Правильный НПФ — не организация, а денежный мешок
Так получилось, что весной 1994-го мне, председателю комитета по экономической политике Волгоградской областной думы, предложили сделать с нуля негосударственный пенсионный фонд (НПФ). Идея, основанная всего лишь на коротеньком указе президента, понравилась, и я приступил к делу.
В августе того же года мне крупно повезло — на конференции в Калининграде познакомился с Дэвидом Каллэндом, консультировавшим построение систем негосударственного пенсионного обеспечения во многих странах мира, включая Чили, и написавшим первоначальный вариант упомянутого указа. Его профессиональный опыт я жадно впитывал и как мог использовал. Статус председателя комитета областной думы (пусть и на общественных началах) позволил мне написать и провести через облдуму в начале 1995-го первый в России региональный закон о НПФ. Надо полагать, довольно удачный, поскольку принятый в мае 1998-го федеральный закон о НПФ (везде далее — Закон) процентов на восемьдесят по смыслу совпадал со своим региональным предтечей.
Закон изначально говорил о том, что НПФ — некоммерческая организация, занимающаяся исключительным видом деятельности — негосударственным пенсионным обеспечением (НПО). А раз так, то инвестировать накопленные в НПФ пенсионные ресурсы должна коммерческая управляющая компания (УК) на принципах доверительного управления и за соответствующую плату. В результате система НПО в России приобрела вид «гантели» — НПФ + УК, — в которой УК получили право инвестирования большей части пенсионных ресурсов НПФ, а ответственность за результаты такого инвестирования была возложена на НПФ. Таков Закон.
Но еще на стажировке в Англии в начале 1996-го я с удивлением узнал, что в этой стране — родоначальнице НПФ, фонды не являются организациями, а лишь «денежными мешками», управляемыми теми же УК (инвестиционными банками). Такая система явно экономнее российской. И не распределяет права и ответственность по разным организациям. Интересно, что именно так, по-английски, устроены российские паевые инвестиционные фонды (ПИФ). Так зачем же для структур одного типа (фонды) мы используем разные модели?
Разумеется, и в английской и в нашей системе НПО есть дополнительные издержки — комиссионные бирже, брокерам, депозитарию (учетчику прав на ценные бумаги). А также затраты на аудирование бухгалтерской отчетности и на актуарное оценивание соответствия обязательств НПФ стоимости его пенсионных ресурсов. Но все это относительно «копеечные» затраты.
Время шло, и в 2000-м российским НПФ был навязан институт специализированного депозитария (СД). Которому кроме учета прав НПФ на ценные бумаги была вменена функция контроля в режиме реального времени за соблюдением НПФ утверждаемых правительством Правил инвестирования пенсионных ресурсов.
Разумеется, на практике СД контролируют все действия и НПФ, и УК. И с обоих СД берет соответствующие комиссионные. Размер которых зависит от объема контролируемых средств и законом никак не ограничивается. По факту для НПФ-«середняка» размер этих комиссионных составляет примерно 1,5 % в год от объема накопленных в нем пенсионных средств. Что точно на такую же величину снижает доходность накоплений пенсионных средств в НПФ. Столько платит НПФ за отказ государственных органов от своих контрольных функций и передачу их коммерческим структурам. Платит за счет клиентов НПФ.
Разумеется, я поинтересовался у Дэвида Каллэнда — в чем смысл «спецдепа» и есть ли такие структуры в других странах? Ответ был таким: «Структур с подобными функциями я нигде не видел. Но они могут иметь смысл, если ваши НПФ недостаточно честно инвестируют в зарубежные активы. Для инвестиций же внутри страны специализированные депозитарии бессмысленны». К этому можно добавить лишь то, что о заметных инвестициях российских НПФ в зарубежные активы читать мне пока не приходилось.
В итоге система российского НПО по сути превратилась в довольно массивную «треугольную гантель». Существуют ли предпосылки дальнейшего утяжеления этой конструкции? К сожалению, да. Непосредственно в Законе прописаны «гарантийные фонды», функции которых должны быть похожи на функции Агентства по страхованию банковских вкладов. Пока такие фонды не созданы. Скорее всего потому, что в каждом НПФ есть свой внутренний страховой резерв в размере не менее 5 % всех его обязательств. Возможно появление становящихся все более модными СРО с обязательным членством в них всех НПФ. Муссируются и другие идеи. Понятно, что желающих регулярно отщипывать от растущих средств НПФ довольно много. А чиновник и законодатель, к сожалению, слаб перед «убедительными» доводами подобных радетелей за защиту прав получателей негосударственных пенсий.
Что следует изменить в действующей системе НПО? В первую очередь, необходимо наложить мораторий на дальнейшее «утяжеление» системы НПО. Во-вторых, нужно демонтировать институт специализированного депозитария, оставив контроль над НПФ лишь за регулятором — ФСФР России. По аналогии с ЦБ России, который не передоверяет контроль за привлекающими депозиты банками коммерческим структурам. В-третьих, было бы разумно допустить вариант объединения функций УК и НПФ в рамках одной организации, объединяющей пенсионное и инвестиционное подразделения. Неважно, в какой организационно-правовой форме (фонда или акционерного общества). Ибо право НПФ самостоятельно инвестировать в депозиты, недвижимость, паи ПИФов и государственные облигации ничем принципиально не отличается от права УК инвестировать в акции и корпоративные облигации.
Такой шаг сделал бы более эффективным контроль ФСФР за потоками пенсионных ресурсов, повысил бы доходность инвестирования пенсионных средств и, кроме того, облегчил бы операцию демонтажа явно избыточного института специализированного депозитария. В итоге действующая система НПФ + УК + СД упростилась бы без потери своей функциональности настолько, что перестала бы быть непонятной гражданам. Что сделало бы ее весьма привлекательным инструментом реальной пенсионной реформы.
Автор — президент негосударственного пенсионного фонда «Империя», доктор физико-математических наук