Птичий язык: что скрывают красивые слова нового менеджмента «Газеты.ру»
Словосочетание «бизнес-процессы» сейчас чаще обычного встречается в новостях — в связи с уходом главного редактора «Газеты.ру» Михаила Котова. Объясняя это событие, исполнительный директор издания Дмитрий Сергеев как раз и говорил о бизнес-процессах. И о том, что у них с Котовым имелось «расхождение во взглядах» на эти злосчастные процессы.
Расхождение, как выяснилось, заключалось в том, что Котов хотел жить по закону о СМИ, который все редакционные дела оставляет в ведении именно главреда, а Сергеев таким раскладом был недоволен. «Наши акционеры посчитали нужным, что главный редактор должен подчиняться исполнительному директору, в противном случае управлять бизнес-процессами в редакции невозможно», — написал он у себя в Фейсбуке. Его тут же спросили: а какие-такие бизнес-процессы имеют место в редакции? «Все очень просто, — отвечал Сергеев. — Работа службы новостей, службы выпуска, загруженность сотрудников, штатные и внештатные сотрудники и т. д. ... Газета.ру сейчас производит всего лишь 100 новостей в день. Это неприемлимо [sic] для издания такого уровня. Этот бизнес-процесс нужно менять».
Термин «управление бизнес-процессами» (business process management, BPM) отличается от многих других придуманных консультантами концепций тем, что даже специалисты не знают, кто его изобрел или, по крайней мере, первым применил. Вот, например, специалист по исследованиям рынка Деннис Байрон в 2009 году пытался проследить аббревиатуру BPM к ее истокам — и не сумел. Ясно лишь одно: в моду управление бизнес-процессами вошло в 1990-е, а Business Process Management Journal начал выходить в 1995 году.
Суть концепции столь же непросто описать. Например, компании Accenture, которая хвалится перед клиентами тем, что у нее есть специальные BPM Centers of Excellence, это категорически не удается. Когда-то бизнес-процесс называли словом workflow, смысл которого интуитивно понятнее: это, например, путь документа от первого до последнего исполнителя. BPM предполагает, что деятельность компании можно рассматривать как совокупность рабочих процессов, каждый из которых можно оптимизировать, выбросив лишние шаги, а многие — автоматизировать (тут-то и зарабатывают себе на хлеб консультанты вроде IBM, у которой даже собственный Business Process Management Journal — не тот, который выходит с 1995 года, а еще один).
Концепция на удивление заразна для собственников и менеджеров, у которых от нее нет прививки или врожденного интеллектуального иммунитета.
В нынешней Москве нормально, когда человек, считающий возможной синтаксическую конструкцию «акционеры посчитали нужным, что», думает, что все понимает про «бизнес-процессы». Мне часто приходилось сталкиваться с любителями этого термина. Им не только щеголяют в разговорах, чтобы показать ученость: за любовь к нему готовы платить. Одна крупная компания, с которой я сотрудничал, наняла консультанта (мужа одного из топ-менеджеров), чтобы он за немалые деньги составил карту ее бизнес-процессов. Он и составил; презентация потом гордо демонстрировалась сотрудникам, которые, как водится, продолжали организовывать процессы стихийно, основываясь на том, с кем из смежников было проще договориться и кто из них лучше знал свое дело.
Десять лет назад я получил МВА. Это как раз и была прививка от концепций с красивыми названиями. В бизнес-школах учат общаться на особом жаргоне, главная цель которого — помочь консультанту по управлению в продаже своих услуг. Чем более замысловата речь консультанта, тем более серьезным экспертом он кажется и тем, понятное дело, дороже его работа обходится клиенту.
Раньше по МВА-жаргону узнавали друг друга выпускники бизнес-школ. Теперь им владеют госчиновники, выпускники негосударственных вузов, стартаперы, сбегающие на презентации для инвесторов с уроков алгебры, — про те же самые бизнес-процессы легко можно услышать на собеседовании от кандидата, который не может сходу извлечь квадратный корень из ста.
Но это было бы еще полбеды.
Гораздо хуже, когда идеи, возникшие для оптимизации конвейерной сборки холодильников или делопроизводства, начинают применять для решения пусть не творческих, но хотя бы ремесленных задач.
Чтобы не путаться в определениях, поясню, что под ремеслом я понимаю умение делать штучный, неконвейерный продукт. Взять, например, производство новостей. Существуют программы, которые не хуже человека могут делать базовые новостные заметки из простого сырья типа пресс-релизов. Правда, пока только по-английски; из стандартного российского пресс-релиза изготовить новость еще долго будет непросто. Но дело не только в этом. Люди, которые пишут новости, тоже многое делают «на автомате», но хороший результат достигается, только когда сочинитель вкладывает в работу хотя бы частицу души, как, например, вот в этом случае (к сожалению, оригинал с Lifenews за давностью уже недоступен). Ремесленный процесс поддается контролю и оптимизации только до определенной черты; качество такой работы, как производство новостей, почти невозможно оценить в количественных терминах.
Нетрудно понять, почему главный редактор не считает, что такого рода «бизнес-процессами» может эффективно управлять человек, неуверенно владеющий русским письменным. Главред не только по закону о СМИ, но и, так сказать, по жизни гораздо лучше понимает, почему сотрудники у него загружены так, а не иначе. Он хорошо представляет себе психотип и ремесленную состоятельность каждого из этих сотрудников.
Вы скажете: так можно вообще докатиться до отрицания научной организации труда. Ведь в любом деле присутствует человеческий фактор. В любом, конечно; но в ремеслах, предполагающих ручное производство конечного продукта, ничего кроме человеческого фактора нет вообще.
Управлять такими процессами можно только изнутри и только если управляющий сам ремесленник.
Иначе неизбежны потери, как в «Газете.ру». Чтобы меня поняли другие МВА, я бы рискнул ввести в противовес термину «BPM» другой – «HCM», handicraft management, управление ручным ремесленным производством. Это, господа бизнес-технологи, другая специальность.