Прекращение работы в России Агентства США по международному развитию (USAID) станет логичным шагом в серии мер по ограждению российской политики и гражданского общества от иностранного влияния. В обоснование этого решения выдвигаются два основных аргумента. Во-первых, Россия прошла в своем развитии этап получателя зарубежной помощи и сегодня ей более подобает роль нетто-экспортера международных программ. Во-вторых, тем, кто платит, трудно удержаться от соблазна заказать музыку: зарубежные доноры руководствуются собственными интересами (особенно если речь идет о государственных агентствах вроде USAID), которые могут совпадать или не совпадать с интересами российского государства.
Россия и в самом деле по доходам на душу населения давно вышла из «зоны международной помощи». Среди почти 90 государств, где USAID реализует свои программы, лишь одно — Кипр — превосходит Россию по этому показателю. Половина получателей американской помощи — бедные страны с душевым доходом менее $5000 в год; у четверти государств-реципиентов душевой доход меньше $2000. Вместе с тем финансирование из-за рубежа культурных, научно-образовательных и общественно-политических проектов является обычным делом и во вполне благополучных развитых странах. Сама Россия все чаще становится донором таких проектов – примером может служить Институт демократии и сотрудничества, который имеет представительства в Париже и Вашингтоне и числит среди своих партнеров влиятельные научные центры и политические организации Запада.
К тому же не следует забывать, что USAID не единственный и далеко не главный канал финансирования российских программ и проектов за счет американского госбюджета. Общий объем такого финансирования, по официальным данным правительства США, составил в 2010 году без малого $380 млн, из которых на долю USAID пришлось менее 15%, тогда как более 2/3 всей суммы было израсходовано на программы ядерной безопасности по линии Министерства энергетики США (общий объем финансирования российских программ этим министерством с 2003-го по 2010 год превысил $6 млрд).
Озабоченность зарубежным вмешательством во внутренние дела России — это более серьезный аргумент, от которого нельзя просто так отмахнуться. USAID отчитывается в своей деятельности перед Конгрессом США, расходует средства американских налогоплательщиков и таким образом «по определению» должно ставить во главу угла интересы своей страны. USAID настаивает на том, что сильная, стабильная и демократическая Россия отвечает национальным интересам США. Исходя из этого агентство принимало активное участие в экономических и правовых реформах (включая разработку Гражданского, Налогового и Земельного кодексов), борьбе с инфекционными болезнями, поддержке малого бизнеса и некоммерческого сектора и пр. Трудно представить себе, чтобы такого рода программы могли нанести урон России. В то же время общественный контроль над выборами и правозащитная деятельность несколько выделяются из этого перечня: в «лучшем из возможных миров» и то и другое было бы уместнее финансировать из внутренних источников. Вспомним Пушкина: «Я, конечно, презираю отечество мое с головы до ног — но мне досадно, если иностранец разделяет со мною это чувство».
Важность правозащитной деятельности и гражданского контроля над государственными институтами трудно переоценить, особенно в странах, испытывающих нехватку политической конкуренции и свободы прессы. Чем «Голос», Международная Хельсинская группа и аналогичные им организации могли бы заместить «выпадающие» доходы из-за рубежа? Честные выборы — это очевидное общественное благо, а за такие блага обычно отвечает государство. Кстати, и масштабы государственного финансирования российских НКО предлагается утроить. Тем не менее всерьез такую возможность рассматривать нельзя — конфликт интересов при финансировании правозащитной деятельности собственным государством куда серьезней и реальней, чем при участии зарубежных доноров. Нобелевский лауреат Рональд Коуз утверждал, что для государственного регулирования рынка идей (иными словами, для цензуры) имеется не меньше оснований, чем для регулирования рынков продовольствия и лекарств, и там и там недобросовестный производитель может по недосмотру или злому умыслу причинить большой урон. Разница, очевидно, в угрозе злоупотреблений государством регулятивными полномочиями. То же касается идеи государственного финансирования «контроля над самим собой»; опыт судебных исков по итогам прошедших выборов не внушает на сей счет никакого оптимизма.
Речь, стало быть, должна идти о внутренних, но негосударственных источниках поддержки правозащитной и антикоррупционной деятельности, мониторинга выборов и т. п. Россия действительно созрела для такого самофинансирования. Крупный бизнес накрепко усвоил урок ЮКОСа и вряд ли будет ввязываться в это рискованное дело, но окрепший средний класс и набирающее силу гражданское общество могли бы взять на себя такую задачу. Последние месяцы дали немало примеров успешной самоорганизации для добрых дел, и многие из тех, кто помогал жертвам наводнения в Крымске, несомненно были бы готовы поддержать рублем или делом проекты, остающиеся без средств USAID. Если каждый второй из участников митингов за честные выборы пожертвует «Голосу» стоимость завтрака в московской кофейне, организация получит миллионы рублей и сможет с полным основанием утверждать, что работает не только в интересах российского гражданского общества, но и при его широкой и ясно выраженной поддержке. Пример «РосПила», которому удалось собрать за год почти 9 млн рублей, свидетельствует о реалистичности такой стратегии.
Возможности для получения российскими НКО американского финансирования наверняка сохранятся и после закрытия московского отделения USAID — продолжает же агентство свою работу, скажем, в Белоруссии, действуя из киевского офиса. Получатели западных грантов несомненно в полной мере используют остающиеся легальные возможности сохранения этого источника доходов. Вместе с тем создание препятствий для доступа российских некоммерческих организаций к зарубежным ресурсам происходит одновременно с ростом гражданской активности и самосознания в стране. Это совпадение во времени вряд ли случайно, но в любом случае российские НКО не должны оставить его без внимания.