В течение 2011 года многие тезисы, считавшиеся незыблемыми, подверглись сомнению. «Арабская весна» снесла (и еще снесет) нескольких диктаторов, правивших своими странами последние 30–40 лет. Землетрясение в Японии вновь поставило вопрос о безопасности ядерной энергетики. Надежды на скорый выход из кризиса были обрушены европейским кризисом, стагнацией в США и замедлением роста даже в Китае и Индии. Теперь стало понятно, что и развитая страна может объявить дефолт и что абсолютно безрисковых активов не бывает. Начался процесс балансировки глобальной экономики и широкомасштабной переоценки рисков. Этот процесс сопровождается замедлением экономического роста и стрессовым состоянием глобальной финансовой системы.
Прошедший год был переломным и для России. Несмотря на высокие цены на нефть, темпы роста ВВП 6–7% в год перешли в категорию труднодостижимой мечты, и 4% кажутся высоким показателем. Зато инфляция вплотную приблизилась к 6% — впервые за 20 лет. Отток капитала вновь стал нормой: ситуация в глобальных финансовых институтах теперь такова, что ждать обратного движения придется долго. Приток капитала в Россию шел на пике глобального финансового пузыря, который теперь сдувается, и это займет не один год. На этом фоне реальные процентные ставки по банковским вкладам вновь, как и в 2009 году, стали положительными, причем довольно высокими. Налицо серьезные изменения в макроэкономической модели, не дающие возможностей для легкого продления существования неконкурентоспособных бизнесов.
Зато впервые за 20 лет сберегать становится выгодно. С учетом того, что к пенсионному возрасту подходят поколения, большую часть проработавшие уже после развала Советского Союза и мало чего ждущие от официальной пенсионной системы, такое изменение очень кстати. Рост внутренних сбережений способен пусть не заменить, но хотя бы в значительной степени компенсировать отсутствие притока капитала. Но использовать эти деньги придется только на проекты с положительной отдачей на капитал. Так что хотим мы этого или нет, но модель экономического роста в России постепенно меняется вместе с глобальной моделью. И 2011 год стал первым годом, когда эти изменения стали отчетливо прослеживаться. В 2012 году они станут еще более явными.
В конце 2011 года произошли значительные изменения и в политической сфере. Апатия сменилась пусть не бурным, но довольно упорным протестом. Триггером послужила рокировка внутри тандема, который к тому же стал демонстрировать, что это не два разных человека, а практически единое целое. На площадь вышла разношерстная толпа протестантов, объединяющая либералов, националистов и «коммунистов». У этой толпы нет сколь бы то ни было единой повестки «за», что делает ситуацию очень неустойчивой. Но у этой толпы есть четкая повестка «против»: она против воровства голосов на выборах. Именно желание вернуть украденный голос делает эту толпу такой упертой. И не считаться с этим на президентских выборах и в целом при формировании политической повестки на следующий цикл уже нельзя.
И политические, и финансовые кризисы развиваются приблизительно по одному сценарию. Они всегда возникают неожиданно: формально все внешние факторы выглядят не изменившимися со вчерашнего дня, но, несмотря на это, ситуация начинает кардинально меняться. Постоянные медленные изменения, ведущие к дестабилизации системы, достигают критической массы, и происходит взрыв. Но взрыв — это еще только взрыв, и непонятно, каким будет ландшафт после, изменится ли он кардинально или воронку быстро заровняют. До 2011 года все жили с надеждой, что возврат в прошлое возможен. Но теперь видно, что изменения будут перманентными, однако каким будет новый мир и как долго будет ощущаться турбулентность на пути к новому равновесию, пока еще далеко не ясно. 2012-й станет переломным годом уже не столько в смысле слома старой модели, сколько в смысле создания новой. Это и делает год не только сложным, но и интересным.