательно прислушиваются к напутствиям судей, ценят справедливость, но добавляют к ней изрядную толику милости. Случается, что они оправдывают человека, виновного в глазах закона. Например, в Томске была освобождена в зале суда женщина, облившая керосином и поджегшая своего мужа, который мучил ее ревностью и жестоко избивал на протяжении 11 лет брака. Из бесед с присяжными выяснилось, что они сочувствовали подсудимой, но не только это стало причиной милосердного вердикта. Они учли то, до чего не додумались ни следователи с прокурором, ни защита, ни судья: пострадавшему несвоевременно была оказана медицинская помощь в больнице, куда он был доставлен с ожогами.
Совсем не случайно Конституционный Суд подчеркивает, что «…судопроизводство с участием присяжных заседателей, в котором не профессиональный судья, а коллегия присяжных самостоятельно принимает решение по вопросу о виновности подсудимого, имеет особую конституционно-правовую значимость…».
Сегодня стало возможным расширить компетенцию суда присяжных, ввести эту форму процесса, как и планировалось два десятка лет назад, в районных судах. В Совете при Президенте по развитию гражданского общества и правам человека разработан законопроект, которым предлагается в качестве первого шага: вернуть присяжным заседателям дела, переведенные в районные суды, включая дела о коррупции; признать за ними право рассматривать дела о лишении жизни (в частности, при превышении пределов необходимой обороны) и о преступлениях, совершенных в сфере предпринимательства. Эти дела по ходатайству стороны защиты должны передаваться в областные суды для рассмотрения по существу с участием коллегии присяжных заседателей.
Без полноценного суда присяжных конвейер по «отписыванию» дел никогда не преобразуется в территорию правосудия.