Каждый год в начале марта Россия предается традиционной народной забаве, сколь бессмысленной, столь же и разрушительной: поджогам сухой травы. Несмотря на увещевания властей и призывы экологов, сезон травяных палов открыт: уже полыхает Приморье, скоро начнет гореть юг России, а там огонь подберется и к центру, уничтожая десятки тысяч гектаров лугов и лесов, целые деревни, усадьбы, унося жизни людей.
Точно так же в начале марта мы предаемся другому национальному развлечению, столь же бесцельному и беспощадному: дискуссиям о роли Сталина в русской истории. Причем, чем круглее годовщина его смерти (в этом году 5 марта исполняется 60 лет с того дня, как страна узнала про дыхание Чейна — Стокса), тем громче спор, с взрывами эмоций и пеной у рта. Подобно поджогам травы, спор о Сталине является еще одной разновидностью фирменного русского мазохизма, для которого унижение паче гордости: мало еще найдется на свете народов, готовых плясать на пепелище собственного дома.
Это спор абсурден, бесконечен и совершенно бесполезен.
Он абсурден, потому что дискутировать о роли Сталина все равно что спорить о том, стоит ли мыть руки перед едой или воровать серебряные ложки в гостях, или рассуждать о том, хорош ли был Гитлер, концлагерь, холокост. Есть вещи, которые в приличном обществе не обсуждают, этика которых аксиоматична; это даже не мораль, а гигиена. Тот факт, что у нас не произошла десталинизация по примеру денацификации Европы и что мы регулярно возвращаемся к вопросу, как относиться к фигуре Сталина, свидетельствует об удивительном простодушии туземного населения Россия, о моральной девственности и незамутненным сознании дикаря.
Именно об этом говорил в «Философических письмах» Чаадаев, утверждавший, что мы «стоим как бы вне времени, всемирное воспитание человеческого рода на нас не распространилось». По мысли Чаадаева, у России нет истории, нет «прекрасных воспоминаний», как у других народов, — она живет только в настоящем, ее культура заимствована и подражательна и поэтому не имеет в самой стране никакой внутренней опоры. В России, пишет Чаадаев, царит лишь «бессмысленность жизни без опыта и предвидения». И именно поэтому спор о Сталине бесконечен, как сказка про белого бычка: он происходит в пространстве без исторической памяти, без исторической рефлексии вообще, в дурной бесконечности тотального забытья.
И наконец, споры о Сталине абсолютно бесполезны, потому что ведутся вокруг пустоты. Сталин – это симулякр, означающее без означаемого, дым давно погасшей трубки, пустые сапоги на пьедестале. В эту пустоту все политические силы льют свое содержание: державники — миф о сталинской модернизации (экономисты уже давно его разоблачили, вот только один пример) и миф о Великой победе (добытой страшной кровью вопреки стратегическим просчетам Сталина). Евразийцы говорят об «особом пути» России, которые Сталин воплотил в XX веке. Либералы рассуждают о «стокгольмском синдроме» (когда заложники начинают отождествлять свои интересы с захватившими их террористами) россиян и о «внутренней колонизации» России.
Все говорят о своем, но используют Сталина в качестве последнего аргумента.
В Екатеринбурге депутат Гордумы Леонид Волков решил к 60-летию смерти Сталина разместить в городе билборды с антисталинскими лозунгами и объявил у себя в блоге конкурс. Вполне предсказуемо, все это вылилось в перепалку в Сети, причем оппоненты использовали одни и те же слова. «Занимаешься частным предпринимательством? В 37-м бы за это расстреляли», — предлагает один. «Воруешь из бюджета? А в 37-м за это расстреливали», — парирует другой. Это дискуссии не о прошлом, а о будущем России, но у нас нет языка и аргументов кроме «37-й» и «расстрелять». Страна мыслит о будущем в категориях прошлого, мы не умеем вырваться из дискурса сталинизма, он остается для нас платформой, языком описания.
У страны, бесконечно по кругу обсуждающей Сталина, нет будущего.
В славные годы России, на заре перестройки, на экраны вышел фильм Тенгиза Абуладзе «Покаяние». Наивный и честный, как почти все в те годы, он был построен вокруг одной прямолинейной метафоры: свежезахороненный труп диктатора, сочетавшего в себе черты Сталина и Берии, каждую ночь откапывали из могилы и приносили к дому его сына. То же происходит и у нас: 60 лет мы все раскапываем труп и водим вокруг него хороводы с ритуальными приседаниями, проклятьями и объяснениями в любви.
Этот труп нам следует похоронить, забить в грудь осиновый кол, поставить жертвам памятники по всей России, а 5 марта объявить государственным праздником, Днем национального спасения: сколько жизней удалось сберечь, потому что Сталин умер, скольких успели вернуть из лагерей! В середине марта 1953 года должны были начаться процессы по делу врачей, за ними потянулись бы космополиты, неизбежна была новая волна репрессий, возможно, новый виток холодной войны, а паранойя стремительно терявшего рассудок диктатора могла привести и к ядерной катастрофе. Какое счастье для всего человечества, что Сталин не дожил до термоядерной бомбы!
Вспоминается эпизод из «Ракового корпуса» Солженицына, описывающего, как встретили день смерти Сталина в лагере:
«А на следующее утро, по Сибири еще морозное, выстроили весь лагерь на линейке, и майор, и оба капитана, и лейтенанты — все были тут. И майор, черный от горя, стал объявлять:
— С глубоким прискорбием… вчера в Москве… И — заскалились, только что открыто не взликовали, шершавые, остроскулые, грубые темные арестантские рожи. И увидав это начинающееся движение улыбок, скомандовал майор вне себя:
— Шапки! снять!!
И у сотен заколебалось все на острие, на лезвии: не снять — еще нельзя, и снимать — уж очень обидно. Но, всех опережая, лагерный шут, стихийный юморист, сорвал с себя шапку-«сталинку», поддельного меха,— и кинул ее в воздух! — выполнил команду!
И сотни увидели! — и бросили вверх!
И подавился майор.»
Так что 5 марта — шапки долой — и в воздух!
С праздником!