Бывают происшествия, которые, даже при всей своей относительной заурядности, становятся своеобразными «точками невозврата». Именно таким событием для российского госкапитализма может стать недавний пожар на Рязанском НПЗ. Точнее, не столько сам инцидент, сколько та готовность, с которой «Роснефть» и РЖД — две госкомпании, чьи руководители входят в ближайшее президентское окружение, — стали обвинять друг друга в случившемся.
У наблюдателей, привыкших делить ключевых персонажей отечественной политэкономической сцены на «семейных» и «питерских», «либералов» и «силовиков» или «путинских» и «медведевских», наверняка случился разрыв шаблона. Игорь Сечин и Владимир Якунин оба из Питера, с явным (в первом случае) и неявным (во втором) спецслужбистским бэкграундом и никогда не были замечены в особых симпатиях к нынешнему премьер-министру. Однако пробежавшую между ними черную кошку никак не примешь за голубя мира, испачкавшегося в копоти сгоревших цистерн.
Похоже, пожар на Рязанском НПЗ перевел давнюю «холодную войну» двух госолигархов в «горячую», во всех смыслах, фазу.
Сложно назвать точную причину и время, из-за которой и когда пути главного железнодорожника и главного нефтяника начали расходиться. Но противоречия между ними не могли не появиться и не обостриться, с одной стороны, по мере нейтрализации или устранения обоюдных аллергенов, вроде того же Дмитрия Медведева или Алексея Кудрина, а с другой — по мере ухудшения экономической ситуации и, следовательно, ужесточения борьбы за сокращающиеся госресурсы, которые к тому же остались без кудринской опеки. Здесь, кстати, стоит вспомнить, что якунинские РЖД — один из основных претендентов на средства распечатанного (в отсутствие Кудрина) Фонда национального благосостояния, а один из главных источников его пополнения — сечинская «Роснефть». Последняя в то же время активно присматривается к Новороссийскому морскому торговому порту, где у РЖД — 5% акций.
Кстати, с еще одной госкомпанией и акционером НМТП — «Транснефтью», которой руководит еще один «человек со стержнем» Николай Токарев, — у «Роснефти» тоже весьма напряженные отношения. Борьбой за контроль над одним из важнейших южных портов дело не ограничивается. У Сечина с Токаревым серьезные разногласия по поводу вариантов поставки нефти в Китай, тарифов на перекачку и т. п.
Но такого «обмена любезностями», как с РЖД (причем, по сравнительно незначительному поводу), между «Роснефтью» и «Транснефтью» пока не случалось. Возможно, потому что рязанский инцидент — не просто банальный итог спора «хозяйствующих субъектов». Оценивая его, впору говорить о столкновении «партии ресурсов» и «партии инфраструктуры», представленных, соответственно, Сечиным и Якуниным. Первая защищает первенство — и экономическое, и политическое — обладателей сырьевой ренты как самых крупных доноров казны. Вторая делает ставку на географию, а не геологию и пытается капитализировать транзитные возможности России, а также (что едва ли не важнее) — сыграть на значительной удаленности источников ресурсов от их основных отечественных потребителей. Немаловажно и то, что «партия инфраструктуры» (а это не только транспортники, но также связисты, строители, банкиры) гораздо больше ориентирована на внутренний спрос, нежели «сырьевики». Это не делает ее менее защищенной от мировых кризисов, но позволяет конвертировать существенное электоральное влияние и вклад в функционирование национальных технологических цепочек в преференции со стороны государства.
Разумеется, крайне глупо усматривать какую-то преднамеренность и срежиссированность в том, что произошло на Рязанском НПЗ. Но то, как быстро «Роснефть» и РЖД начали обмениваться взаимными информационными ударами, заставляет не только отдать должное пиар-службам обеих госкомпаний, которые сработали намного оперативнее подразделений, призванных устранять последствия нештатных ситуаций.
Произойди подобный инцидент лет 5-6 тому назад, Сечин и Якунин приложили бы максимум усилий, чтобы все потушить и прибрать с минимальной оглаской.
И ни на йоту не уподобляться антигероям «лихих 90-х», способным малейшие корпоративные разногласия сделать темой газетных передовиц и топовыми сюжетами новостных телепрограмм. Благо, в отличие от олигархов ельцинской поры, у путинских госкапиталистов всегда был арбитр, готовый разрешать споры между своими сподвижниками, но при условии невынесения сора из избы. Судьба нарушивших это негласное правило Виктора Черкесова или Алексея Кудрина — наглядное тому подтверждение.
Следует ли из всего этого, что Владимир Путин теперь допускает публичное выяснение отношений представителями своего ближайшего окружения? Или Сечин пытается во всем соответствовать «олигархической» характеристике, данной ему Михаилом Ходорковским? Пока возникает ощущение, что шумиху вокруг пожара не получается прекратить. Тем не менее Минэнерго обещает, что инцидент не отразится на поставках топлива потребителям. Это, впрочем, не исключает его удорожания, в том числе в столичном регионе.
Важнее другое. Как бы скоро ни были ликвидированы последствия пожара и какие бы оргвыводы ни были сделаны в отношении «Роснефти» и РЖД, очевидно, что конфликт между «партией ресурсов» и «партией инфраструктуры» окончательно погасить не удастся. Парадокс, но несмотря на наличие общего «корня», госкапитализм вырастил слишком могущественных игроков, чтобы их можно было усмирить исключительно с помощью любимых российскими первыми лицами сдержек и противовесов. Но противостояние между упомянутыми «партиями» рискует самым печальным образом отразиться на и без того неважном самочувствии российской экономики. А стало быть, стремительно возрастает потребность в иных, институциональных механизмах разрешения этого спора.
Если руководствоваться историческими примерами и аналогиями, то для решения именно таких задач предназначен парламент. Но готова ли Госдума отвлечься от борьбы за нравственность ради спасения ее же породившей системы хозяйствования? Как говорится в подобных случаях, это совсем другая история.