Результат четырехсторонней встречи в Женеве многих удивил. Точнее, не результат, а результативность, сам факт наличия какого-то итога. Многие, включая автора этих строк, предполагали, что если переговоры и состоятся, то закончатся они ничем, еще большим отчуждением главных игроков, констатацией непреодолимых разногласий. Тем более что атмосфера накануне женевского рандеву накалилась до предела. Восток Украины лихорадит, Киев имитирует решительный отпор, Россия и США обмениваются обвинениями, Вашингтон грозит новыми санкциями против Москвы и т.д.
Однако дипломатические таланты Сергея Лаврова и Джона Керри (никто не сомневается, что реальных участников в «квартете» только двое) сотворили сюрприз – принято совместное заявление. Дверями никто не хлопал и даже вроде бы наметились какие-то контуры того, как должна выглядеть будущая Украина.
Успех консультаций не должен вводить в заблуждение – Россия и Соединенные Штаты не сближают позиции и не достигают взаимопонимания.
Женева – первые за долгие годы переговоры, где две страны стоят на антагонистических позициях и ищут не общее решение, а форму менее опасного противостояния. Очень символична сама терминология – в случае с Украиной с легкой руки Барака Обамы говорят не об урегулировании, а о «деэскалации», снижении уровня конфронтации. Само понятие – прежде всего из военного лексикона, там принято обсуждать способы снижения интенсивности угрозы или боевых действий. Из этого словоупотребления, уж не знаю, осознанного или нет, вытекает, что решения не существует, но можно контролировать риски. Это кардинально отличается от практики предыдущих 20 с лишним лет, когда считалось, по крайней мере на словах, что любой локальный конфликт решаем и должен быть решен. Зато куда ближе к холодной войне, в которой самоценным было противостояние.
В этом контексте и следует рассматривать политический процесс вокруг Украины. У США и России совпали – по совершенно разным причинам – представления о том, какое положение вещей для них сегодня более приемлемо.
Основной интерес американцев (подчеркну, речь не о стратегических, а тактических интересах) – не допустить фрагментации Украины.
Существование национального украинского государства, идентичность которого по определению построено на противопоставлении России (иначе оно рискует просто слиться с крупным соседом), является гарантией более выгодного для Соединенных Штатов баланса сил в Евразии. В идеале Украина должна входить в евро-атлантические структуры, однако практически это сейчас невозможно. Россия предельно ясно дала понять, что «красную линию» не сдаст. Исчезновение Украины или ее значительная «редукция» будет всеми в мире воспринято как поражение США. Между тем такой шанс стал после крушения режима Януковича довольно реальным.
Сохранение единства и восстановление внутренней гармонии требует преобразований – пресловутой децентрализации (федерализации, деволюции, субсидиарности – всегда можно подобрать красивый термин). И тогда вариант «буфера» под присмотром – подходящий. Пока. Что дальше – никто не знает, но не должно быть сомнений, что при первой возможности будет предпринята еще одна попытка формально закрепить принадлежность Украины к атлантической сфере.
Россия, со своей стороны, также согласна с тем, что децентрализованная и потому нейтральная (невозможно достичь внутреннего консенсуса по НАТО) Украина – сейчас желательный сценарий. Конечно, идея дальнейшего победного марша на юго-запад греет, но и издержки возрастают кратно. Раскручивание кризиса повышает ставки донельзя и чревато максимальной политико-экономической мобилизацией США и их союзников против России.
А это хоть и не смертельно, но крайне неприятно.
Благодаря тактическому совпадению в оценке ситуации общий настрой резко изменился. Еще пару недель назад о «другой» Украине в Киеве и слышать не хотели, а на Западе эту позицию поддерживали, считая федерализацию российской уловкой для дальнейшего развала страны. Сегодня чуть ли не аксиома: конечно, децентрализация, конечно, гарантия прав русских и так далее. Пока это только слова: в мире десятки федераций от Бразилии, Нигерии и Малайзии до Германии, Бельгии и России, они принципиально отличаются друг от друга, в каждом случае баланс прав и полномочий, институциональная база разная. Кто и как будет выполнять эту работу для Украины, непонятно. Проблема, в частности, состоит в отсутствии полноценного переговорного формата внутри. Киевская власть слаба и непоследовательна, но по крайней мере формально представляет собой некую данность.
А вот со стороны юго-востока после катастрофического упадка Партии регионов понятного субъекта нет, хотя есть ярко выраженные настроения и пожелания.
Судя по происходящему внутри украинской политики, никаких иных институтов и механизмов, кроме привычных «тёрок» с выгадыванием всеми участниками частных интересов, там не появилось. Идеологически мотивированные активисты майдана от националистов до либералов, равно как и недовольные пренебрежительным отношением из центра «силы самообороны» юго-востока – колоритный антураж. На атмосферу он влияет, но не более. Акторами же остаются представители той же мелкокалиберной, хотя и замешанной на больших деньгах, модели, которая и довела страну до нынешнего состояния. Отсутствие обновления политической элиты после масштабного потрясения, которое поставило под угрозу саму государственность, поражает. Но это и дает основания предполагать, что на время политическая консолидация действительно произойдет – на платформе сговора традиционной элиты против «выскочек» любого толка. Парадоксальным образом это совпадает с текущим желанием мировых грандов перевести дух и зафиксировать промежуточный статус-кво.
Он, однако, весьма хрупкий. Украина по-прежнему взрывоопасна, так что от «антуража» можно ждать неожиданностей, которые сломают все расчеты «крупняка». Тем более что социально-экономические проблемы по-настоящему только начинаются. Женевское заявление – словесный компромисс, не обязывающий и не предусматривающий механизмов воплощения в жизнь. Россия и США, как сказано выше, настроены не на разрешение конфликта, а скорее на управление им. Европу как фактор в расчет можно не принимать – ни собственной политической волей, ни способностью проводить внятную политику она не обладает. В лучшем случае может инструментально обслуживать интересы Соединенных Штатов и из соображений собственной выгоды сопротивляться требованию ввести новые санкции против России.
Украинский кризис – и внутренний, и связанный с ним международный – надолго, женевские переговоры это только подтвердили. Большие державы готовятся к позиционному соперничеству, которое только начинается на Украине. Сама Украина будет усиленно подливать масло в огонь этого конфликта. А деклараций, подобных женевской, мы увидим и прочитаем еще немало – они будут срываться и заключаться снова и снова.