Уоррен Баффет и Чарли Мангер ― Forbes USA: «ИИ изменит все, кроме образа мышления»
Как сказал в фильме «Криминальное чтиво» 1994 года киллер Джулс Уиннфилд, столкнувшись с вооруженным грабителем: «Жаль разочаровывать тебя, но ты не первый, кто наставил на меня сегодня пушку».
И подобный оптимизм небезоснователен. Показатель инфляции движется в верном направлении, а если Федеральный резерв воздержится от новых скачков ключевой ставки или даже снизит ее, это поможет выровнять кривую доходности и повысить стоимость биржевых активов. Что касается потолка госдолга, острая конфронтация между партиями всегда заканчивалась сделкой в последнюю минуту, благодаря чему Министерству финансов не приходится объявлять дефолт по обязательствам. Терять деньги ни одной из партий просто не хочется.
Мудрость «оракула из Омахи»
Возможно, стоит прислушаться к миллиардерам, которые никогда не оставались в тени. С тех пор как в Белом доме заседал еще Франклин Делано Рузвельт, они ловко управляются с делами в периоды и роста, и снижения котировок на протяжении десятков лет. В субботу, 6 мая, на ежегодном собрании Berkshire Hathaway в Омахе, что в штате Небраска, президент и генеральный директор Уоррен Баффет вместе с вице-президентом Чарли Мангером пять с лишним часов отвечал на вопросы от собственных акционеров и корреспондентки CNBC Бекки Куик.
Благодаря своему оптимизму по поводу восходящей траектории американского бизнеса Баффет и Мангер стали необычайно богаты. На корпоративной встрече в этом году оба инвестора блеснули живым умом, глубокой мудростью и тонким пониманием текущей обстановки в деловом мире и сфере инвестиций, подробно обсудив замедление экономики, влияние искусственного интеллекта, будущее недооцененных акций, рассказав, кроме прочего, о том, как жить полной жизнью и ни о чем не жалеть.
Эксперты по инвестициям со Среднего Запада
И Баффет, и Мангер выросли в Омахе, познакомились как-то раз за ужином в 1959 году. Баффет только недавно окончил Колумбийский университет, где учился ― а потом и работал, ― под началом Бенджамина Грэма, преподавателя-первопроходца в сфере инвестиций в недооцененные акции. Мангер, выпускник юридического факультета Гарвардского университета, работал в полюбившейся ему Южной Калифорнии ― туда его в 1943 году отправили Военно-воздушные силы армии США, чтобы он учился на метеоролога в Калифорнийском технологическом институте.
Молодые люди поняли, что придерживаются одних и тех же принципов, а еще разделяют разумный и дальновидный подход к инвестированию. К концу 1970-х они стали работать вместе в компании Berkshire Hathaway, которую Баффет купил в 1965 году. Каждая встреча с акционерами становилась для вкладчиков и других держателей недооцененных бумаг настоящим событием, ведь на таких мероприятиях из глубокой сокровищницы знаний и мудрости от сидящих рядом на одной сцене живых легенд можно было почерпнуть много важного и интересного.
В материале Forbes USA ― самые главные тезисы недавнего собрания Berkshire Hathaway. Выступление Уоррен Баффет начал с общего обзора корпоративных показателей за последние квартал и год, огласив цифры по многочисленным предприятиям, которые принадлежат компании целиком или частично.
Уоррен Баффет: В I квартале мы сообщали об операционном доходе немногим более $8 млрд, и, когда речь идет об операционном доходе, мы, по сути, говорим о заработке Berkshire Hathaway за вычетом прироста капитала, как реализованного, так и нереализованного. Прирост капитала мы рассчитываем получить со временем. Иначе зачем вообще держать акции? Гладко все идет не всегда, но в конечном счете со временем получается очень хорошо. Тем не менее в любой день, любой квартал, любой год ― бывает, даже в течение пятилетнего периода ― курс ценных бумаг колеблется довольно непредсказуемо. Для нас эти акции ― полноценный бизнес. У нас есть множество других предприятий, и их стоимость не меняется.
В апреле у нас прибавилось краткосрочных казначейских векселей примерно на $7 млрд. В том же месяце мы купили ценные бумаги приблизительно на $400 млн, но продали акции, которые принесли около $4 млрд. Я бы сказал, что доходность экономики в целом и, вероятно, большинства наших собственных предприятий, в текущем году (по сравнению с предыдущим) окажется более низкой. У бизнеса завершился невероятный период, пожалуй, самый поразительный в финансовом секторе за все время со Второй мировой войны: правительство выдавало кучу денег тем, кому было нечего есть. В годы Второй мировой положение было гораздо тяжелее, но непросто пришлось и в этот раз.
Вопрос заключался лишь в поставках продовольствия, и люди активно закупались, не дожидаясь никаких распродаж. Но этот период закончился. Уровень занятости отнюдь не ушел в пике, но экономический климат сейчас совсем не тот, что был каких-то полгода назад. Наши менеджеры очень удивились. У некоторых из них на руках оказалось слишком много товара, как вдруг его доставили, а люди уже были в совершенно ином расположении духа. Теперь нам придется устраивать распродажи там, где никаких распродаж отродясь не бывало.
Пусть, по-моему, в текущем году рост и будет медленнее, чем в предыдущем, мы на самом деле в выгодной позиции, поэтому я ожидаю, что доходность с наших инвестиций в этом году окажется значительно выше, нежели в прошлом периоде. Сумма краткосрочных инвестиций у нас сейчас составляет что-то около $125 млрд. Хотите верьте, хотите нет, мы получали 0,04%, что со $125 млрд ― всего ничего. Это приносило нам по $50 млн в год, но буквально на днях из-за забавного стечения обстоятельств на рынке и неясности по поводу потолка госдолга, мы приобрели облигации на $3 млрд с доходностью 5,92%, так что мы находимся в положении, при котором прибыль с инвестиций вне всяких сомнений прилично подрастет.
Деньги сами идут в руки
Баффет славится тем, что по акциям Berkshire Hathaway дивиденды не выплачиваются, но инвесторы вполне обоснованно стремятся передать деньги именно в руки Баффета, а не оставлять их у себя. Berkshire Hathaway дает вкладчикам право на обратный выкуп акций.
Уоррен Баффет: Мы не выплачиваем дивиденды. Если мы будем их платить, дивиденды придется урезать, ― попробуйте тогда на следующий день выдать страховки. Я к тому, что в этом бизнесе клиенты рассчитывают на ваши выплаты. Посмотрите на акции Berkshire Hathaway в свободном обращении и поймете, что каждый год их число уменьшается. Поэтому, если компаний у нас становится больше и они приносят больше денег, то ваша доля как акционера, владельца Berkshire Hathaway каждый год набирает в цене, хотя вы не вкладываете никаких денег. Альтернативой может быть получение дивидендов, но нынешних высот мы добились именно потому, что держали капитал при себе. На ранних этапах мы действительно выплачивали дивиденды по $0,10 с акции. Это была ужасная ошибка. Мы вложили средства снова, и это принесло $500 млрд сверх уже вложенных активов и $30 млрд сверх имевшегося операционного дохода. Руководствоваться данным принципом мы намерены и в дальнейшем, поскольку он является наиболее целесообразным.
Forbes USA: Господин Баффет, господин Мангер, кажется, вы отыскали золотую середину между излишне консервативным и слишком агрессивным подходами к инвестиционной деятельности. Бывает ли такое, что на эмоциях вы принимаете неудачные решения? И что вы делаете, чтобы такого избежать?
Уоррен Баффет: Мы принимаем неудачные инвестиционные решения довольно часто. У меня неудач случается больше, чем у Чарли, потому как я, наверное, принимаю больше решений в целом. Но в истории компании я не припомню ни единого раза, когда мы что-то решали на эмоциях. Мы же говорим о бизнесе. В обычной жизни без эмоций, разумеется, никуда, но при работе с инвестициями или ведении бизнеса всякие эмоции нужно отложить в сторону.
Forbes USA: С учетом развития искусственного интеллекта и роботостроения как, по вашему мнению, данные технологии повлияют на рынок ценных бумаг в частности и общество в целом? Какими будут польза и вред?
Чарли Мангер: В мире станет больше роботов, но лично я ко всему этому ажиотажу вокруг искусственного интеллекта отношусь весьма скептически. По-моему, очень неплохо работает и старомодный интеллект.
Уоррен Баффет: Он способен на невероятные вещи. Билл Гейтс показал мне самую новую версию ― а может быть, и не самую, но ту, которую я, по его мнению, в состоянии осилить, — и она выдавала отличные вещи, но шутить не умела. Когда что-то выполняет такой широкий спектр задач, мне становится немного не по себе, так как я понимаю, что отменить это изобретение мы не сможем. Во время Второй мировой войны мы изобрели атомную бомбу, но понадобится ли она нам в следующие 200 лет в мире, который ее породил? Эйнштейн после этого говорил, что атомная бомба изменила все, кроме образа мышления людей. То же самое я бы сказал и об ИИ. Ему под силу изменить все, кроме образа человеческого мышления и поведения, а это очень важный шаг.
Forbes USA: Сейчас имеется огромное множество прорывных технологий, которые могут значительно увеличить производительность труда (сюда же относится ИИ). Каким вам видится будущее инвестиций в ценность бизнеса в условиях новой эпохи? Какими, по-вашему, адаптированными либо совершенно новыми принципами должны руководствоваться инвесторы и что можно порекомендовать вкладчикам для сохранения успеха в нынешней быстро меняющейся обстановке?
Чарли Мангер: Думаю, тем, кто инвестирует в недооцененные акции, придется сложнее, ведь конкурентов на бирже теперь стало очень много, а возможностей на рынке поубавилось. Таким вкладчикам я бы посоветовал привыкать в меньшему заработку.
Уоррен Баффет: Я бы сказал, что возможностей предвидится много. Мир меняется, но с новыми явлениями возможностей меньше не становится. Возможности для бизнеса дают люди, которые делают глупости, и, судя по нашему собственному 58-летнему опыту управления Berkshire Hathaway, глупых игроков на рынке только прибавляется, а их глупость поражает своими масштабами. Отчасти это обусловлено тем, что сегодня деньги с других собирать гораздо легче, чем когда начинали мы. Так что в последние 10 лет можно было основать и 10, и 15 дурацких страховых компаний и, если сильно постараться, потом на них разбогатеть ― причем не важно, успешен бизнес или нет. К счастью, в 1965-м на глупости, которые хотели сделать мы, денег никто не давал.
Чарли Мангер: Сейчас столько денег находится в руках множества умных людей, все стремятся друг друга перехитрить и выманить у других как можно больше. Сегодняшний мир кардинально отличается от того, где первые шаги делали мы. Мне кажется, в нем будут определенные возможности, но неприятных моментов тоже не избежать.
Уоррен Баффет: Мир слишком зациклился на краткосрочных перспективах. Я бы не прочь родиться сегодня и попытаться чего-то достичь с небольшой суммой в надежде превратить ее в целое состояние, ― Чарли, кстати, тоже. Уж он бы нашел чем заняться. Это я вам точно говорю, и занятие было бы не то, что раньше, но он заработал бы огромную-преогромную кучу денег.
Чарли Мангер: Мне бы не особо хотелось терять свои огромные деньги и остаться с маленькими. Большие деньги тем и хороши, что они большие.
Уоррен Баффет: Вот и порешили.
Чарли Мангер: Точно! Никто не любит большие деньги сильнее, чем мы.
Forbes USA: Что вы думаете о широко распространенной проблеме в сфере наследственного планирования, которая сводится к тому, что большинство родителей не могут подготовить молодое поколение к предстоящему наследованию имущества?
Уоррен Баффет: Я видел такое во многих состоятельных семьях, и проблемы в каждой семье очень разные. В моей, например, устроено так, что я подписываю завещание, только когда трое моих детей его прочитают, во всем разберутся и что-нибудь предложат сами. Сейчас моим детям уже за 60, но сделай я это, когда им было по 20 с небольшим, шансов на успех было бы гораздо меньше. Все зависит от конкретной семьи, отношения детей друг к другу и их мнения по отдельным вопросам. Когда им было по четыре года, кто-нибудь тянул чужого кота за хвост или что-нибудь в этом роде. То есть мы имеем дело с людьми, и самое главное, чего желаешь своим детям, ― это ладить друг с другом, а они хотят всего и сразу. На моей памяти несколько раз случалось так, что люди содержимого завещания не знают ― там фигурировали огромные суммы денег, ― а через 15 минут у каждого уже был собственный адвокат и никто друг с другом больше не общался.
Я уверен, что, если дети уже взрослые и при оглашении завещания они слышат о намерении усопшего впервые, этот родитель допустил ужасную ошибку. Я видел самые разные ситуации, и некоторые люди детям ничего не рассказывают, а бывает, и вовсе пытаются манипулировать ими, шантажируя их своим же завещанием. Родители делают миллион ошибок, но эту исправить уже не удастся. Так что важно решить вопрос грамотно. А еще это важно, если хотите привить детям определенные ценности, причем нужно руководствоваться ими самому. О том, какой вы человек, важно говорить и объяснять им с самого их рождения.
Тем не менее грамотно составленным завещанием нельзя заменить родительскую заботу, благодаря которой дети впитывают ваши жизненные ценности. Завещание должно служить лишь подтверждением. Так всегда говорим мы с Чарли. Если хотите понять, какой жизнью вам хочется жить, напишите собственный некролог, а потом разберите его на составляющие.
Forbes USA: Грег Абель и Аджит Джаин ― это новое поколение лидеров Berkshire Hathaway. Кто эти люди и чем они занимаются на своих должностях?
Уоррен Баффет: Вопрос не из простых. У них не так много людей, как у крупнейших компаний и других разнообразных организаций, но и пятью сотрудниками не обойтись. Необходимо множество хороших управленцев, а на самом верху нужен человек, который будет распределять капитал и следить за тем, что во главе каждого отдела стоит компетентный руководитель.
Чарли Мангер: В дочерних предприятиях Berkshire Hathaway отлично проявило себя множество хороших ребят, и, по большому счету, то, что у наших компаний дела обстоят лучше, чем у других конгломератов, объясняется рядом причин. Одна из них заключается в том, что мы меняем управленцев реже, чем остальные, и нам это сильно помогает.
Forbes USA: Вы напоминаете всем не ставить против Америки. Как думаете, что больше всего помогает США оставаться на сильных позициях?
Уоррен Баффет: Америка ― очень молодая страна. Наше государство ― довольно молодой игрок на мировой арене. То есть с момента основания прошло только 234 года (с момента объявления независимости 13 штатами 4 июля 1776 года. — Forbes) ― совсем ничего. Если сложить прожитые мной и Чарли годы, получится две трети от истории страны. Мы прошли через 46 общенациональных выборов, порой избирали не лучших людей, и еще была Гражданская война. В каком-то смысле у нашей страны есть огромные преимущества, ведь мы начинали с 1,5% от 1% мирового населения в 1790 году, а сегодня у нас почти 25% глобального ВВП. Нам очень повезло: когда люди стремились покорять мир, покоряя морские просторы, у нас по обеим сторонам оказалось два океана, а в лице Канады и Мексики были хорошие соседи, ― чудеса, да и только!
В 1940-х мой отец был членом Конгресса, и тогда в правительстве был полный бардак. В какой-то степени всех объединяла война, но противоречия между партиями оставались очень серьезные. Я считаю, что наша сегодняшняя проблема заключается в политической ангажированности. Кажется, дело в стремлении к обособленности различных групп, и из этого тоже ничего не выходит. Когда все друг от друга отдаляются, мы даже не слышим остальных, и это выливается в рост преступности, но будь у меня выбор родиться в любой точке планеты, мне бы хотелось появиться на свет в Соединенных Штатах сегодня. Лучше, чем сейчас, не бывало никогда.
Мы должны искать различные пути решения в плане достижения важных целей. Пока что ситуация не сильно вдохновляет, но я уверен, что когда на происходящее во время Гражданской войны смотрел Линкольн, радужных перспектив он тоже не видел. Вызовы стоят очень серьезные, но, думаю, Соединенным Штатам по плечу и не такое, и, если у нас снова получится, я ничуть не удивлюсь.
Перевод Антона Бундина