В начале 2014 года венчурный рынок впервые с момента зарождения в России показал отрицательную динамику. Санкций тогда еще никто не ожидал, политический кризис только набирал обороты, а неожиданный взлет доллара и евро, случившийся осенью, мог присниться лишь в страшном сне. Венчурные инвесторы хранили спартанское спокойствие, большинство сошлось во мнении: речь идет о внутренних метаморфозах, обусловленных логикой развития рынка и издержками переходного периода. Переоценка рисков, более осторожный выбор проектов, отказ от всеядности, безусловно, снизили скорость развития индустрии, но не изменили ее приоритетов радикально.
Однако в начале осени ситуация, а вместе с ней и настроения игроков стали катастрофически меняться. На фоне беспрецедентного взлета доллара оптимисты развивают идею неизбежного естественного отбора, пессимисты — пакуют чемоданы и ищут новые рынки.
Основная причина — резкое обесценивание российского портфеля, связанное с ростом иностранной валюты.
Дело в том, что большинство венчурных инвестиций совершается в долларах (исключение составляют в основном государственные фонды, а также бизнес-ангелы). При этом стоимость проинвестированных компаний определяется мультипликаторами, которые применяются к показателям, измеряемым в рублях: выручка, прибыль и т. д.
Масштаб бедствия можно проиллюстрировать несложными арифметическими вычислениями. Возьмем реальный пример — компанию HeadHunter, недавно выкупленную у Mail.ru Group консорциумом инвесторов. Согласно публичным данным, выручка рекрутингового портала за девять месяцев 2014 года составила 2 млрд рублей, а стоимость 100% акций — 9,85 млрд рублей (или около $180 млн по курсу 55 рублей / $1). А теперь предположим, что некий гипотетический инвестор пять лет тому назад вложил в сервис $5 млн за 10% доли. Соответственно, его доход при продаже компании (в случае, если доля не размывалась) составил бы $18 млн (10% от $180 млн), или «икс 3,5». Но если бы доллар остался на прежнем уровне (порядка 33 рублей), стоимость компании была бы не $180 млн, а $298 млн, а доход инвестора — около $29,8 млн, или «икс 6». То есть его доходность в этом примере уменьшилась вдвое! Несложно подобрать другой пример, в котором доходность вложений станет даже отрицательной.
Очевидно, что вкладываться в российские стартапы становится невыгодно.
Вероятность того, что курс валюты резко пойдет вниз и зафиксируется на прежнем или близком к нему уровне, ничтожно мала. Самый оптимистичный сценарий — временная стабилизация с медленной коррекцией в сторону подорожания рубля в случае роста цен на нефть и снятия санкций. Теоретически это возможно, но даже если произойдет, то вряд ли быстро.
Расчет на то, что венчурные капиталисты быстро переориентируются и станут инвестировать исключительно в рублях, тоже маловероятен: у многих фондов в управлении — западные капиталы, большинство игроков работают в международной юрисдикции, там же заключается подавляющая часть сделок, а законодательных возможностей быстро изменить сложившийся расклад пока нет.
В ноябре 2014 года мы в рамках исследования Venture Barometer опросили порядка 50 игроков венчурного рынка на предмет изменения их стратегий в сложившейся ситуации и изучения силы влияния кризиса на отрасль. Барометр показал, что большая часть инвесторов в качестве основной возможности для снижения рисков рассматривает смену географии. Резко поменять курс и перебросить силы в другие регионы обычно достаточно сложно, поэтому Россия по-прежнему остается самым приоритетным рынком инвестиций (66% опрошенных). Однако неинтересной для инвестиций нашу страну считает уже более трети респондентов (34,1%). Более половины (52%) «заглядывается» на Израиль, 43% — на США, 36% — на страны БРИК (без России). Таким образом, если доллар и дальше будет расти столь же высокими темпами, можно ожидать заметного оттока российских венчурных капиталов на запад и/или в восточные регионы.
Еще одна четко вырисовавшаяся по итогам исследования стратегия снижения рисков — ужесточение условий инвестирования по отношению как к новым, так и к уже существующим в портфеле компаниям. 64% экспертов признались, что значительно повысили требования к стартапам, проинвестированным в 2014 году, и стали больше вмешиваться в их работу после получения доли (43%). При этом каждый второй сократил объемы дополнительных вложений в проблемные (уже имеющиеся) активы. Надо отметить, что ни снижение активности инвесторов, ни ужесточение их требований не сдерживают соискателей. Количество обращений за деньгами, как и качество приходящих проектов заметно растет (так считает 60% респондентов). Сложные экономические условия вынуждают проекты повышать собственную эффективность и понижать стартовые запросы. Уровень предлагаемых инвесторам бизнес-моделей увеличивается вместе с возможностями «входа» в компанию: на фоне кризиса аппетиты владельцев бизнеса снижаются, они все чаще готовы на облегчение условий продажи своей доли инвесторам.
Следствием этой ситуации может стать достаточно жесткий естественный отбор: выживут проекты, умеющие получать выручку и поддерживать самоокупаемость, а не существовать от раунда к раунду на деньги инвесторов в надежде на продажу компании. Уже сейчас почти половина респондентов (45%) указывает на то, что проекты, проинвестированные в 2014 году, более эффективны, чем проекты 2013 года. Что вполне закономерно: голодный бегает быстрее.
В итоге качество новых проектов растет, а качество старых, уже проинвестированных, падает.
Но если профессиональные коммерческие фонды в массовом порядке начнут инвестировать за рубежом и сократят объемы, направляемые на внутренний рынок, инновационное предпринимательство в России на какое-то время вообще останется без системной поддержки либо получит ее из других рук. Наиболее перспективный «заместитель» на текущий момент — это государство. Исследование однозначно показывает: роль государства выросла в 2014 году (73% опрошенных) и вырастет еще больше в 2015-м (61%). Чем это грозит венчурному рынку?
Первая гипотеза, которая приходит в голову, — это смена приоритетов с точки зрения инвестиционных «объектов внимания». Одной из ключевых стратегий на венчурном рынке может стать импортозамещение, а инвестиционный фокус — сместиться в сторону компаний, разрабатывающих ИТ-продукты, способные удовлетворить внутренний спрос на программное обеспечение. Сам по себе тренд не вызывает нареканий, вопрос лишь в целесообразности усилий: российский рынок ПО занимает примерно 1,5% от мирового, и даже передача всего госзаказа российским разработчикам не обеспечит им достаточное количество заказов, чтобы выйти на мировой уровень.
Дальнейшее развитие событий во многом зависит не от количества, а от качества прилагаемых государством на рынке усилий. Соглашаясь практически единогласно с утверждением, что государство сегодня много участвует в венчурных инвестициях, инвесторы весьма осторожны в оценках эффективности этого вмешательства. Всего 4% отметили, что государство делает достаточно в этой сфере и менять ничего не надо. При этом недовольство вызывает скорее не сам факт участия, а векторы приложения усилий.
Самый распространенный ответ на вопрос, что именно должно делать государство для венчурной отрасли, — «снижать налоги для технологических стартапов» (54,4%). На втором месте (43,4%) утверждение, что государство должно уменьшить объем денег, инвестируемых собственно в стартапы, и вкладывать в инфраструктуру рынка, а также действовать по модели фонда фондов (32%) и выступать стратегом, формируя «заказ» на стартапы, которые могли бы быть встроены в систему управления на самых разных уровнях (32%). Другими словами, большинство инвесторов сошлись во мнении, что государство должно не только инвестировать напрямую в проекты, но в большей степени формировать среду, условия для появления новых стартапов и предпринимателей.
Хватит ли у государства сил, средств, времени и желания решать все вопросы одновременно? Прикрывать амбразуру, образовавшуюся после исхода инвесторов на Запад и Восток, и формировать среду, способствующую их возвращению? Вопрос риторический. И спрогнозировать развитие событий сегодня сложно даже самым опытным игрокам рынка.
В целом же они смотрят в будущее достаточно оптимистично: на горизонте 3-5 лет почти 40% всех респондентов прогнозируют значительный рост рынка, а 43% соглашаются, что рост будет, но незначительным. В чем они более или менее убеждены, так это в том, что влияние кризиса продлится менее двух лет.
Хочется верить, что за этот срок никаких особо негативных и необратимых для рынка последствий не произойдет, а будет ровно наоборот: мы получим сбалансированный с точки зрения спроса и предложения рынок, на котором ведущее место займут по-настоящему эффективные и доказавшие свои способности к выживанию инвесторы и предприниматели.