Соглашение по ядерной программе Ирана, подписанное 14 июля после долгих переговоров в Швейцарии и Австрии, еще потребует большой работы, но уже может считаться историческим. И хотя израильский премьер-министр Беньямин Нетаньяху уже назвал его «большой исторической ошибкой», с ним трудно согласиться. Потому что это, безусловно, гигантский шаг вперед.
Без беженцев и бомбы
Заключенная сделка — это гарантия того, что ядерное оружие в Иране не появится. Это надежда на то, что те же израильтяне отложат в долгий ящик планы нанесения ракетно-бомбовых ударов по ядерным объектам Ирана. А значит, не будет новой большой войны в регионе и не будет миллионов новых беженцев, которые сначала кинутся в Азербайджан, а потом и в Россию.
Договоренности будут подтверждены резолюцией Совета Безопасности ООН, проект которой в настоящее время обсуждается. Что тоже добрый знак — роль Совбеза в последние годы ослабла, но хорошей альтернативы этой структуре нет, да и не будет в ближайшее время, так что любые согласованные действия в рамках ООН — на благо общей безопасности в нашем очень хрупком мире.
Это также свидетельство того, что США и Россия, а вместе с ними европейцы и китайцы еще не утратили способности взаимодействовать и даже договариваться по важным международным вопросам.
Министр иностранных дел России Сергей Лавров во многом способствовал этому успеху.
Он не раз помогал госсекретарю США Джону Керри и его иранскому коллеге Джаваду Зарифу достичь компромисса в, казалось бы, безнадежных ситуациях, когда переговоры заходили в тупик.
Не надо забывать и о том, что это не первый раз, когда Лавров и Керри договариваются по острой проблеме. Осенью 2013 года они придумали план уничтожения химического оружия в Сирии, причем инициатива исходила из Москвы. Это позволило президенту Обаме удержать в воздухе руку с топориком, уже было занесенную над Сирией. Ему, лауреату Нобелевской премии мира 2009 года, так не хотелось тогда в свое президентство начинать войну. Россия помогла ему остановиться.
Но если до сих пор нередко возникал вопрос, а за что же все-таки Обама получил Нобелевскую премию, то после нынешнего соглашения по Ирану это решение как-то можно оправдать — хотя бы задним числом.
Наблюдения из «шпионского логова»
С 1979 года, когда в Иране произошла исламская революция, отношения между Вашингтоном и Тегераном только ухудшались. Мне доводилось бывать в бывшем американском посольстве в Тегеране, где сейчас расположен музей под народным названием «Шпионское логово». Попасть туда можно только по специальному разрешению.
Экспозиция рассказывает, как иранцы в ноябре 1979 года взяли штурмом посольство США, как — до января 1981 года — удерживали в заложниках американских дипломатов и сотрудников.
За что те были наказаны — поясняется в рамках этой же выставки, жирно пропитанной духом антиамериканизма. За то, например, что американцы без устали шпионили за всеми подряд (аппаратура наглядно представлена). За то, что они свергали с помощью своего ЦРУ (а то и армии) одно за другим иностранные правительства, в том числе в 1953 году — иранского премьера Мосаддыка, национализировавшего нефтяную промышленность страны. За то, что ввели сразу после революции санкции против Ирана, а потом способствовали принятию против него международных санкций.
После посещения «Шпионского логова» складывалось впечатление, что иранцы и американцы не договорятся никогда. Известный американский политолог Джордж Фридман, один из авторов концепции о необходимости сближения Ирана и США, несколько лет назад сравнил эту возможность с казавшимися такими же «невероятными» в свое время договоренностями между США и СССР, а также между США и Китаем.
«Рузвельт заключил союз со сталинской Россией, а Никсон — с маоистским Китаем», — напомнил он в своей статье, советуя Обаме заключить соглашение с Ираном.
И спрогнозировал: «Израиль будет раздражен, тогда как Саудовская Аравия окажется напуганной до смерти, что придаст цену самому маневру». «Однако если предстоит выбор между ядерным Ираном, затяжной воздушной войной, долгосрочным и крайне нежелательным присутствием американских войск в Ираке, то такой «нечестивый» союз представляется вполне разумным», — заключил он.
«Нечестивый» союз Барака Обамы
Конечно, недоверие между Ираном и США, судя по одной только фразе Фридмана, где такой союз назван «нечестивым», сохранится. Американский Конгресс имеет два месяца на обсуждение сделки, а там есть много ее противников. Израильское и саудовское лобби тоже не будут сидеть сложа руки.
Сам Барак Обама в интервью другому Фридману — Томасу, из газеты «Нью-Йорк Таймс», недавно заметил, что в результате этого соглашения, «кто знает, быть может, Иран быстрее изменится». Что не прибавляет, конечно, доверия. Получается, что США продолжают делать ставку на перемены в Иране, но где грань между реформами и сменой режима?
Иранцы ведь тоже изучали книгу ветерана американской политологии Збигнева Бжезинского «Великая шахматная доска», где он много говорит о том, что в идеале надо добиться «возвращения Ирана на прозападные позиции». А как минимум, пишет Бжезинский, надо использовать Иран, этот перспективный «геостратегический центр», в качестве баланса усилению Турции и еще как «барьер для любой перспективной российской угрозы американским интересам в данном регионе».
Большая геополитическая игра продолжается. И нынешняя сделка, несмотря на довольные улыбки ее участников, на самом деле есть приглашение к новой сложной шахматной партии.
Инспекции в Иране, оружейное эмбарго и война в Сирии
Есть еще много вопросов, как по самой сделке, так и по ситуации в регионе. Продолжается война в Сирии, где столкнулись интересы Ирана и Саудовской Аравии, а также других государств, и ситуация там еще может преподнести сюрпризы.
Сохраняются технические вопросы. Как на практике будут происходить инспекции? Без сучка и задоринки? Или с традиционной волокитой? Количество работающих в Иране инспекторов Международного агентства по атомной энергии (МАГАТЭ) будет увеличено вдвое, где-то до 150 сотрудников. Везде ли их будут пускать, как предполагается? Удовлетворят ли специалистов агентства письменные ответы, которые Иран обязался предоставить к 15 августа?
Агентство должно будет дать предварительное заключение по этому поводу к 15 сентября, а затем стороны обязуются доработать остающиеся замечания, о чем к 15 декабря в официальном отчете сообщит гендиректор МАГАТЭ.
Надо будет почти втрое сократить число имеющихся в Иране центрифуг — с 19 тысяч до чуть более 6 тысяч. Необходимо оставить только 300 килограмм урана, обогащенного не более чем до 3,67%. Сейчас в Иране имеется около 10 тонн урана, в том числе с более высокой степенью обогащения. Куда будут вывозиться излишки — тоже проблема, хотя, по некоторым данным, Россия примет в этом процессе непосредственное участие.
От всего этого будет зависеть постепенное снятие международных санкций с Ирана, причем многие односторонние американские санкции продолжат действовать.
Закупать вооружения и поставлять оружие своим союзникам Иран тоже сможет только по специальному разрешению со стороны ООН (в каждом отдельном случае), что стало компромиссом, так как Вашингтон добивался сохранения оружейного эмбарго, а Тегеран требовал полной его отмены.
Цена на нефть — плата за выбор истории
Итак, вопросы остаются. Однако чем бы это теперь не обернулось, вписана важная страница в историю международных отношений.
Россиянам, конечно, тревожно наблюдать, как снижается цена на нефть в ожидании того, что ее дополнительные объемы выльются на мировые рынки из вырывающегося из-под санкций Ирана.
Однако снижение цен на нефть — это неизбежный тренд, зависящий от ситуации вокруг Ирана в большей степени психологически, скорее как повод для спекулянтов, нежели реально. Нефтяная промышленность Ирана восстановится не сразу. Главное же — существует множество других факторов, из-за которых нефтяные цены в ближайшие месяцы не поднимутся до вожделенных $100 за баррель, как это было несколько лет назад.
И в любом случае сделка по Ирану — это из того рода неизбежностей, против которых глупо возражать. Это ход истории. Но игра только начинается. И проиграть может каждый. Хотя и выиграть тоже.