На момент распада Советского Союза Украина имела отличные стартовые возможности. Крупный внутренний рынок, население 52 млн человек, квалифицированные кадры в самых разных секторах экономики, мощная промышленная база, атомная энергетика, плодородные земли и выгодное положение – список можно продолжать. По уровню экономического развития в начале 1990-х Украина опережала многих восточно-европейских соседей, в том числе Польшу. Подушевой ВВП в расчете по паритету покупательской способности и в Украине, и в Польше был на уровне $6000.
Но где теперь Польша и где Украина?
В Украине все сразу пошло не так. Девяностые годы прошли на фоне краха некогда крупной экономики — падение в год на 10-15% стало нормой. В итоге к началу 2000-х экономика страны сократилась почти на 60% — такого трансформационного спада не было ни в бывшем Союзе, ни, тем более, в Восточной Европе. Сопоставимый спад был только в странах, прошедших через военные конфликты и раздел территории, — Молдавии и Грузии.
Общая мировая волна ускорения экономического роста в первой половине 2000-х, а главное — динамичный подъем в России, обеспечили высокие темпы роста и в Украине. По итогам 2008 года Украина выросла до уровня 74% относительно 1990-х годов, но из-за кризиса, который раскатал украинскую экономику как каток (-14,8% — самый глубокий провал в 2009 году среди крупных стран) экономика вновь откатилась назад, и по итогам 2013 года ВВП страны все еще составляет менее 70% от 1990 года.
В итоге, если на пороге рыночных преобразований Украина была на 60-м месте в мире по уровню подушевого дохода, то теперь она не входит и в первую сотню. И даже в периферийной Армении, которой уж точно не позавидуешь по условиям для развития, подушевой доход на 15% выше. А новые соседи Украины в мировой табели о рангах — революционный Египет и африканская Намибия. В долларах по текущему курсу картина еще хуже — $3900 на душу (112-е место в мире). В Китае, про который еще до недавнего времени говорили, что там работают за миску риса, — $6600. В Украине средняя зарплата в 2013 году составила $410, а после обвала гривны — лишь $330. Реальный располагаемый доход в Украине и Китае после девальвации гривны практически сравнялся и теперь составляет порядка $270.
Но все ли так плохо? У некоторых — очень даже хорошо. За годы независимости в Украине сформировался мощный олигархический класс. Состояние богатейшего бизнесмена Украины Рината Ахметова в 2013 году оценивалось в $15,4 млрд, это ни много ни мало 9% ВВП. А весь украинский список Forbes-2013 — это почти треть украинской экономики. Для сравнения: состояние богатейшего бизнесмена России Алишера Усманова в прошлом году лишь немногим больше ахметовского — $17,6 млрд (0,9% ВВП). А совокупное состояние ста богатейших бизнесменов России — меньше 20% ВВП.
Понятно, что эти деньги сделаны на советских активах. Хотелось бы рассказать, как украинские олигархи подняли с колен старые предприятия и превратили их в передовые производства. Но такие примеры надо хорошенько поискать.
В металлургии, ставшей кузницей украинских олигархов, мартеновские производства, от которых в мире отказались больше 20 лет назад, были частично остановлены только глобальным кризисом, а до кризиса на них приходилось 45% выпуска. И даже в последние годы свыше четверти стали в Украине выпускают мартены (в России — лишь 9,6%). До этого исключительно энергоемкое производство было вполне рентабельно на фоне низких цен на энергоресурсы, в том числе российский газ.
Значимые инвестиции в сектор пошли исключительно в качестве антикризисных мер.
А до этого деньги из заводов перекачивались на приобретение прочих активов — «газет и пароходов». Удивительно, что как до кризиса, так и в последние годы инвестиции в украинскую пищевую промышленность заметно превышали инвестиции в металлургию, хотя именно на последнюю приходился основной промышленный выпуск (до 30% в структуре обрабатывающей промышленности и до 40% всего экспорта). Неудивительно, что именно пищевая промышленность теперь заняла ведущее место в Украине.
Теперь, когда неэффективная украинская металлургия становится все большей обузой, самое время начать ее реструктурировать с привлечением европейских фондов и украинского бюджета. Вообще, использование бюджета в бедной стране стало одним из основных источников заработка. Например, с помощью «освоения» субсидий на газ для коммунальных предприятий — они составляли более $500 млн в год, при этом сами коммунэнерго — хронические должники перед «Нафтогазом».
Теперь новые киевские власти собираются прекратить порочную практику субсидий, а вместе с ней и приватизировать «Нафтогаз».
Надо сказать, что вопрос приватизации имеет самое непосредственно отношение к революции. Виктор Янукович за годы президентства нарушил важный баланс, при котором привлекательные куски госсобственности раньше доставались разным олигархическим группам. При нем же активы, например в электроэнергетике, перешли преимущественно одной донецкой группе, а главное, Янукович увлекся передачей активов своей «семье». Приватизация — законный приз победителей. Но именно сейчас перед властями и претендентами на участие в приватизации может встать реальный социальный вопрос. Штурмы региональных администраций от Одессы до Харькова — лучшее тому подтверждение. Люди устали от того, что их годами никто не замечал, а новая «европейская» власть, отменив закон о региональных языках, фактически продемонстрировала тот же курс.
Сейчас, когда на Востоке говорят о своих правах на автономию, возможность приватизации под большим вопросом. Каждый самоопределяющийся регион вполне может заявить права на часть активов, находящихся на его территории, и, соответственно, потребовать определенную часть дохода от их продажи. Это весьма реалистичный вариант в отношении крупных объектов, например газотранспортной системы Украины. В отношении локальных активов региональные администрации могут претендовать на самостоятельное проведение сделок. В таком случае сама идея новой большой приватизации теряет смысл как для властей, так и новых претендентов.
А переформатирование страны как никогда вероятно. Сейчас на регионы, где идет активное сопротивление новым киевским властям, приходится порядка 42% ВВП страны. Более того, именно в этих регионах сосредоточен основный промышленный потенциал Украины — 45% совокупного промышленного выпуска. И именно в этих регионах людям есть что терять в случае подписания Соглашения о зоне свободной торговли с ЕС.
Разрыв очень четкий — националистически настроенный проевропейский Запад Украины, на который приходится лишь 16% ВВП страны, борется за свое будущее. А промышленный Восток — защищает настоящее. А где-то между ними умеренные центральные регионы и Киев. В случае раскола нынешняя Украина будет похожа на Молдавию — бедный аграрный Запад и индустриальное Приднестровье, но у обоих регионов незавидное настоящее и будущее. Украине этого надо избежать и стать сильной федерацией.