18+ НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН, РАСПРОСТРАНЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ЧИКОВЫМ ПАВЛОМ ВЛАДИМИРОВИЧЕМ ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ЧИКОВА ПАВЛА ВЛАДИМИРОВИЧА
На прошлой неделе состоялся административный суд по делу одной известной НКО. Прокуратура обвиняла ее в неисполнении требований в рамках закона об иностранных агентах. Это был Тверской суд Москвы, максимальная санкция предполагала 100 000 рублей и приостановление деятельности. Наш адвокат защищала организацию, которая в итоге получила 70 000 рублей штрафа. «Я поняла, что всё будет примерно так, когда перед нами эта судья за кражу арестовала в зале и отправила на два года в колонию девушку лет 20 с маленьким ребенком при полном признании вины. Ребенка, кстати, тут же определила в детский дом», — сказала мне адвокат после суда, а еще добавила, что «судья смотрела на меня в упор с демонстративно скучающим видом и отрицательно покачала головой, когда я поинтересовалась, интересно ли ей, что я говорю».
На той же неделе исполнилось 10 лет со дня задержания совладельца нефтяной компании ЮКОС Платона Лебедева. Суд в нашей стране внезапно скончался как раз во время процесса по делу Лебедева и Михаила Ходорковского. Вспомните ощущения, когда прокуроры на первом процессе по делу владельцев ЮКОСа озвучивали придуманные конструкции, за которые судьи потом назначили им по 9 лет. Виновен не тот, кто украл, а тот, чья вина убедительно доказана незаинтересованному наблюдателю. Так гласит теория и здравый смысл.
В России же виновен тот, против кого возбудили уголовное дело.
Инспирированное еще в 2010 году дело в отношении Навального, тогда просто виртуального борца с коррупцией, несколько раз прекращалось, но год назад политическая воля, ломающая здравый смысл и все процессуальные преграды, заставила его возобновиться. Встреча главного следователя Александра Бастрыкина с президентом, последовавшая публичная порка главой СКР закрывшего дело начальника Кировского следственного управления, «утяжеление» обвинения до грозящего реальным сроком, дешевая сделка купли-продажи между следствием и бывшим главой «Кировлеса» Вячеславом Опалевым — незатейливая хронология уголовного дела.
Основная задача обвинения в суде была не допустить откровенных «косяков» и подготовить свидетелей, вооружив их формулой «я уже не помню». Текст приговора и срок, очевидно, определены за пределами Вятской губернии. Параллели дела Навального с делом Ходорковского этим не заканчиваются. Алексей явно страдает за то, что бросил вызов Владимиру Путину, символизирует собой массовый московский протест конца 2011-го — начала 2012-го, вызвавший панику в Кремле. Пресс-секретарь СКР Владимир Маркин довел до общественности, что причиной уголовного преследования политика стали его провокации в отношении властей. Не преступные действия, замечу, а законная, пусть даже кому-то сильно неприятная, политическая деятельность. У Навального, как в свое время и у Ходорковского, тоже на подходе второе и третье уголовные дела. Обвинительный приговор оппозиционеру, безусловно, никаких сомнений не вызывал с момента возбуждения дела. Следствие и судебный процесс сохраняет лишь интригу — реальный срок или условный. Параллельно остается интрига — останется Навальный в стране или уедет. Дилемма Ходорковского с предсказуемым итогом, учитывая, что Алексей давно для себя решил остаться.
Остальные атрибуты отечественного правосудия — скучающий судья, невзрачные и неубедительные прокуроры, отказы в большинстве ходатайств защиты, игнорирование очевидного и откровенные ляпы в присутствии камер и пишущей прессы, шокирующее избирательной строгостью наказание — замыкают это десятилетие «диктатуры закона». Гиперпубличные дела Алексея Козлова, Надежды Толоконниковой и Марии Алехиной, Таисии Осиповой, Аксаны Пановой, 12 «узников Болотной» и Навального — вне зависимости от исхода последних трех — показывают, что Кремль не только независим от мнения интеллектуального слоя россиян и западной публики, наоборот, он сознательно делает всё диаметрально противоположное их чаяниям.
У судейского корпуса после этих бесконечных судебных репортажей последнего года больше нет профессионального достоинства.
Фраза адвоката Давыдовой, сказанная в прениях: «Всё, что я тут говорю, не имеет никакого значения», — служит на самом деле приговором не Навальному с Офицеровым, а отечественному правосудию. Подсудимому остается только трибуна на его последнем слове, которую он и использовал, внеся этот судебный процесс в новейшую историю России.