Как Роман Абрамович из любителя балета стал продюсером шумных постановок

Вирусный маркетинг

Московские театры дружно повышают цены на билеты. До 30 000 рублей поднял ценовую планку театр «Мастерская Петра Фоменко». В Театре наций на спектакль «Мастер и Маргарита» в постановке канадского режиссера Робера Лепажа билеты стоят до 25 000 рублей и до 23 000 рублей на спектакль «Горбачев» Алвиса Херманиса. Порог в 20 000 рублей за билет преодолели Театр им. Евгения Вахтангова и Большой театр. По 15 000 рублей продают билеты на нового Крымова и нового Богомолова в Театре им. Пушкина и в Театре наций.

У директоров театров всегда есть объяснение: это или продюсерский проект, который арендует площадку театра, как, например, Postscript, вечер одноактных балетов на Новой сцене Большого театра, или особенный спектакль, как, например, «Щелкунчик» на Исторической сцене Большого в канун Нового года. Или одна из безусловных удач сезона, как, например, «Моцарт. «Дон Жуан». Генеральная репетиция» в театре «Мастерская Петра Фоменко». Или «Война и мир», уже заявленный как последняя премьера в Театре Вахтангова режиссера Римаса Туминаса, который идет пять с половиной часов и в котором занята вся труппа.

В ситуации, когда больших театральных событий в сезоне по пальцам пересчитать, повышение цен на билеты остановить невозможно. Сейчас, по мнению Антона Гетьмана, директора «Новой оперы» имени Евгения Колобова, в театрах, финансируемых Департаментом культуры Москвы, возникла тяжелая ситуация: из-за карантинных отмен спектаклей (все деньги вернули зрителям) и санитарной рассадки в зале экономика «сломалась в системных точках» — при 50%-ной заполняемости зала театры в лучшем случае уходили в ноль, а музыкальные спектакли и оперы — в минус.

В 2021 году грант московского правительства был практически полностью израсходован на операционные расходы «Новой оперы», содержание имущества и выплату зарплат. У московских театров практически нет собственных ресурсов на создание новых спектаклей. Почти все, выпущенное московскими театрами в 2021 году, — подвисшие из-за пандемии премьеры 2020-го. «Выручка от продажи билетов падает, и процесс этот только нарастает. Мы еще не прошли пик последствий пандемии. Вся глубина падения будет понятна в 2022 и 2023 годах, — говорит Антон Гетьман. — Посмотрите внимательно: премьеры сезона 2020/2021 и первой половины текущего сезона в Москве выпускают или театры федерального подчинения, такие как Большой, Вахтанговский, МХТ, Театр наций, или те, где постановки финансово поддержаны из спонсорских и меценатских средств».

Реформа московского финансирования театров, проведенная в 2018 году, освободила их от груза «госзадания», которое четко определяло число зрителей, проданных билетов, сыгранных спектаклей и новых постановок и частично их финансировало. Грантовая форма финансирования предоставила московским театрам, по сути, полную творческую и управленческую свободу. Но оказалось, что без финансовой поддержки свобода творчества в условиях действующих ограничений невозможна. «Грантовая система в «военное время» на развитие театра не работает, — говорит Антон Гетьман. — Текущий репертуар, содержание имущественного комплекса и зарплаты — это все. Сегодня дешевле 30–40 млн рублей музыкальные спектакли не получаются. Стоимость оперы доходит до 80–90 млн рублей, и это не предел».

Позицию Гетьмана разделяет директор Московского академического Музыкального театра имени Станиславского и Немировича-Данченко (МАМТ) Андрей Борисов: «Если до пандемии театр на заработанные средства мог создавать семь-восемь новых спектаклей в сезон, то в последние два сезона, когда театр уходит в ноль, это невозможно». К тому же, подчеркивает Борисов, «в театре важно держать баланс. Мы должны искусством заниматься, а не просто деньги зарабатывать».

Но именно в Музыкальном театре Станиславского и Немировича-Данченко в 2021 году прошли две самые громкие балетные премьеры. Их оплатил и спродюсировал Роман Абрамович.

Из балетомана в продюсеры, с пуантов в гагу

В 2014 году на своем фестивале Context прима-балерина Мариинского театра Диана Вишнева вместе с Орели Дюпон, этуалью Парижской оперы, возглавившей балет театра, на пару станцевали «Болеро», поставленный для них израильским хореографом Охадом Нахарином. Исполнять Нахарина звездам классического балета — все равно что развешивать качели и батуты Cirque du Soleil в регулярном парке Версаля, среди идеально выверенной садовой архитектуры Ленотра.

Израиль — стартапер балетного мира. В 1951 году, утомленная разводом с Дональдом Блумингдейлом (внуком основателя универмага Bloomingdail в Нью-Йорке), баронесса Вирсавия де Ротшильд приехала на историческую родину. Там она переделала свое имя на еврейский манер в Батшеву. А Израилю решила придать культурного лоска. Баронесса позвала на помощь подруг — американку Марту Грэм, великого балетного реформатора, с которой основала Batsheva Dance Company, и балерину Жанетт Ордман, ставшую главой Bat-Dor Dance Company, — так в середине 1960-х в Израиле появился балет.

К концу 1970-х в Нью-Йорке молодой израильский психотерапевт Охад Нахарин так увлекся изучением возможностей перформативных искусств для телесно ориентированной психотерапии, что променял медицинский кабинет на театральную сцену. Свой набор танцевальных инструментов бывший доктор назвал «гага». Эта гага застолбила Израилю место на карте современного балета и превратила Охада Нахарина в главу Batsheva Dance Company. К началу 2000-х гагой стали одержимы и профессионалы, и любители по всему миру. Движение гага — осмысленная пластика индивидуальной непосредственности. Это особый взгляд израильтянина, радующегося жизни и осознающего ее опасность. В пику академическому танцу, артистов которого хореограф сравнивает с мебелью, своих исполнителей Нахарин называет органичными, как звери.

Диана Вишнева дождалась своего балета у Нахарина в 2014 году. Ведущая балетная танцовщица мира со славой покорительницы современной хореографии Вишнева, как охотник за большой африканской пятеркой зверей, ждала танца, специально поставленного для нее Охадом Нахарином. Этот трофей Вишневой помог добыть Роман Абрамович, переживший стремительную трансформацию из случайного зрителя в рафинированного балетомана. Балетное вовлечение Абрамовича осуществилось за один театральный сезон.

Абрамовича впервые заметили в театре московской зимой 2012–2013 года, когда Большой открыл после многолетней реставрации Историческую сцену. Как рассказывал Forbes генеральный директор Большого театра того периода Анатолий Иксанов, Абрамовичу в тот момент был ближе и понятнее спорт. «Поэтому он, конечно, обратил внимание на физическую форму артистов балета, — вспоминал Иксанов. — Он спросил: как они выдерживают такой ритм, темп и нагрузки? Я предложил пойти за кулисы. Началось действие, мы стоим с краю: легкие, воздушные на сцене, балерины выскакивают в кулисы, судорожно хватают ртом воздух и в изнеможении падают. Он смотрел потрясенный: вот это я понимаю, да, максимальная отдача».

Оценив подлинность балетного искусства, бизнесмен стал частым зрителем в Большом. Очень скоро в его поле зрения оказались Мариинский, Пермская опера, Уральский театр оперы и балета, Музыкальный театр Станиславского и Немировича-Данченко. Всюду, где показывали что-то интересное, нестандартное, талантливое, бывал Роман Абрамович. Он пересмотрел всех балетных звезд и все хиты. Своей любимой балериной миллиардер признал Диану Вишневу. И диагностировал ту же проблему, что и в российском футболе, — скудость идей и малочисленность тренерского штаба. То есть недостаток хороших хореографов. Балетный критик Лейла Гучмазова вспоминает, как в начале 2013 года на ужине в «Метрополе» она бросила мужу балерины, продюсеру Константину Селиневичу, фразу о том, что проблема современной хореографии в России в отсутствии контекста.

Идея была услышана и реализовалась почти мгновенно: в декабре 2013 года при поддержке Романа Абрамовича Диана Вишнева открыла в Москве свой первый Международный фестиваль современной хореографии Context. Diana Vishneva. Фестиваль взял высокую планку: первые имена мирового современного танца и конкурс молодых хореографов. Первым победителем стал Владимир Варнава.

Среди хореографов, которым помогал Роман Абрамович в разные периоды, и Вячеслав Самодуров, и Андрей Кайдановский, и Алексей Мирошниченко, и Максим Cевагин. Но самая активная поддержка Абрамовича потребовалась балету Юрия Посохова и Кирилла Серебренникова «Нуреев».

Мировая премьера балета на музыку Ильи Демуцкого должна была состояться в Большом в конце сезона 2016/2017, но была отменена руководством театра за три дня до спектакля. Меценатами постановки выступали президент — председатель банка ВТБ Андрей Костин и Абрамович. Либретто многоактного балета охватывало 30 с лишним лет из жизни Рудольфа Нуреева. Судьбу выдающегося танцовщика и одного из самых эффектных мужчин своего времени должны были иллюстрировать проекции снимков Рудольфа Нуреева работы фотографов Ричарда Аведона (включая его ню) и Энтони Роберта Армстронга Джонса, графа Сноудона.

Деньги на приобретение прав на репродукции фотографий дал театру Роман Абрамович. Напуганный то ли сюжетом (Нуреев никогда не скрывал своих многочисленных связей и с мужчинами, и с женщинами), то ли скандалом с режиссером-постановщиком балета Кириллом Серебренниковым, которого в тот момент обвинили в растрате в рамках дела «Седьмой студии», Большой театр отменил премьеру и перенес ее в постановочных планах на два года вперед. Что, по сути, означало закрытие спектакля. Перед началом театрального сезона 2017/2018 на заседании попечительского совета Большого театра Роман Абрамович (взнос попечителя — €350 000) пригрозил, что выйдет из совета вместе с другими бизнесменами, забрав взносы, если «Нурееву» в ближайшее время не найдется места в афише. Так состоялась мировая премьера балета «Нуреев» 17 декабря 2017 года.

Однако, отпраздновав премьеру, Роман Аркадьевич, по свидетельствам сотрудников Большого, в театре появляться перестал. А в марте 2018 года создал благотворительный фонд под названием MART (аббревиатура от Modern Artlife foundation).

Весна на Большой Дмитровке

Директором MARTa стала Софья Капкова, с 2015 по 2018 год руководившая фестивалем Context. Diana Vishneva. Как написано на сайте фонда, своей задачей MART ставит поддержку современной российской культуры за рубежом. Фонд проводит гастроли, а также заказывает и продюсирует новые произведения искусства. Пока геокультурные связи MARTa в основном проложены по маршруту Москва — Израиль.

В 2020 году фонд провел в Тель-Авиве одноименный фестиваль культуры MART. Хотя фестиваль и фонд привезли в Израиль спектакли «Гоголь-центра» и Театра Резо Габриадзе, БДТ и молодежной оперной программы Большого театра, особое внимание и главная симпатия MARTa — балет и современная хореография.

«Язык танца не нуждается в переводе, он понятен зрителям любой страны, — объяснила Forbes Софья Капкова приоритеты фонда. — Мы сфокусированы именно на современной хореографии как на том направлении, которое сейчас активно развивается».

В декабре 2018 года, к столетию Музыкального театра имени Станиславского и Немировича-Данченко по инициативе его директора Антона Гетьмана был сформирован попечительский совет, куда вошли Аркадий Ротенберг, Полина Юмашева, Александр Клячин, Софья и Роман Троценко и Роман Абрамович (взнос попечителя — 10 млн рублей). Как объяснил Антон Гетьман, пожертвования меценатов и взносы спонсоров составляли до 11% театрального бюджета МАМТ. Театр привлекал меценатов своей репутацией центра новой хореографии.

В ноябре 2020 года Департамент культуры Москвы назначил новым директором МАМТ Андрея Борисова, прежде бывшего директором Пермской оперы. А директора МАМТ Антона Гетьмана перевел в «Новую оперу». К декабрю 2020 года оказалось, что ни один попечитель Музыкального театра имени Станиславского и Немировича-Данченко из числа бизнесменов не продлил своего членства в совете. Попечители исчезли, не уплатив взносов на новый сезон.

Зато в Музыкальном театре появилась Софья Капкова, директор MARTa.

«Это параллельные процессы: работа фонда MARTa и участие Романа Аркадьевича как попечителя театра. Они не взаимно заменяют, а дополняют друг друга», — говорит Антон Гетьман. На своей новой должности в «Новой опере» Гетьман формирует совет попечителей. Среди меценатов, давших согласие, — Роман Абрамович, Аркадий Ротенберг, Сергей Братухин, Виктор Харитонин. Пока совет только собирается, MART уже вовсю работает в «Новой опере». Фонд — стратегический партнер проекта Dance Residence до 2025 года.

MART и новая хореография

Перестав быть попечителем МАМТ, Роман Абрамович стал ходить в этот театр едва ли не чаще, чем прежде. Он поладил с новым директором Андреем Борисовым, его знакомым еще по Перми, и пообещал худруку балета французу Лорану Илеру, что поддержит новые постановки. Во многом благодаря этому обещанию Илер вернулся из Парижа в Москву, продлив контракт с театром еще на три года.

За 2021 год фонд MART спродюсировал в МАМТ две громкие премьеры — балет Шарон Эяль Autodance и балет «Ромео и Джульетта» Сергея Прокофьева в постановке Максима Севагина — и заявил третью в конце сезона.

Работы израильтянки Эяль Москва впервые увидела в 2014 году на фестивале «Золотая маска». Шарон Эяль — бывшая танцовщица гаги и штатный хореограф Batsheva Dance Company. В 2013-м Эяль вместе со своим постоянным соавтором и мужем Гаем Бехаром основала компанию L-E-V. Они много ставят в театрах Скандинавии, Германии, постоянные гости балетных фестивалей во Франции. С труппой сотрудничает креативный директор дома Christian Dior Мария Грация Кьюри. Критики отмечают: несмотря на то что все балеты Эяль и Бехара устроены одинаково — в черной коробке сцены, в мутном свете под техно-музыку движутся лишенные пола полулюди-полуроботы, выворачивая свои тела, как гуттаперчевые куклы, — хореографы всякий раз умудряются вызывать своими балетами целую гамму эмоций.

Антон Гетьман вспоминает, как весной 2019 года в театр на Большой Дмитровке пришла Софья Капкова с записью балета Autodance, поставленного Шарон Эяль в Гетеборгской опере, c предложением перенести балет на сцену Музыкального театра. Глава балета МАМТ Лоран Илер посмотрел запись и идею одобрил. Сколько стоил перенос, ни театр, ни фонд MART не раскрывают.

MART оплатил значительную часть стоимости постановки», — говорит Антон Гетьман. Согласно данным портала коммерческих и государственных закупок zakupki.contur.ru, гонорар хореографа за право исполнения спектакля составил 626 276 рублей.

В балете участвуют 14 танцовщиков: 30 с лишним минут шеренги на высоких полупальцах камлают под пульсирующие звуки рейва. Солисты смешаны с кордебалетом, выступая единой биомассой, как волнующийся океан «Соляриса». Autodance — это гимн обреченности людских стремлений «вый­ти из себя», из тела, избежать биологического конца, он возвращает человечество в эсхатологическое средневековье.

Критики сошлись во мнении: вряд ли какая-либо другая балетная труппа в России сможет справиться с такой вычурной, антиакадемической хореографией.

Пять лет работы Лорана Илера во главе балета МАМТ принесли свои плоды. Премьер Парижской оперы, опытный педагог-репетитор Илер сумел развить у танцовщиков своей труппы невероятно широкий кругозор, привить им вкус к современной хореографии.

Триумфальную премьеру Autodance в МАМТ выпускал весной 2021 года уже новый директор Андрей Борисов. И на волне успеха утвердил 23-летнего Максима Севагина, танцовщика, блеснувшего в балете Эяль, и начинающего хореографа, поставить балет Прокофьева «Ромео и Джульетта». Режиссером стал Константин Богомолов. Полностью переписав либретто, он заменил трагедию Шекспира на фельетон о современных нравах, не оставив ни одной героической смерти, не дав героям ни малейшего шанса на великодушие и благородство.

Действие балета происходит в огромном золотом кубе, где запертые люками-гильотинами (сценограф — Лариса Ломакина), среди проекций режиссерского текста герои предаются разнообразным порокам. Собственно танец в происходящем уходит на второй план. Балетная критика выпустила разгромные статьи, а публика выкупила все билеты на спектакль. Премьерный блок прошел при полном аншлаге.

Идею поставить балет Прокофьева Лоран Илер обсуждал еще с Антоном Гетьманом. К «Ромео и Джульетте» театр вернулся уже с новым директором и после того, как худрук балета Лоран Илер продлил свой контракт. «Возник вопрос, как выпускать спектакль. Театр не зарабатывает. Болезненная ситуация с попечительским советом, — рассказывает помощник генерального директора по корпоративным отношениям Елена Касьянова. — Этически непросто было обратиться к Роману Абрамовичу, который в тот момент только вышел из попечительского совета. И тогда у нас возникла идея предложить фонду MART копродукцию, сделать первый совместный продукт». Идея участвовать в проекте Абрамовичу понравилась. Фонд MART оплатил процесс создания и производства балета (бюджет спектак­ля — около 75 млн рублей) и получил право на проведение гастролей. В планах — Нью-Йорк, Лондон и Тель-Авив.

«Здесь нет подмены. Роман Абрамович не занимается художественным руководством театра, — объясняет директор Андрей Борисов. — Но, поддерживая те или иные проекты, он влияет на его художественную политику». По мнению Борисова, участие Абрамовича в постановках — своего рода индикатор качества. «Если идея спектакля плоха, неинтересна, не цепляющая, Роман Аркадьевич не будет вкладываться. Он поддерживает не столько театр сам по себе, сколько конкретных артистов. Ему интересна творческая команда, от которой можно ожидать художественный результат. Это ясная точка зрения, понятная мне оптика», — говорит Борисов.

На июль 2022 года в Музыкальном театре запланирована новая копродукция с фондом MART — мировая премьера балета Шарон Эяль.