Ближневосточный твист: причины и последствия новой сделки Путина с Обамой

Понять, что большие парни, вроде президентов России и США, действительно заключили очередную сделку, не так уж сложно, даже если они не делали никаких официальных заявлений по этому поводу. Если подчиненные этих двух больших парней стали делать свою работу будто бы синхронно, как будто бы сверяя часы и заглядывая в бумажку, где малоразборчивыми каракулями лидеров написано что-то вроде die erste Kolonne marschiert, die zweite Kolonne marschiert, значит, сделка есть. Значит, дело пошло.

Именно это происходит сейчас вокруг многострадальной или злосчастной — кому как — Сирии. Заявления госсекретаря Джона Керри, собранный сразу же после этого на плацу Совет Федерации, мгновенная отмашка «можно», которую сенаторы дали доблестным пилотам российских ВВС, сопровождаемые покусываниями партнера по сделке, мол, убирайтесь из неба Сирии, говорят о том, что Владимир Путин и Барак Обама таки договорились о чем-то в Нью-Йорке.

Понятно, что причины для заключения новой сделки у каждого из лидеров были свои.

О причинах, побудивших Обаму снова сесть за карточный стол с Путиным, расскажут американисты, хотя, по нашему мнению, никаких объективных причин у него для этого не было. Как и предыдущая сделка с Путиным, заключенная Обамой в 2012 году в мексиканском Лос-Кабосе (вернемся к ней позже), эта, опять же по нашему мнению, суть очередная ошибка, превращающая всю российскую линию внешнеполитической работы США в набор бесконечных тактических провалов. Но для Путина нью-йоркская сделка, конечно, выгодна. Более того, она была ему жизненно необходима по ряду причин, связанных прежде всего с неустойчивостью его политического господства внутри страны.

Инициатива снизу

Этим летом наши бюрократы, наконец, осознав, что война с Западом — это всерьез и надолго, стали обживать пространство этого конфликта, выдвигая все более резкие и опасные инициативы по защите российского рынка от иностранцев. Формулировки вроде «интересы и политика внутреннего рынка имярек практически полностью определяются иностранными поставщиками и ритейлерами» стали все чаще появляться во внутренних документах российского Минсельхоза. Но было и кое-что поопаснее, например, такие пассажи: «Доступ иностранных компаний к углеводородным ресурсам привел к возникновению угроз для безопасности Российской Федерации». Ими стали все чаще грешить в аппарате Совбеза и отраслевых ведомствах.

Об этих рисках — превращении полуимитационной антизападной идеологии в кандалы, сковывающие инициативу президента, — предупреждала Татьяна Становая еще в апреле этого года. Но дело оказалось даже опаснее, чем просто сужение пространства для идеологического маневра. Полуимитационная война с Западом, став программой действия части российской бюрократии, начала угрожать российской экономике, которая и без того находится не в лучшей форме. Пассажи про «угрозы», оправдывающие резкие инициативы разных ведомств по фактическому изгнанию из России всех западных бизнес-игроков, все лето копились и грозили превратиться в снежный ком, который погребет под собой Кремль и самого Путина. Кажется, последней каплей, показавшей, насколько опасной может быть такая идеология, будучи превращенной в реальную экономическую политику, стал доклад помощника президента Сергея Глазьева, призвавшего к построению в России по сути социалистического государства нового типа за счет эмиссионного взрыва и безудержного кредитного стимулирования промышленности.

Несомненно, среди целей президента Путина, когда он затевал новый раунд обострения отношений с Западом, были цели экономические. Прежде всего, защита российского финансового рынка от нового витка глобального кризиса, которого все еще с нетерпением ждут в Кремле. Но тотальную зачистку России от иностранного капитала там пока проводить не собираются.

Как и не собираются и разгонять инфляционный маховик, который может уничтожить и режим, и государство, и саму экономику.

Чтобы послать сигнал части своей команды, мечтающей об этих новых горизонтах, что мечты их вредные или, как минимум, преждевременные, Путину, конечно, нужно было о чем-то договориться с Обамой в Нью-Йорке. Объяснив таким образом соратникам, что практику двоемыслия, то есть способность нормально работать с западными компаниями в России и при этом громко клеймить сам Запад, никто в Кремле не отменял.

Каннибалы Путина

Другая причина, побудившая Путина энергично добиваться новой сделки с США, заключается в нынешнем состоянии российской политической системы. Она покинула тихую гавань консерватизма, но еще не пришла в порт назначения, и, кажется, даже сам капитан пока не знает, в какой именно порт он ведет свое судно. Российский авторитаризм, чем бы он ни был на самом деле — системой договоров разных доменов с доменом президента, бесконечно возрождающейся квазимперской системой господства высшей бюрократии и олигархов, синьората, персоналистской диктатурой или чем-то другим, — нуждается в новой форме. Но контуры этой формы пока не определены. Лобовая конфронтация с Западом, которая сама по себе исключала возможность хотя бы закулисного диалога с ним, подгоняла президента Путина, подталкивала его, заставляла принимать решения относительно будущего своего режима в тот момент, когда он не хотел и не был готов их принимать.

Сделка в Нью-Йорке, таким образом, — это способ выиграть немного времени.

Дать возможность одним игрокам своей команды слегка почистить ряды российской бюрократии и бизнеса, другим — сбалансировать бюджет и как-то подлатать экономику, третьим — реализовать свои амбиции на международной и внутриполитической аренах. Разгром ИГИЛ, вернее, уничтожение его как квазигосударственной силы, и транзит власти в Сирии, вероятно, займет не меньше года, если общепринятые оценки ресурсов ИГИЛ и режима Башара Асада верны. Именно столько времени нужно Путину, чтобы довести свой режим без внутренних шоков до двух главных кампаний 2016 года: выборов президента США и выборов депутатов российской Госдумы. После завершения этих кампаний Путин сможет наконец решить, какую новую форму должно и может принять его политическое господство.

История одной договоренности

В данный момент нам достоверно не известно, о чем именно договорились Путин и Обама в Нью-Йорке. Идет ли речь просто об обмене информацией о полетных заданиях, или о более масштабной координации усилий военных на земле, или даже об условиях транзита власти в Сирии, или, возможно, об условиях разрешения украинского кризиса, мы не знаем. Но, как это ни странно, уже можем говорить о внутриполитических последствиях этой сделки, опираясь на прецедент, то есть на внутриполитические последствия сделки Путина и Обамы, заключенной в Лос-Кабосе в 2012 году.

По совету госсекретаря Хилари Клинтон, автора пресловутой «перезагрузки», Обама в Лос-Кабосе решил не оправдываться за убийство Муаммара Каддафи, взбесившее Путина, и суд в США над Виктором Бутом, который тоже очень не нравился российскому президенту. Вместо этого он предложил Путину отличную сделку: США и Россия должны накрепко и надолго отделить политическую повестку, где всегда все не слава богу, от экономической, где они могут выгодно сотрудничать.

Путин с удовольствием согласился.

Стороны, грубо говоря, решили тогда, что не будут реагировать на враждебные действия ассиметрично. Не будут вводить, например, ограничения на поставки американской курятины в Россию в ответ на принятие Конгрессом декларативного «закона Магнитского». Не будут, говоря еще проще, вредить друг другу в реальном мире, будут отделять виртуальную и эфемерную «политику» от «вещественной» экономики. Говоря о возможном принятии в США «закона Магнитского» на российском Совбезе в ноябре 2012 года, министр иностранных дел Сергей Лавров, как рассказывали автору, охарактеризовал лос-кабосскую договоренность примерно так: «Она [Клинтон] рассчитывает, как Вас Обама и просил в Лос-Кабосе, что реакция [на принятие Конгрессом «закона Магнитского»] будет сугубо в правозащитном ключе и не затронет наши экономические приоритеты, которые поставлены Вами и Обамой».

Надо сказать, что в те времена Путин и Обама неукоснительно выполняли условия сделки, заключенной в Лос-Кабосе. Поэтому реакция на «закон Магнитского», действительно, была, как и договаривались президенты, сугубо «правозащитной». Кремль не стал запрещать американскую курицу, отказываться от выполнения условий Foreign Account Tax Compliance Act на российской территории (важный пункт сделки Путина и Обамы) или выгонять американские нефтяные компании.

Вместо этих реальных, экономических шагов, Кремль написал и за две недели прогнал через Госдуму «закон Димы Яковлева».

И совершил еще некоторое количество «правозащитных» шагов, направленных против гуманитарного, культурного и научного сотрудничества с западными странами.

Есть значительный риск, что новая сделка России с США приведет сегодня к похожим последствиям. То есть будет как бы уравновешена новыми гонениями на иностранные институты и их российских партнеров, которым посчастливилось заниматься в нашей стране не бизнесом, а общественной или научной работой. То же касается и антиамериканизма. Гул проклятий в адрес Вашингтона, ЕС, лично Барака Обамы, западного образа жизни и так далее не только не стихнет после нью-йоркской сделки, но станет значительно громче.

Такова цена, которую заплатит российская «пятая колонна» за год времени, который купил себе в Нью-Йорке президент России Владимир Путин.