Президент Владимир Путин встретился с «экспертной группой ученых-экономистов РАН». В постсоветской истории России академики-экономисты играют специфическую роль — ими пугают действующие правительства. Можно было бы добавить — «либеральные правительства», но сегодня в огосударствленной экономике, регулируемой в режиме ручного управления, либерализм в дефиците, поэтому академический призыв должен объясняться как-то иначе. Например, советник президента Сергей Глазьев настоял. Или нужно было поддержать моральный дух академического сообщества в период его полураспада и бюрократического соло на ФАНО (Федеральное агентство научных организаций). Или все-таки чуть припугнуть министров финансово-экономического блока. Или Путин, бьющийся над загадкой затухающего роста, действительно пытается нащупать альтернативные решения.
Или ему просто приятно, когда главный академик Владимир Фортов обещает рост 6-8%.
Когда-то «духовный отец» Олег Сосковец, первый вице-премьер правительства, заказывал академикам альтернативную экономическую программу для того, чтобы уязвить своего визави и оппонента Анатолия Чубайса. Политико-аппаратная логика была ясна. В некотором смысле академики были и у власти — это когда правительство Евгения Примакова, кстати, участвовавшего во встрече с президентом и недавно опубликовавшего статью о том, что надо отказаться от либерализма (да отказались уже сто раз!), так и не реализовало свои одиозные решения и по этой причине вошло в историю как самый либеральный кабинет министров. Управленческий паралич привел к тому, что правительство в чистом виде осуществило политику laissez faire, и экономика, которую оставили в покое, очень быстро восстановилась после кризиса.
И вот снова с академиками поговорили. Путин сказал: «Хорошо известно, что в Академии наук сформированы сильные традиции долгосрочного прогнозирования и исследования в области экономики: это еще с советских времен, школа у нас складывалась не один год». А потому нужно «поискать вместе конкретные меры по стимулированию экономического роста».
В советской академии действительно были сильные традиции – не столько долгосрочного прогнозирования, сколько поисков волшебного Грааля оптимального планирования.
Этим занимались в ЦЭМИ. Дело закончилось тем, что место оптимального планирования занял рынок разной степени свободы и на прилавках волшебным же образом немедленно появились товары. Коллеги из академических институтов призывались в ряды дачных сидельцев-спичрайтеров. Но вряд ли их усилия можно было назвать продуктивными. Подарить на день рождения секретарю ЦК Борису Пономареву обоснование третьего этапа общего кризиса капитализма они еще могли. А вот спасти советскую экономику — нет. На закате советской власти в Институте экономики АН, когда его возглавил Леонид Абалкин, была вольница для молодых ученых, многие из которых потом далеко продвинулись, в стенах института были все возможности для творчества и быстрого старта. Большинство молодых реформаторов были учениками ключевых академических фигур, например Станислава Шаталина. Потом неприглядные экономические реалии (реформы — дело жестокое и грязное, это не вздохи на скамейке в пансионате Совмина Союза) развели в разные стороны учеников, делавших реформы, и учителей, эти реформы критиковавших. Но мало чем помогших экономике СССР, когда с 1987 года союзный кабинет министров распирало от академиков, членкоров, докторов и кандидатов.
Никакой школы мирового уровня так и не было создано в интерьерах академии. Если не считать, конечно, индивидуального успеха академика Леонида Канторовича, автора книги «Экономический расчет наилучшего использования ресурсов» и лауреата Нобелевской премии. А за последние годы пришло понимание того, что экономика – наука интернациональная (как, впрочем, и любая другая) и в России она переселилась именно туда, где не выстраивают единственно верные учения и не строят гетто — в частности в «Вышку» и в РЭШ (до той поры, пока их не разгромили, по крайней мере). К тому же здесь какой-то сбой в целеполагании: академическая наука изучает экономику, но крайне редко дает рецепты правительствам, хотя иногда действительно происходит перетекание идей и даже людей во власть.
Вряд ли серьезные экономисты стали бы говорить в сегодняшних условиях о росте в 6-8%.
За счет чего? И — страшно сказать — зачем? Чтобы обеспечить советские количество, а не качество? Да и рецепты известны заранее: вон, академик Александр Некипелов призвал потратить золотовалютные резервы — чего добру пропадать. А Владимир Фортов вдруг ударился в рассуждения об электроэнергетике, которую сейчас дербанят товарищи госкапиталисты, и пожаловался на то, что он предлагал ряд изобретений РАО «ЕЭС». Которого нет в живых уже пять с половиной лет. Но академики часов не наблюдают.
В общем — надо потратить побольше денег и внедрить всякие изобретения. Примерно так трактовалась роль научно-технического прогресса в раннюю перестройку. Тогда, помнится, добивались «ускорения»… То есть мы сталкиваемся с доминирующим советским мышлением четвертьвековой давности, обанкротившимся очень быстро. Кстати, это даже в те годы хорошо понимал, в частности, Юрий Маслюков, который, верстая план последней, так и не состоявшейся, пятилетки, столкнулся с кризисом идей. Он же потом и поработал на ключевой позиции в правительстве академика Примакова: напомним — самом либеральном в мире.
Общий вывод доклада академиков огласил Владимир Фортов: «…те цели, которые вы поставили в ваших указах от 7 мая 2012 года, — они могут быть реализованы, но для этого, конечно, нужно много чего сделать».
Вывод нетривиальный. Хотя иногда лучше чего-нибудь не сделать, чем сделать.