Не Страшный суд: почему ЮКОСу не стоило слишком надеяться на Страсбург
На прошлой неделе в истории дела ЮКОСа в Европейском суде по правам человека если и не была поставлена окончательная точка, то четко выделен абзац: суд опубликовал решение по «первому делу» Михаила Ходорковского, с которого все и началось. Страсбургская история уникальна не только тем, что вмещает в себя уже добрую дюжину различных решений, но и связью с событиями периода становления капитализма в России. В судебных документах можно искать ответ на важнейший вопрос — «Можно ли все-таки защитить себя от российской власти, если ты очень богат?».
Любое решение по резонансному делу, принятое Европейским судом, вызывает бурю самых разных оценок и чудовищный разброс мнений.
Это не должно удивлять: решения ЕСПЧ обычно хотя бы пролистывает не более 1% от тех людей, кто о них пишет, остальные стараются просто выдумать чего-нибудь оригинальное.
На самом деле, нельзя оценивать отдельное решение вне контекста предыдущих. Попытаемся не повторить этих ошибок и предпримем попытку взглянуть на «страсбургскую» эпопею системно.
В своей «страсбургской стратегии» компания и другие заявители, связанные с ней (Михаил Ходорковский, Платон Лебедев, другие бывшие сотрудники), пытались действовать по трем направлениям: установление так называемой «политически мотивированной» составляющей в преследовании компании и ее руководителей, защита корпоративно-налоговых схем, применявшихся ЮКОСом, и отмена или изменение приговоров в отношении отдельных руководителей и сотрудников. Каковы же достижения после почти десятилетия борьбы?
Политика и мотивация
Решающим вопросом «большого» дела ЮКОСа является вопрос о его «политической мотивированности». Так в контексте дела журналистами и политологами трактуются возможные нарушения ст. 18 Европейской конвенции (пределы использования ограничений в отношении прав). В процессе развития дела выяснилось, что есть две точки зрения на его «политизированность». Отдельные авторитетные международные организации, адвокаты и правозащитники настаивают, что дело ЮКОСа и Ходорковского однозначно политически мотивированно, ссылаясь при этом на резолюции ПАСЕ, позицию Amnesty International, решения судов разных стран и мнения известных политиков. В то же самое время, Европейский суд в своих решениях продолжает настаивать, что в деле нарушения ст. 18 отсутствуют. Несмотря на важность первой точки зрения, следует отметить, что только в ЕСПЧ дело слушалось независимыми судьями с предоставлением обеим сторонам возможности высказать свои позиции и покритиковать друг друга. Фактически в деле сформировалось два мнения о политической мотивации: международно-общественное и судебное. Поэтому и не утихают споры после каждого нового решения: что сказал Европейский суд, в чью пользу он высказался — России или заявителей.
Для того чтобы это понять, надо всего лишь внимательно прочитать несколько цитат из решений суда.
Еще в решении по первой жалобе Ходорковского, рассмотренной около двух лет назад и касавшейся в основном его заключения под стражу, Европейский суд указал, что:
Тот факт, что политические оппоненты господина Ходорковского и его конкуренты по бизнесу могли воспользоваться тем, что он находится под следствием, сам по себе, не является препятствием для уголовного преследования заявителя со стороны властей. Для возбуждения соответствующей процедуры, властям было достаточно иметь серьёзные обвинения в отношении заявителя. Таким образом, наличие статуса политической фигуры не является гарантией неприкосновенности. В противном случае, любой на месте Ходорковского мог бы делать похожие утверждения, и уголовное преследование такого рода людей стало бы невозможным. Суд пришёл к выводу о том, что обвинения против господина Ходорковского были основаны на «разумном подозрении» и были совместимы со стандартами Конвенции.[1]
В корпоративно-налоговом деле ЮКОСа, рассмотренном позднее, был сделан более краткий, но абсолютно сходный по смыслу вывод:
Принимая во внимание утверждения ЮКОСа о том, что действия государства были политически мотивированными, Суд признает что дело вызвало огромный общественный интерес. Однако, помимо уже выявленных нарушений, нет признаков проблем или недостатков в процессе против ЮКОСа, которые позволили бы Суду сделать вывод о том, что Россия неправомерно использовала данный процесс для уничтожения компании ЮКОС с целью захвата ее активов.
В последнем же постановлении Европейский суд не ограничился просто кратким «повторением пройденного», а провел снова детальный анализ аргументов «за» и «против» «политического» характера дела:
Суд напомнил в этой связи, что вся структура Конвенции исходит из общей посылки добросовестности действий государственных властей. Простого подозрения, что органы власти используют данные им полномочия не для тех целей, которые заявлены официально, недостаточно для того, чтобы доказать нарушение статьи 18. Напротив, для таких утверждений Суд применяет очень высокий стандарт доказывания.
Далее судьи Европейского суда согласились с присутствием в деле целого ряда явно «политизирующих» его обстоятельств:
· ряд обстоятельств ареста и осуждения заявителей косвенно указывает на существование политических мотивов в деле;
· мнение о процессе заявителей как о политическом деле разделяют многие общественные деятели, международные организации и суды в разных странах Европы;
· некоторые должностные лица имели свои собственные причины для того, чтобы способствовать уголовному преследованию заявителей.
Однако в ответ на свои собственные аргументы в пользу «политизированности» дела суд тут же выдвигает более мощные аргументы против:
· приведенных фактов недостаточно, чтобы заключить, что без политических аспектов заявители не были бы осуждены;
· ни одно из обвинений против заявителей не касалось их политической деятельности;
· обвинения, выдвинутые против них, были серьезными, в них было здравое зерно.
Таким образом, резюмирует суд, даже если в деле и присутствовали неподобающие мотивы, это не давало заявителям иммунитета от уголовного преследования и не делало все уголовное преследование, с начала до конца, нелегитимным. Как мы видим, позиция ЕСПЧ негативна для заявителей, но достаточно однозначна и последовательна. Европейский суд невольно установил неформальный тест для установления наличия политических мотивов преследования: либо «железобетонность» доказательств наличия «иных мотивов» в преследовании (как в деле Владимира Гусинского), либо бесспорный политический статус преследуемого (как в деле Юлии Тимошенко).
Наличие же «смешанных» (политических и экономических) мотивов в преследовании корпораций и индивидуальных заявителей пока является для Европейского суда непреодолимым барьером, за что его и критикуют, намекают даже, что он «продался России». Несмотря на всю привлекательность подобной конспирологической теории, приходится признать, что она весьма далека от истины: суд просто не хочет неконтролируемого расширения «политизированности», когда в каждом третьем заявлении будет говориться о политике, даже в случае самых примитивных хищений, отмывания денег и наркоторговли.
Корпорация и налоги
Дело ЮКОСа — дело не просто уголовное, но и корпоративное. К тому же, неразрывно связанное с «большой» российской приватизацией, становлением и консолидацией холдингов в России и определением правил «налоговой игры» государства и олигархов.
Одной из основных целей «хождения в Страсбург» была защита корпоративно-налоговых стратегий компании, благодаря которым она и стала одной из передовых в своей отрасли и в России в целом.
Европейский суд и в налоговом деле ЮКОСа, которое было решено в 2011 году, и в деле Ходорковского четко подтвердил свою старую позицию, что государство обладает самыми широкими полномочиями в борьбе с неуплатой налогов. Интересы большинства (бюджета и населения страны) превалируют (что для России может звучать парадоксально) над интересами индивидуальных налогоплательщиков, даже если ими и являются крупнейшие публичные компании. О чем суд, в юридически корректной форме, собственно и написал в совсем решении:
Суд определил, что долг ЮКОСа в рамках осуществления правоприменительной практики возник в связи с законными действиями российского правительства по противодействию уходу от налогов.
Суд определил что остальное налогообложение за период 2000-2003 годов было законным, предпринималось в законных целях (уплата налогов) и соразмерно. Требования в рамках налогообложения не были чрезмерно высоки, и ничто не говорило о том, что размеры штрафов или процентов платежей применялись индивидуально или же были чрезмерной финансовой нагрузкой на компанию ЮКОС. Суд, таким образом, не выявил нарушения Статьи 1 Протокола 1 в отношении остального налогообложения за периоды 2000-2003 годов.
Кроме того, суд указал, что в корпоративно-налоговом деле не было ничего, что указывало бы на осведомленность налоговых властей или национальных судов об использовании ЮКОСом мошеннически зарегистрированных компаний в 2000-2003 годах или же на их предыдущие решения, подтверждающие законность всей практики оптимизации налогов. Таким образом, невозможно утверждать, что власти либо пассивно смирились, либо активно поддерживали подобные действия. И, наконец, суд указал на провал «доказательной» стратегии компании:
ЮКОС не смог показать, что другие российские налогоплательщики также использовали или продолжали использовать аналогичную оптимизацию и что в отношении компании выборочно осуществлялись правоприменительные действия. Компания применяла схемы по оптимизации значительной сложности, что включало в себя среди всего прочего мошенническое использование торговых компаний, зарегистрированных в регионах страны, предоставлявших налоговые льготы. Это было не просто использование льготного регионального налогообложения, что соответствовало бы законной практике.
Новое решение по делу Ходорковского содержит краткое резюме выводов налогового дела:
В этом деле Суд заключил, что взыскание с ЮКОСа суммы недоплаченных налогов не нарушало статьи 1 Протокола №1 к Конвенции (защита собственности), так как налоговые льготы были получены торговыми компаниями в нарушение закона.
Но далее тема уклонения от уплаты налогов судом развита очень детально:
Что касается дела заявителей, Суд посчитал, что вывод национальных судов о притворном характере операций, которые проводили торговые компании, был разумным. Суд решил, что следует отличать схему, созданную заявителями, и законные методы минимизации налогов.
Суд указывает, что хотя часть схемы минимизации налогов была известна властям, заявители исказили или скрыли некоторые важные аспекты этой схемы. И далее следует перечисление нарушений, допущенных, по мнению суда, компанией.
· Компания не объявляла налоговым органам о том, что торговые компании были ее аффилированными лицами.
· Доходы торговых компаний возвращались в ЮКОС не напрямую.
· Все деловые операции, которые приносили прибыль, совершались в действительности в Москве, а не в «особой экономической зоне».
· Торговые компании существовали только на бумаге и реально не имели имущества или сотрудников.
· Минимизация налогов была единственным основанием для создания этих торговых компаний в «особой экономической зоне».
· Сложно представить, что заявители, как руководители и совладельцы компании ЮКОС, были не в курсе существования этой схемы и не знали, что информация, которая предоставляется в налоговые органы, не отражает реальной природы операций этих торговых компаний.
И резюме суда: таким образом, действия заявителей могли быть разумно истолкованы как «предоставление заведомо ложных сведений» налоговым органам, что было определением уклонения от уплаты налогов по российскому Уголовному кодексу.
Да, в постановлении по корпоративно-налоговому делу суд констатировал целый ряд нарушений, допущенных государством, как-то незаконное «удвоение» штрафов за 2001 год, предоставление недостаточного времени для подготовки защиты или излишне агрессивные действия в процессе банкротства. Но все это не оказало существенного влияния на основной вывод суда: компания допускала существенные нарушения в своих налоговых схемах, государство имело право ее преследовать, действия государства предпринимались «разумно и обоснованно» на основании понятного действовавшего закона, а заявителям не удалось доказать их «внезаконность» (отсутствие понятного закона) или «селективность».
Таким образом, ЕСПЧ фактически «умыл руки» и в отношении действий Российской Федерации, которые привели к начислению и взысканию с ЮКОСа «сверхналогов» и его банкротству, и в отношении возбуждения уголовных дел, связанных с уклонением от уплаты налогов ее руководителями и сотрудниками. Страсбургская эпопея ЮКОСа по вопросу о законности его схем минимизации налогов, показала, что корпорация должна быть «кристально» чиста, предельно честна с государством и соответствовать требованиям законодательства, и только тогда сможет получить защиту от государства в ЕСПЧ.
Увы, для 99% российских компаний, включая и крупные корпорации, это пока практически недостижимый стандарт.
Люди и приговоры
Дело ЮКОСа, как бы его ни пытались представить ловкие политологи и журналисты, в конечном итоге, дело не о нефти, налогах, политике, Ходорковском и Путине. Это дело — о людях. Поэтому решения Европейского суда отнюдь не самоценны, они «не вещь в себе». В ЕСПЧ обращаются для того, чтобы изменить соответствующие приговоры и решения судов. Пока речь, увы, идет об очень объемных и дорогостоящих заявлениях, очень долгих рассмотрениях и неоднозначных решениях, которые вряд ли могут испугать российские власти и принудить их выпустить кого-нибудь на свободу досрочно и с извинениями.
Следует отметить, что «личные» решения, связанные с условиями предварительного заключения, состоянием здоровья либо семейными обстоятельствами, давались Европейскому суду хотя и не без проблем (в частности, он отверг аргументы Лебедева о его ненадлежащем лечении), но гораздо «легче», чем политические и налоговые аспекты сложного дела.
Так в результате неоднократного применения судом так называемых «предварительных мер» (Правило 39 Регламента суда) после упорного сопротивления Следственного комитета в гражданскую больницу был переведен Василий Алексанян.
Предыдущее заявление Лебедева, в соответствии с которым ЕСПЧ признал незаконным его заключение под стражу, в течение нескольких месяцев привело к прецедентной для дела ЮКОСа отмене Верховным судом нескольких решений судов низшей инстанции, что, правда, фактически никак не сказалось на судьбе самого Лебедева.
В конце концов, недавно было принято жесткое решение о серьезном нарушении права на справедливое рассмотрение дела в процессе бывшего сотрудника управления безопасности ЮКОСа Алексея Пичугина, но его только предстоит исполнять, к тому же существует еще второй приговор в отношении него же, так что даже при самом удачном стечении обстоятельств Алексей сможет выйти на свободу очень нескоро.
Не очень хорошая ситуация сложилось с самим Ходоровским: принципиальных позитивных изменений, кроме разве что указания на незаконность взыскания лично с него налога компании, Страсбург ему не принес. Хотя и слышатся голоса, что Президиум Верховного суда просто обязан отправить дело на «пересмотр», как он сделал недавно с делом по взрывам в приемной ФСБ, но у Верховного суда есть широкая возможность для маневра: он легко может решить, что компенсации в €10 000, присужденной ЕСПЧ, заявителю достаточно. Кроме того, в решении ЕСПЧ должна быть сделана специальная оговорка о невозможности устранить существующие нарушения без нового рассмотрения дела. Пока подобная оговорка имеется только в решении по делу Пичугина, обвиненного в убийствах и получившего пожизненное заключение. Она говорит, что российским судом были допущены неустранимые нарушения ст. 6 Конвенции (прав на справедливое разбирательство дела) и его дело должно быть пересмотрено. В решениях же по делу Ходорковского подобной оговорки нет, что абсолютно развязывает руки Верховному Суду: у него есть 6 месяцев на вступление решения в законную силу и год на его исполнение: хочет — решит, что Ходорковскому и €10 000 компенсации достаточно, а хочет — укажет начать новый процесс, который займет пару лет и окончиться все с тем же результатом.
И что, снова идти жаловаться в ЕСПЧ?
Однако подобные небольшие достижения помогают держать российское следствие и суд в тонусе, напоминая, что руки у них не так свободны, как им иногда кажется, и всегда может возникнуть необходимость отвечать на весьма неприятные вопросы, связанные с, казалось бы, давно забытыми делами.
Бесконечное дело ЮКОСа с его многочисленными жалобами в ЕСПЧ не могло не привести к неким обобщенным выводам-наблюдениям. Так, многочисленные заявления в ЕСПЧ показали, что далеко не всегда нужно нанимать самую дорогую юридическую фирму, годами писать длиннейшую жалобу со множеством претензий и томами доказательств, которую и суд будет читать долгие годы. Для заявителя в итоге само рассмотрение может стать абсолютно неактуальным. ЕСПЧ вряд ли может служить инструментом практического разрешения резонансных хозяйственных споров и политических разногласий. Практика по ним еще очень далека от однозначности и предсказуемости. Возможно, что несколько хорошо продуманных, относительно коротких заявлений, основанных на уже устоявшейся практике по все известным статьям Конвенции, могут помочь в масштабном деле уровня дела ЮКОСа, куда эффективней, чем многомесячные труды выдающихся умов. И помните: ЕСПЧ — не Высший и не Страшный суд, а просто хороший суд, которому тоже иногда трудно давать ответы на сложные вопросы.
[1] Здесь и далее цитаты даны по пресс-релизам ЕСПЧ