Задача на логику. Условия таковы. На основании так и не подтвержденной информации о жертвах политических столкновений в Крыму Совет Федерации 1 марта единогласно санкционирует использование российских вооруженных сил на территории Украины. При поддержке невесть откуда взявшихся и хорошо вооруженных «сил самообороны» менее чем за три недели Крым объявляет себя независимым и присоединяется к России под бурные и продолжительные аплодисменты, переходящие в овации и салюты. Курс рубля и внутренние финансовые рынки на этом фоне падают. Партнеры России по международному сообществу вначале выражают возмущение, потом обещают ввести санкции и в конце концов начинают предпринимать конкретные меры против ряда российских частных лиц и организаций, обещая ужесточение этих мер.
Вопрос: какую экономическую политику будет проводить в этих условиях российское руководство и каковы ее шансы на успех?
Судя по всему, задача будет сведена к предыдущей: в качестве модельного рассматривается успешный, по мнению властей, опыт противостояния глобальному финансовому кризису 2008-2009 годов. Аналогично и c ресурсной базой — это в первую очередь накопленные за «тучные годы» резервы правительства и Банка России.
Однако, похоже, дело сегодня обстоит посложней. Ведь наряду с некоторыми сходствами с периодом шестилетней давности, у нынешней ситуации есть и серьезные отличия.
Прежде всего, фундаментальные экономические факторы с тех пор изрядно ухудшились. Российская экономика перестала расти задолго до обострения политической ситуации на Украине и давно балансирует на тонкой грани между стагнацией и рецессией. В частности, по оценке HSBC, в феврале 2014 года зарегистрировано максимальное с кризисных времен сокращение новых заказов. Уже не первый месяц продолжается инвестиционная засуха, в том же феврале капиталовложения сократились еще на 3,5%. Вышло почти в ноль сальдо текущего счета платежного баланса и никак не получается остановить хроническое бегство из страны частного капитала со скоростью несколько десятков миллиардов долларов в год.
Финансовый сектор, в свою очередь, дестабилизирован явно запоздалой кампанией по отзыву лицензий у недобросовестных и полукриминальных кредитных организаций. На фоне сильных девальвационных ожиданий и противоречивых шагов в кредитно-денежной политике и безо всякого Крыма уходит в пике курс национальной валюты. Фактически состоявшийся в новых условиях отказ центробанка от заявленного перехода к плавающему курсу рубля означает, что быстрое убывание золотовалютных резервов продолжится. Между тем уже сегодня в распоряжении ЦБ остается не так уж и много — не более $100 млрд ликвидных резервных средств сверх считающейся средней нормой по международным меркам полугодовой стоимостью импорта товаров и услуг. Неустойчивое положение ряда крупных корпоративных заемщиков, а также санкционные меры против отдельных финансовых учреждений способны серьезно усугубить напряженность на банковском рынке.
Несмотря на высокие нефтяные цены, консолидированный бюджет и до последних событий сводился с дефицитом, вызванным главным образом эскалацией оборонных расходов и популистских социальных обещаний. А присоединение Крыма потребует десятки миллиардов рублей в год дополнительных бюджетных ассигнований (и то без учета минимально необходимых инфраструктурных трат и неизбежных расходов на милитаризацию полуострова). В целом же, по авторитетной оценке Александра Починка, Крым обойдется российскому бюджету гораздо дороже сочинской Олимпиады.
Напомним при этом, что заметно похудевшие в ходе борьбы с глобальным кризисом резервные фонды правительства восстановить так и не удалось, внешний рынок капиталов для отечественных заемщиков в силу повышенных рисков закрылся, а условия займов внутри страны кардинально ухудшились. Государственный сектор с его небольшими долгами какое-то время без заимствований обойдется. Но закрытие рынков крайне болезненно скажется на банковском и корпоративном секторах, основным источником рефинансирования долга которых теперь, по всей видимости, призваны стать бюджетные фонды (по мере неизбежного снижения кредитоспособности государства его гарантии будут стоить все меньше) и кредитная накачка со стороны Банка России (с соответствующими рисками для макроэкономической стабильности).
Это уже будет экономика не стимулов, а компенсаций.
Более того, вскоре выяснится, что спрос на централизованную поддержку гораздо выше, чем сегодня представляется правительству. Памятуя об опыте беспорядочного оказания государственной помощи в период кризиса, легко предвидеть, что отечественный бизнес будет стремиться списать на происки мировой закулисы как действие стандартных рыночных факторов, так и свою собственную бесхозяйственность. Инвестиций даже со стороны госкомпаний без постоянной финансовой подпитки, судя по всему, ожидать будет сложно; да и в таком случае больно уж велик окажется соблазн конвертировать субсидии в самоприрастающую иностранную валюту.
И что бы там ни заявляли руководители партии и правительства, на фоне дырявого капитального счета введение контроля за движением капитала, включая ограничение конвертируемости рубля, станет практически неизбежным. Задумались ли хоть на секунду о предстоящем возрождении черного рынка валюты, уважаемые культурные и прочие сограждане, «твердо заявляя о поддержке позиции президента Российской Федерации по Украине и Крыму»?
Но главное даже не это. В самые худшие дни осени 2008 года расчет пересидеть турбулентность с пристегнутыми ремнями и дождаться вместе с остальным миром улучшения конъюнктуры выглядел вполне обоснованным. Только что состоявшиеся на съезде РСПП обсуждения демонстрируют, что сегодня российские власти вовсе не разделяют шапкозакидательских настроений собственных пропагандистов, всем нутром ощущая, что новая изоляционистская реальность наступила всерьез и надолго. Действительно, и сам тон, и лексика заявлений американских и даже вполне умеренных доселе европейских политиков не оставляют сомнений в том, что точка невозврата пройдена и нынешние обитатели Кремля уже не воспринимаются на Западе в качестве сколько-нибудь договороспособного партнера.
Итак, ситуация сегодня хуже, а ресурсов и возможных решений явно меньше.
Готова ли сейчас экономика к долгосрочному, даже не существованию, а именно выживанию на осадном положении — большой вопрос.
Конечно, когда политическая целесообразность окончательно берет верх над экономической логикой можно достать из пыльного чулана отвергнутые ранее по соображениям элементарной рациональности «суверенные» штучки типа «национальной платежной системы». Можно дойти до прямого членовредительства и запретить закупки произведенного за рубежом медицинского или вообще какого угодно оборудования. Можно, как и в советское время, добиться, чтобы граждане считали за благо отдохнуть в Крыму или в Сочи.
Однако нет ни малейшего сомнения, что в не столь уж долгосрочной перспективе такая политика, с легкой руки северокорейских товарищей широко известная как «чучхе», обречена. А поскольку склонить к нашему с ними «цивилизационному выбору» весь остальной мир никаких шансов нет, это значит, что, в очередной раз заплатив за собственную автаркическую дурь огромную цену, России рано или поздно придется с повинной возвращаться в лоно нормального международного взаимодействия в политической и экономической сферах.
Почему-то хочется верить, что даже в восстановленной атмосфере подлинно советского единогласия среди лиц, принимающих важные государственные решения, еще остались люди, которые это понимают. Если нет, тогда дела совсем плохи.