Мало кто спорит с тезисом о том, что стране надо избавляться от сырьевой зависимости и менять структуру экспорта и экономики в целом. Но из тех же уст, что говорят про ужасы «нефтяной иглы», можно услышать, что вся работа по инновационному развитию, которая и должна решить эту проблему, изначально бессмысленна и никому не нужна. А коли так, то любое ее исполнение, хорошее или негодное, не приведет к результатам.
Оставим спор тем, кто желает спорить без предмета, и остановимся на вопросе осмысленности и, главное, результативности. Есть ли измеримый результат у программ инновационного развития экономики? Возможно ли оценить эффективность работы российского правительства, министерств, институтов развития, региональных и муниципальных властей?
Объемные и красочные стратегии вышеперечисленных организаций, равно как и соответствующие им госпрограммы отвечают на этот вопрос утвердительно и многословно.
Однако значимые достижения в части показателей, описанных в этих документах, ожидаются лишь в перспективе 3-8 лет.
В глаза бросается и то, что всевозможные КПЭ (ключевые показатели эффективности) этой деятельности носят крайне абстрактный, в лучшем случае, исключительно макроэкономический характер и никоим образом не «заземлены» на решение насущных жизненных проблем страны.
Такое положение дел неудивительно. Ведь задача изменения структуры экономики, конечно же, 1) не решается в течение квартала и даже года и потому реализуется через серию долгосрочных проектов, 2) априори относится к макроэкономическим задачам, и потому ее достижение измеряется макроэкономическими показателями, 3) требует специфических мер и действий, которые могут выглядеть «оторванными» от сиюминутных проблем.
Но любые доводы про «отложенный эффект» и структурный характер инновационного развития ничего не стоят на фоне непростой ситуации в экономике и нередко персонального дискомфорта дискуссантов. Грубая реальность общественного спроса на яркие, видимые результаты деятельности институтов развития «весит» значительно больше, чем умозрительно веские аргументы в пользу долгосрочного характера перемен.
Помните Чарльза Дарвина? Он говорил про выживание приспосабливающихся. Чтобы программам развития не повторить судьбу тираннозавров и бронтозавров, нам надо быстро адаптироваться к новому общественному запросу.
Это возможно, если слушать и слышать в словах оппонентов зов к переменам, а не сирену, зовущую в укрытие, если от «стрельбы по площадям» перейти к «точечному воздействию», если изучать отраслевые задачи и вызовы, анализировать социальные и индустриальные приоритеты и планировать свои действия соответственно выявленным проблемам.
Я уверен, что стремление выжить откроет коллегам — представителям институтов развития и исполнителям госпрограмм в министерствах — пути для реализации проектов таким образом, чтобы те давали скорые и наглядные результаты. В направлении развития инновационной среды и экосистемы есть много «низко висящих плодов» — деятельности, приносящей моментальные и легко измеряемые результаты (примеры проектов из практики РВК: региональные сессии практического консалтинга — 2-3 дневные консультационные семинары для технологических компаний; поддержка участия технологических стартапов в программе бостонского инкубатора Startup Access; софинансирование клуба директоров по инновациям; развитие предпринимательских навыков у студентов инженерных специальностей). Надеюсь, скоро из проектов институтов развития останутся только те, где эффект скор, очевиден и близок к насущным потребностям «реальной экономики».
Надо навсегда забыть об абстрактных задачах, вроде «разработки концепции масштабирования модели внедрения…», «услугах по стимулированию практики создания…», «формировании концепции инструмента обеспечения…»
Все, что не дает видимого, общественно значимого и просто интересного результата через шесть месяцев после начала работ (а лучше — через три месяца), должно быть отвергнуто или ликвидировано в зародыше.
Международные программы институтов развития надо изменить таким образом, чтобы обществу было понятно, какую пользу они принесут для развития инноваций в России. С другой стороны, акцент на внутрироссийской региональной активности, региональных проектах и инициативах никогда не был столь уместен, как сейчас.
Если программы и институты развития смогут 50-60% своих работ и бюджетов размещать вне Москвы, то делу инновационного развития страны будет только лучше.
И, конечно же, открытость результатов выполненных/выполняемых проектов — безальтернативный, бесспорно работоспособный и поразительно эффектный аргумент в пользу любой деятельности, включая и деятельность в поле инновационного развития. Учитывая, что исторически уровень открытости был, признаемся, невысок, публикация ранее полученных результатов, выполненная единовременно, даст отличный эффект.
Как известно, «дорога в тысячу ли начинается с первого шага». Важный и сложный путь инновационного развития страны состоит из сотен конкретных, краткосрочных, «приземленных» и измеримых шагов. Уверен, мы быстро дойдем до цели.