Как известно, с 11 февраля Россия закрыла границы для американского мяса (кроме курятины) в связи с использованием в его производстве рактопамина, стимулятора роста. Очевидно, что американские фермеры (и не только они) и раньше использовали эту технологию, вдруг показавшуюся российской стороне порочной. С чем связано это «вдруг»?
Американцы трактуют этот шаг как «месть за список Магнитского». И у них есть на то основание: Россельхознадзор потребовал сертифицировать мясо на содержание в нем рактопамина на следующий день после одобрения сенатом «Акта Магнитского». Роспотребнадзор уверяет, что политика ни при чем, все дело во вредном веществе, грозящим тахикардией и прочими неприятностями и так не очень здоровым россиянам. Бизнес помалкивает, подчеркивая нейтральность в этом споре: о здоровье судить не можем, политикой не занимаемся. Население безмолвствует, не зная, чего бояться больше: роста цен или тахикардии.
С прошлой атакой на американский мясной импорт было проще. Когда 1 января 2010 года Россия ввела запрет на хлорированную курятину из США, картина была ясной. В предыдущие годы российский птицепром набрал такие обороты, что реальной стала надежда на самообеспечение россиян отечественной курятиной. Растущему сектору нужно было помочь, потеснив с рынка конкурента. Раздражал не хлор, а дешевизна американской курятины. Тем более что обеспечивалась она не предпринимательским гением американского фермера, а исключительно обилием субсидий. Это обстоятельство оправдывало обличителей хлора, который, кстати, прежде активно использовался на советских птицефабриках в качестве дезинфектанта. При всей грубости конструкции смысл ее был понятен: каждая сторона помогает своим производителям, чем может: американцы дают деньги, наши (за неимением бюджетных средств) обеспечивают административной поддержкой. И 8 месяцев Россия держала оборону, пока американцы, исчерпав все меры давления, не поменяли технологию и отказались от хлора.
На этот раз барьер поставлен на пути свинины и говядины. Если запрет на импорт свинины еще можно объяснить защитой отечественных производителей, то с говядиной такое объяснение не проходит.
Дело в том, что, несмотря на все старания государства, начиная с развернутого в 2005 году нацпроекта «Развитие АПК», бизнес воздержался от инвестиций в производство говядины.
Не веря, что поддержка животноводства — всерьез и надолго, бизнес играет с государством только на коротком поводке, предпочитая быстро окупаемые проекты. Инвесторы занялись исключительно «скороспелым» мясом — курятиной и свининой, где срок окупаемости позволяет вписаться в политическую конъюнктуру. И лозунгом возрождения советских традиций нельзя было вдохнуть энтузиазм в предпринимателей: крупный рогатый скот в СССР разводился преимущественно на молоко, а не на мясо. Это совсем разные бизнесы. Та же Бразилия, завалившая мир говядиной, почти не производит молока.
Словом, о российской говядине не говорят даже в самых смелых прогнозах. Получается, что явных получателей дивидендов от запрета нет. Впору поверить разговорам о тахикардии. Однако этому мешает ряд обстоятельств.
Запрет на импорт американского мяса вызовет перераспределение импортных потоков в пользу других стран, в первую очередь Латинской Америки. Выиграют соответствующие импортеры и курирующие их чиновники. А это уже не слабая лоббистская связка. Союзниками выступают и отечественные производители курятины и свинины, надеющиеся на дополнительный спрос ввиду сокращения предложения говядины на рынке.
Но главный фактор — недавнее вступление в ВТО.
Условия, на которых Россия присоединилась к этой организации, громче всех критиковали именно аграрии.
Даже референдум по этому поводу пытались организовать, но ЦИК усомнился в компетентности россиян в этом вопросе. По условиям вступления Россия отказалась от права на экспортные пошлины, снизила таможенную защиту, обязалась соблюдать лимиты государственной помощи сельскому хозяйству. Бывшие передовики нацпроекта — свиноводы, об успехах которых говорили не иначе как с интонацией «ведь можем, когда хотим», получили неожиданный удар. Пошлина на импорт свиней в живом весе должна сократиться в 8 раз, а импорт замороженной свинины вообще станет беспошлинным, хотя и в рамках квоты. Несмотря на все протесты, Дума утвердила вступление в ВТО. Власть настояла на своем, но реакцию запомнила.
Необходимо было как-то смягчить ситуацию. Тем более, что народ, равнодушный к политике, не равнодушен к продовольственному вопросу. Соцопросы однозначно свидетельствуют: россияне упорно и массово предпочитают отечественные продукты питания. Пожалуй, ни на одном рынке идея импортозамещения не имеет такой поддержки, как на продовольственном.
В этих условиях сигналы о том, что продовольственная безопасность продолжает быть объектом неусыпной заботы власти, сулят явные политические дивиденды. И народ благодарен за заботу о здоровье нации, и американцы получили отпор за «список Магнитского», и прогнозы оппозиции, что вступление в ВТО полностью откроет российский рынок, опровергнуты.
А бизнес может надеяться, что, хотя со свиноводами и поступили по-свински, власть раскаялась и готова искупить свою вину.
Конечно, потоки прямых субсидий и прочих «искажающих рынок» дотаций в рамках ВТО резко сокращаются, но это не беда. Тем более что и раньше ими не баловали. Тот же аграрный нацпроект не дал ни копейки (из 47 млрд рублей) в виде безвозмездной помощи: львиная доля средств ушла в банки на субсидирование процентной ставки по взятым аграриями кредитам. Тогда поняли окончательно: денег на сельское хозяйство не дадут. Помощь если и придет, то в другом обличье. Например, в виде борьбы с рактопамином.
Так что запрет на импорт только на первый взгляд выглядит истеричным жестом в ответ на «Акт Магнитского». На самом деле это сложный компромисс — результат разнонаправленных лоббистских усилий.