Российское правительство убеждено, что развитие экономики невозможно без стимулов для приоритетных отраслей и отдельных категорий бизнеса. На федеральном и региональном уровнях с помощью целевых кредитов, субсидирования процентной ставки, свободных экономических зон, госгарантий, специальных лизинговых программ, ускоренной амортизации, предоставления инфраструктуры и тому подобных льготных режимов сегодня поддерживаются тысячи больших и малых предприятий и проектов, производство широчайшей номенклатуры товаров и услуг. Одновременно у нас предоставляются стимулы для сельского хозяйства, микро-, малых и средних предприятий, модернизации производства, развития стратегически важных территорий, импортозамещения, лизинга отечественной техники, инновационной продукции и многого-многого другого.
Оппоненты правительства не то чтобы с этим не согласны: они считают, что льгот в нашей экономике прискорбно мало.
Так, нашумевший экономический манифест Столыпинского клуба среди прочего предусматривает «ударный пакет налоговых льгот, стимулирующих инвестиции и технологическое обновление». Только самые ленивые эксперты (к которым участники Столыпинского клуба, конечно, не относятся) воздерживаются от уничтожающей критики в адрес денежно-кредитной политики ЦБ и требований ее категорического смягчения: снижения ключевой ставки, расширения практики рефинансирования под нерыночные активы, а также предоставления других видов льготных кредитов реальному сектору.
Конечно, практика предоставления льгот инвесторам изобретена не у нас. Обычно приводимое в качестве негативного примера крайне запутанное налоговое право США, испещренное до дыр вычетами и исключениями, вовсе не уникально. Австралия и Италия, Испания и Великобритания оказываются не менее, а в каких-то аспектах даже более щедрыми по отношению к отдельным категориям налогоплательщиков.
Нет сомнений, что политика стимулирования помогает конкретным проектам.
Но насколько благоприятен эффект для экономики в целом?
Если на секунду представить себе практически невозможное – мир без льгот, то там в экономике будут осуществляться только те проекты, ожидаемая доходность которых превышает рыночный стандарт для соответствующей категории риска. Появление льгот серьезно меняет положение дел: в зону реализации попадают еще и другие, менее эффективные проекты, по тем или иным причинам снискавшие государственную поддержку. Но это еще не все: одновременно и у инициаторов эффективных проектов также появляется заинтересованность в привлечении субсидирования – в целях увеличения рентабельности. Таким образом, привычный нам мир льгот действительно отличается как минимум теоретической возможностью осуществления большего числа проектов. Однако при этом формируются немаловажные побочные эффекты.
Во-первых, благодаря льготам к реализации принимаются в том числе заведомо неэффективные с коммерческой точки зрения проекты. Этот факт обычно оправдывается высокой «общественной значимостью» убыточных инициатив и необходимостью устранения «провалов рынка».
quote_block node/295561Однако общественная значимость – понятие весьма эфемерное, а диагностика степени ее присутствия в конкретном проекте делегируется различным чиновным и околочиновным синклитам. Мало того что они в принципе не способны к отделению зерен от плевел, но еще и склонны прислушиваться скорее к узкогрупповым, а не общественным интересам. Усложнение конкурсных процедур, призванных искоренять коррупцию и злоупотребления, на самом деле, ситуацию почти не меняет; напротив, вследствие роста издержек получения господдержки от нее отсекаются самые малые участники рынка и возникают незаслуженные преимущества у самых состоятельных. Совокупные издержки растут в том числе благодаря тому, что введение любых привилегий и льгот приводит к повышению сложности системы и затрат на ее администрирование. Не забудем, что в результате проектной экспансии обостряется конкуренция за ресурсы и растет их цена, что неизбежно съедает часть господдержки.
Получается, что компенсация «провалов рынка» может порождать намного большие издержки, чем сами эти провалы.
Во-вторых, поддержку со стороны государства получают в том числе и проекты, которые могли бы быть реализованы без таковой. Соблазн очень велик: крупные российские компании сегодня пальцем не шевельнут, не получив под свои начинания все мыслимые льготы от государства. Региональные власти вынуждены конкурировать между собой за привлечение проектов на свою территорию. Тот факт, что в итоге средства налогоплательщиков направляются непосредственно на увеличение предпринимательской прибыли, похоже, никого особо не беспокоит: такой результат предпочтительнее, чем вполне вероятный отказ от реализации проекта в отсутствие льгот. Таким образом, в точке нового «льготного» равновесия не только реализуется часть «плохих» проектов, но и может, напротив, не состояться определенная доля «хороших».
Наконец, в кривом зеркале льгот искажается конкурентная среда. В нарушение фискальных принципов нейтральности и справедливости в экономике одновременно оперируют фирмы, функционирующие в принципиально разных налоговых режимах. Стоимость привлечения кредитных ресурсов для аналогичных хозяйствующих субъектов благодаря деятельности, скажем, Фонда развития промышленности, может отличаться на сотни базисных пунктов. Вместо поиска путей по повышению эффективности проектов усилия предпринимателей уходят на ритуальные танцы перед госорганами.
Складывается устойчивая философия «охоты за льготами» и целая посредническая индустрия.
Во всяком случае существуют многочисленные исследования, демонстрирующие, что расходы на предоставление всевозможных льгот не компенсируются сопоставимыми выгодами для общества. Оптимальным решением было бы тотальное устранение исключений из правил и снижение за счет сэкономленных средств общего уровня налогообложения, однако сила инерции и – что гораздо более важно – огромное влияние бенефициаров льготных режимов (включая тех, кто принимает решение об их предоставлении) напрочь исключают реализацию такого подхода. Напротив, все говорит о том, что раковая опухоль привилегий продолжит разрастаться. В экономике, где общедоступный режим заведомо неблагоприятен для ведения нормального бизнеса, иначе быть и не может. В конце концов, создать очередное тепличное Сколково намного проще и приятнее, чем разгребать авгиевы конюшни неэффективной политико-экономической системы.