Богатые русские развили в себе изысканный вкус, начали увлекаться филантропией, высоко ценят культуру и очень гордятся своей семейной историей. Фактически они освоили себе все те качества, которые присущи буржуазии многих стран.
Трансформация русских мультимиллионеров и миллиардеров — от вульгарности к респектабельности — произошла всего за несколько лет, этот период пришелся где-то на вторую половину 2000-х. Исторически это не первый раз, когда всего за одно поколение представители хищного капитализма преобразуются в джентльменов. Так было с викторианскими промышленниками, происходящими из низких слоев с точки зрения старой британской аристократии, а также с баронами-разбойниками в США конца XIX века. Рокфеллеры, Карнеги и Вандербильды — все они очень быстро превратились в филантропов и благотворителей, чем их потомки до сих пор гордятся.
Эти примеры показывают: чтобы легитимизировать свой статус, нужно делать нечто большее, чем просто копить и тратить большие суммы денег.
Буржуазная культурность
Первые годы обогащения многими супербогатыми людьми вспоминаются как игривое, веселое прошлое. Тогда они сорили деньгами: покупали яхты, строили новые дома и ездили на шикарных машинах. Но вскоре они этим пресытились.
Ускорению этого процесса способствовало и то, что стоящие ниже их по социальной лестнице стали изображать из себя очень богатых людей всюду, где могли, особенно при выборе люксовых брендов одежды. «Старым» миллиардерам и мультимиллионерам требовалось придумать нечто новое, чтобы отличаться.
Можно смело утверждать, что сегодня самое важное для нового буржуа не внешние атрибуты. Самое важное — это идентифицировать себя как культурного человека. Культурность включает в себя набор привычек вроде чтения высокоинтеллектуальной литературы, походов в театры и на концерты классической музыки и регулярного общения в среде интеллигентов.
Типичный пример — Александр Мамут. В глянцевых журналах нулевых можно было прочесть про гламурные вечеринки, которые он устраивал на своей яхте на Лазурном Берегу. Сейчас его фамилия появляется в связи с его культурными и образовательными проектами: кинотеатр «Пионер», «Стрелка», покупка (и продажа) британской книжной сети Waterstones и т. д.
Но освоить скромность, элегантность и вкус к элитарной культуре в потреблении и окружении гораздо проще, чем освоить легкость в социальном общении. К последнему, по всей видимости, богатые русские и не очень стремятся. В отличие от западных элит, где высокий статус требует определенных коммуникабельных навыков, русские буржуа спокойно выражают свои претензии и перемены настроения. Чем богаче и властнее они, тем проще могут позволить себе демонстрировать забавное и даже причудливое поведение: дерзко отказаться отвечать на вопросы, если у них плохое настроение, заснуть в совсем неподходящий момент, напрямую обидеть собеседника.
Значимость советской интеллигенции
В первые постсоветские годы было можно искать (зачастую надуманно) благородную кровь в своих предках. Сегодня важно происходить из среды интеллигенции. Из беседы с тем же Мамутом можно узнать, что он родился в очень интеллигентной семье: папа профессор, до сих пор (или до недавнего времени) читает лекции в самых разных странах. Дома у родителей есть и всегда была очень хорошая библиотека. В детстве будущего миллиардера в выходные семья рано вставала и ехала в консерваторию или на выставку.
В отличие от воображаемых аристократических корней эти разговоры не придумка: в большинстве своем сегодняшние мультимиллионеры и миллиардеры — дети советской интеллигенции, особенно «технической» интеллигенции. Ресурсы, которые молодежь получала в таких семьях, были важны для их подъема: когда распадался Советский Союз, они очень быстро осознавали, какие навыки имеют значения в новом строе. Особенно у юношей были все предпосылки: знание, гибкость, готовность к определенному риску, самоуверенность, полезные связи и друзья. Поэтому они быстро переучивались и переустраивались и, например, начинали заниматься торговлей именно тогда, когда это было очень прибыльно. Миф о том, что они поднялись из грязи в князи, это именно миф.
Восстановление интеллигентского прошлого — часть процесса создания настоящего статуса. Если богатому человеку хочется устойчиво закрепить свой статус в будущем, ему нужно сконструировать для себя такое прошлое, какое объясняет, почему именно он поднялся по социальной лестнице выше многих остальных.
На Западе мало кто оспаривает статус денежной элиты. Западные миллионеры и миллиардеры опираются на буржуазное прошлое, и именно такого буржуазного прошлого у русских богатых однозначно нет. По большому счету буржуазии в России в XX веке не было. Зато русская интеллигенция уже в XIX веке определила все философские, творческое и по большому счету и политическое мышление. Поэтому сегодня в России интеллигенция играет ту роль, которую играет старая буржуазия на Западе.
После смерти
Многим богатым бизнесменам надоело заниматься бизнесом — им хочется найти нечто осмысленное. Некоторые из них говорят о бизнесе чуть ли не с пренебрежением. Бизнесмен — однозначно не самая лучшая из профессий, существующих на земле, говорит тот же Мамут. Такие настроения связаны с тем, что первое поколение стареет и приближается к смерти. Накопления денег недостаточно, чтобы увековечить свое присутствие на земле.
Если ты успешный человек, ты должен уметь нанять правильных людей, чтобы все работало без тебя, объяснял Борис Минц, а самому надо заниматься чем-то другим, чем-то по-настоящему важным. Сам он тогда только открывал свой Музей русского импрессионизма в Москве.
Среди мультимиллионеров и миллиардеров много тех, кто, как и Минц, собирает искусство или увлекается арт-проектами, а кто-то занимается благотворительностью. Увлечение филантропией важно еще и потому, что первому поколению новой российской буржуазии предстоит передать свое состояние потомкам. Это будет самый крупный в истории трансфер накопленного богатства следующему поколению.
Самое эффективное с точки зрения передачи статуса — если дети продолжают благородное дело, которым родители увлекались последние годы (музеем, коллекцией, благотворительной организацией, фондом). Таким образом, отцы останутся в памяти семьи как меценаты и благотворители, а их наследники окончательно утвердятся как представители новой буржуазии.