В предыдущей колонке в Forbes я написал о том, почему золотой стандарт — плохая замена современным валютам, пообещав рассказать, что отличает хорошие валюты от плохих. Почему доллар и евро настолько опережают рубль и юань в качестве мировых валют? Ведь, казалось бы, Китай и Россия уже играют важную — и растущую — роль в мировой экономике.
С того времени цена на золото упала на четверть, а кандидат на пост председателя Центробанка России Эльвира Набиуллина заявила, что ее работа — борьба с инфляцией, а не повышение темпов экономического роста. Какая связь между этими новостями?
Про первую новость я уже писал в предыдущей колонке. Цена на золото, как и на каждый отдельно взятый сырьевой товар, может быстро расти или падать. При этом цена нефти, рынок которой составляет триллионы долларов в год, более устойчива, чем золота или алмазов (рынок которых на два порядка меньше). Поэтому неудивительно, что золото растет или падает в цене так сильно и так быстро. Не так устроены рынки современных «бумажных» валют — евро или доллара. Эти валюты привязаны не к одному товару, а к целой потребительской корзине.
Поэтому их стоимость — и их относительные курсы — гораздо более устойчивы.
Каким образом обеспечивается привязка доллара к американской потребительской корзине? Ключевую роль играют несколько составляющих. Во-первых, это репутация статистических органов, измеряющих — объективно и компетентно — цены на товары и услуги. Во-вторых, это репутация независимого и компетентного Центрального банка (ФРС), который обязуется поддерживать инфляцию на заявленном уровне — и не задумываться о политических последствиях своей деятельности. В-третьих, это развитые финансовые рынки, которые дают Центробанку инструменты для выполнения своих обещаний. В свою очередь, для того чтобы много (в том числе и мелких) инвесторов работали на самых разных — в том числе и долгосрочных — финансовых рынках, необходимо, чтобы финансовые контракты можно было не только заключать, но и исполнять. Для этого, конечно, нужна эффективная и независимая судебная система.
Какие элементы этого джентльменского набора есть у России или Китая? Что мешает рублю или юаню оттеснить доллар или евро? Ответы очень просты. У юаня до сих пор нет свободного рынка валюты. Центральный банк по-прежнему вмешивается в курсообразование. Фактически курс юаня отражает не рыночные реалии, а политические предпочтения членов Политбюро КПК. Вполне возможно, что ситуация резко изменится в ближайшие 2–3 года, но пока юань не может быть международной валютой в полном смысле этого слова.
В России ситуация гораздо лучше. Рубль полностью конвертируем.
Более того, Центробанк после 2008 года неоднократно заявлял — и на деле доказывал — свою приверженность гибкости курса рубля. Невмешательство в курсообразование (как я уже писал в колонке «Назад в девяностые» в мае 2009 года) — это ключевое условие открытого рынка капитала и рыночного установления процентных ставок. Без него невозможно последовательное таргетирование инфляции. К счастью, именно снижение инфляции вновь назначенный председатель ЦБ объявила в качестве ключевого приоритета. Без снижения инфляции рубль не сможет стать мировой валютой — держать его слишком дорого, ведь с точки зрения инфляции Россия остается «чемпионом» в группе 20 крупнейших экономик мира. Набиуллина также сделала важнейшее заявление о том, что повышение темпов роста экономики — это не ее работа. Действительно, в сегодняшней России повышение темпов роста средствами денежной политики приведет лишь к повышению темпов инфляции (которые и так растут). Для роста экономики необходимо улучшение инвестклимата, который находится в ведении правительства, а не ЦБ.
Заявления ЦБ о независимости и о таргетировании инфляции необходимы, но недостаточны.
Необходима и уверенность в качестве статистики цен, и развитие рынков долгосрочных финансовых инструментов. Что это значит на практике? В США уже более 10 лет индикатором инфляции — и на два, и на пять, и на 10, и на 20 лет вперед — служат различия в доходности номинальных облигаций и облигаций, индексированных на инфляцию. В России, к сожалению, облигаций, индексированных на инфляцию, пока нет. Будем надеяться, что они появятся при нынешнем председателе Банка России — а следующий председатель будет воспринимать их как нечто само собой разумеющееся. В конце концов, когда Сергей Игнатьев возглавил Банк России, не было ни страхования депозитов, ни таргетирования инфляции, ни международной экспансии Сбербанка, а процентные ставки ЦБ воспринимались как абстрактные заявления. Сегодня Банк России уже является ключевым игроком на денежном рынке. Поэтому наследием Эльвиры Набиуллиной вполне может стать Банк России, который сделает рубль ключевой международной валютой.