23 мая президент встречается с предпринимателями. На встрече уполномоченный по защите прав бизнесменов Борис Титов попросит об амнистии по экономическим статьям УК. Идею все поддержат, Владимир Владимирович скажет, что надо подумать и посмотреть внимательнее, чтобы не никого не обидеть.
И на этом, я думаю, все закончится.
Шум вокруг предполагаемой амнистии поднялся немалый. Даже подозрительный. Вполне возможно, что все обсуждение затеяно лишь для того, чтобы показать, что амнистия невозможна. Окажется, что нельзя отличить предпринимателей от преступников. Разве можно выпускать тех, кто создавал пирамиды и отбирал жилье у дольщиков? Но в амнистию все-таки хочется верить, и вообще, может, у президента какие-то другие планы?
Законопроекта еще никто не видел, но депутаты Думы уже не скрывают сомнений. Экспертное сообщество бьется над определением предпринимательской деятельности, которую бы можно было вставить в проект постановления об амнистии. Оно должно быть такое простое, чтобы исполнители могли с легкостью отличить предпринимателя от мошенника. Но очевидно, что любые оговорки и попытки отделить предпринимателей от настоящих преступников сведут на нет саму идею. Невозможно при проведении амнистии в рамках одной статьи разделить людей на категории. Амнистировать можно либо всех, либо никого. Массовой амнистия может стать, только если будут перечислены статьи и пункты, подлежащие амнистии.
Если же фильтр все-таки будет, то окажется, что в тюрьме и под следствием у нас нет ни одного «предпринимателя». Зато останутся красивые слова о том, что в России проведена амнистия и уж теперь инвестиционный климат должен заметно улучшиться. Быстро забудется, что ничего, собственно, не поменялось, что законы те же, что полиция работает так же, как и работала, что прокуратура так же жалуется на недостаток полномочий. Суды по-прежнему не будут понимать, кто такой предприниматель, а понятия «сделка», «договор», «прибыль» все так же будут при рассмотрении дела сводиться к преступным и корыстным интересам.
Бизнес-заключенные лишатся очередной мечты об амнистии и будут дальше пытаться доказать суду, что они предприниматели, что их делу нужна переквалификация, потому что многие сидят по 159-й статье («Мошенничество»), а в нее приняли поправки. А суды уже знают, как реагировать: переквалификации ваше дело не подлежит, так как основной состав статьи не поменялся, а деятельность ваша преступная, а не предпринимательская.
Говорить у президента нужно не об амнистии. Говорить нужно о судах.
Мы им не верим! И потому не идут инвестиции и развитие предпринимательства, что суда у нас нет. А то, что есть, в мантиях и с полномочиями, — это не суд, это корпорация, зависящая от кого угодно, но даже не от президента. Судьи наши понятия не имеют об экономике, не хотят задумываться об этом, их самая важная задача — услужить начальству. А начальству почему-то очень не нравятся оправдательные приговоры. Судебная система, зависимая и костная, влияет на инвестиции и климат больше, чем правительство. Это судьи решают судьбу российского предпринимательства. Это от них зависит возможность сохранить или потерять собственность. Это наш российский суд XXI века считает, что что извлечение прибыли — это извлечение корыстного интереса, следовательно, хищение. При этом ни суды, ни следствие не заостряются на таких, по их мнению, ничего не значащих фактах, как место, момент хищения, куда были спрятаны и как потрачены похищенные деньги. «В неустановленном месте, неустановленным способом Иванов похитил торговую наценку, незаконно им установленную» — довольно типичная фраза из приговора.
Да, амнистия нужна, чтобы освободить людей быстро. Вместе с ними выдут и преступники?
Но мы не знаем точно, кто преступник, а кто нет, потому что мы не доверяем суду.
Чтобы наступило то светлое будущее, о котором и Вы, Владимир Владимирович, тоже мечтаете, будущее, где создастся 25 миллионов рабочих мест на передовых, инновационных производствах, нужно сегодня менять суд. Полностью. Кардинально. Только Вы сможете начать этот процесс. Вы делаете — мы смотрим и может быть начинаем верить. И Вам, и суду.
Вот что бы я сказала на встрече с президентом, если бы меня туда позвали.