Глава ExxonMobil Рекс Тиллерсон вроде бы не удостоится высочайшей аудиенции в ходе своего неожиданного визита в Москву. Президентский пресс-секретарь Дмитрий Песков утверждает, что в графике Владимира Путина встреча с руководителем американского нефтегазового гиганта не запланирована.
Казалось бы, весьма недвусмысленный сигнал, что нефть уже не является «нашим всем». А заодно — дополнительное подтверждение информации агентства Bloomberg о том, что президент «Роснефти» Игорь Сечин утратил титул самого приближенного из самых приближенных.
Ведь Сечин не просто один из главных строителей энергетической сверхдержавы, но и ключевой российский визави Тиллерсона.
Его связи обеспечили ExxonMobil режим наибольшего благоприятствования в России. Не по его вине американский концерн потерял около $1 млрд из-за необходимости выйти из совместных предприятий с «Роснефтью». Что называется, все вопросы к Белому дому. Но если исходить из того, что Тиллерсон стремится не столько выторговать компенсацию, сколько склеить разбитую чашку и приезжает в Москву с миссией «челночного дипломата», то ему явно недостаточно переговоров с министром энергетики Александром Новаком, вице-премьером Аркадием Дворковичем или тем же Сечиным. А получается, что президент «Роснефти» ничем не может помочь своему американскому коллеге.
Впрочем, стройную версию сечинской опалы разрушает один эпизод конца прошлой недели. В пятницу министр экономического развития Алексей Улюкаев подтвердил, что из бюджетных проектировок исключены дивиденды «Роснефтегаза» примерно на 100 млрд рублей. «Есть основания считать, что эти средства будут направлены на инвестиционные проекты компаний», — уточнил Улюкаев. Иными словами, госкапиталистический доход будет отправлен на нужды главных «роснефтегазовских» «дочек» — «Газпрома» и «Роснефти».
При этом надо учитывать, что Сечин еще и занимает пост председателя совета директоров «Роснефтегаза». А в конце января, когда впервые стало известно о намерении государства отказаться от причитающихся ему, как акционеру, дивидендов, газета «Ведомости» писала, что «Роснефти» предлагается использовать деньги «Роснефтегаза» вместо средств Фонда национального благосостояния.
Неплохая компенсация за опалу.
Тем более что незадолго до улюкаевских заявлений первый замминистра энергетики Алексей Текслер предположил возможность приватизации госпакета «Башнефти». Если вспомнить слухи об интересе «Роснефти» к этой компании и рассуждать в рамках данной версии, вырисовывается любопытная схема: правительство отказывается от дивидендов «Роснефтегаза», отдает их «Роснефти», а та возвращает их государству, выкупая «Башнефть». Все довольны.
Единственный нюанс: для чего «Роснефти» сейчас укрупняться и расширяться, если главный ее товар уже отнюдь не в фаворе? Ни в экономическом, ни в политическом. Не лучше ли диверсифицировать риски и, например, реанимировать идею вхождения «Роснефтегаза» в капитал «Россетей» и Федеральной сетевой компании (ФСК)? Благо энергетики тоже нуждаются в средствах на финансирование своей инвестпрограммы. И оценивают желаемую сумму как раз в 100 млрд рублей. Именно о ней шла речь в декабрьском запросе ФСК, предлагавшей правительству предоставить часть пенсионных накоплений, которые находятся под управлением Внешэкономбанка.
Утолив финансовый голод ФСК, Сечин из главного нефтяника превратится в главного энергетика. А в таком случае об опале вообще бессмысленно будет говорить. Другой вопрос, что нынешний председатель правления ФСК Андрей Муров благодаря своему папе, главе Федеральной службы охраны Евгению Мурову, обладает лоббистским ресурсом, сопоставимым с сечинским. И вовсе не очевидно, что интересы президента «Роснефти» и руководителя ФСО совпадают. По крайней мере, когда Мурова-младшего хотели назначить на пост гендиректора «Россетей» (ФСК входит в этот холдинг), Сечин успешно пролоббировал кандидатуру Олега Бударгина.
Правда, Евгению Мурову предрекают отставку еще с лета прошлого года. Да и убийство Бориса Немцова фактически под стенами Кремля — главного объекта, охраняемого ФСО, — довольно серьезный прокол, в том числе и этой спецслужбы. И, следовательно, повод для оргвыводов.
Но пока все силовики на прежних должностях, инвестиции в энергетику вряд ли обеспечат Сечину желаемые политические бонусы.
Дивиденды, которые остаются у «Роснефтегаза», становятся не то что бы чемоданом без ручки, но ресурсом, который холдинг, или, точнее, его руководство, не в состоянии использовать с безусловной выгодой для себя. При любом варианте вложения означенных 100 млрд рублей сечинский выигрыш относителен и зависит от того, насколько благоволит своему нефтяному оруженосцу президент.
Если же миссия Тиллерсона окажется успешной и Путин с его помощью сможет наконец-то разрешить сложную внешнеполитическую головоломку, у Сечина вновь появится «волшебная спичка», сравнимая с той, какую он получил после того, как помог главе государства «равноудалить» слишком амбициозного Михаила Ходорковского. Этой, «юкосовской», президент «Роснефти» явно злоупотребил. Заданный Путиным при включенных микрофонах вопрос «Где настоящий Сечин?» — наглядное тому подтверждение. Да и глава ЦБ Эльвира Набиуллина в иной ситуации воздержалась бы даже от обсуждения возможного влияния действий «Роснефти» на декабрьский обвал рубля. О ворохе иных намеков и экивоков вроде путинского же рассказа о друге из госкомпании, который придержал валютную выручку, и говорить не приходится.
С этой точки зрения желание Путина воздержаться от встречи с главой ExxonMobil вполне объяснимо. Насколько «бархатное равноудаление» Сечина важнее использования еще одного шанса на урегулирование взаимоотношений с Западом – вопрос дискуссионный.