Homo religiosus. Отрывок из книги Виталия Малкина «Опасные иллюзии»

В середине мая в свет вышла книга миллионера и экс-сенатора Виталия Малкина (№138 в списке богатейших россиян, состояние $750 млн) «Опасные иллюзии. Когда религии лишают нас счастья». Она была опубликована на французском и английском языках. В своей книге Малкин критически исследует влияние на мир трех монотеистических религий (христианства, ислама и иудаизма) и задается вопросом: какую пользу они несут людям. «Я солдат атеизма, и для меня это фундаментальная битва», — не скрывает бизнесмен своего критического отношения к религии. В одной из глав «Опасных иллюзий» Малкин противопоставляет античные интеллектуальные практики тем, что принесла идея Единого Бога, и рассуждает о том, как религиозность победила разум.

Античные философы, жившие в материально и духовно процветающем обществе, ясно и четко сказали абсолютно все, что было нужно человеку. Не только человеку своего времени, но и нашего, так как их главная мысль звучит свежо и современно: рай без страдания вполне достижим уже на земле, при жизни. Наше светское общество тоже считает страдание неизбежным злом и стремится его избегать. На базе их развитой цивилизации вполне можно было «въехать» в современный мир на много столетий раньше, и часть из нас жила бы уже на Марсе за много поколений до рождения Илона Маска, задумавшего космическую экспедицию в 2018 году.  

Не получилось. Приход Единого Бога в его христианском обличье разрушил античную цивилизацию и воспел страдание — главного врага человечества. Более того, было предложено нечто совершенно немыслимое для античного сознания: поставить страдания по шкале ценностей намного выше удовольствий. Страдания стали признаком добродетели и духовного совершенства, а крайние страдания — лучшим средством для искупления, прощения и спасения.

Воцарение Homo religiosus, или Краткая история оскудения разума

(Псалтирь 93:11)

Homo religiosus, человек религиозный, появился и укрепился в иудаизме, по соседству с Античностью — греками и римлянами, — но свою полную силу и могущество обрел много позже, в христианстве и исламе.

На первый взгляд идея Единого Бога может показаться исключительно прогрессивной, позитивной и полезной. Вместо пантеона вечно ссорящихся между собой аморальных языческих богов верующим был предложен Бог-идея, олицетворяющий собой единый абстрактный порядок, единство всего сущего. А также единую абсолютную мораль и закон, способные объединить человечество во имя общих земных ценностей и светлого загробного будущего. Но если копнуть глубже, ситуация представляется далеко не такой радужной. К нашему большому сожалению, подавляющее количество многих прогрессивных, позитивных и полезных общечеловеческих идей кончается плохо — благими намерениями вымощена дорога в ад. Благородная и возвышенная идея Единого Бога привела не к ожидаемому расцвету разума, а к его оскудению по вполне очевидной причине: само по себе утверждение о внечеловеческом происхождении Откровения делает веру в Единого Бога и в человеческий разум полностью несовместимыми между собой.

Чтобы понять это, взглянем на отношения разума и веры в эпоху монотеизма. Выше мы уже задали сами себе вопрос: что же позволило античному разуму стать суперзвездой? А теперь зададим себе другой вопрос: как получилось, что в эпоху монотеизма разум потерял свой статус суперзвезды?

Греческая цивилизация прошла путь от иррационального мифологического мышления к мышлению рациональному. Монотеизм прошел обратный путь и снова вернулся к иррациональному мифологическому мышлению, именно туда, откуда с ужасом ушли греки. На смену многовариантной античной философии пришел суровый и универсальный Письменный Закон. Причиной всего происходящего в мире стала иррациональная воля Бога, что кардинально и в худшую сторону отличало монотеизм от древнего мифологического мышления, где решения принимались в соответствии с человеческим естеством и индивидуальными желаниями. Постулаты веры были объявлены сверхразумными, вследствие чего к вере стали неприменимы законы рационального мышления. Иррациональное стало выше рационального, а религиозное духовное — выше светского материального. Вера принципиально не хотела доказывать свои основные положения, опираясь исключительно на авторитет традиции и чудо.

Развитому античному разуму было тяжело ужиться с Откровением, монотеистической традицией и чудом. Каким образом после многих веков жизни рядом со строгим и требовательным Логосом принять существование сверхъестественных событий, полностью опровергающих логически выстроенный и привычный порядок вещей? В результате античный разум тяжело заболел и довольно быстро ослаб. Его никто не лечил: для пришедшего на смену Античности монотеизма человеческий разум не представлял собой никакой ценности и ослаб еще и потому, что монотеистические религии склонны к аскетическим телесным практикам, а без здорового тела, без присущей Античности гармонии телесного и духовного человек не может нормально мыслить: угнетая тело, мы угнетаем мысль.

Очевидные успехи античного разума объяснялись тем, что он был полностью свободен в выборе объекта исследования, не подвергался никакому интеллектуальному принуждению.

Появление веры в Единого Бога и Откровения неизбежно привело к потере свободы мышления. Вы же не будете отрицать, что чем сильнее религия, тем меньше она допускает индивидуальную мысль. Вера сама по себе существует в строго ограниченных рамках: единственный центр всего и источник власти — Бог; единственный непререкаемый и неизменный текст — священный текст, изложенный в Священной Книге; единственный верный взгляд на мир — взгляд нашей родной религии. Человек перестает быть законодателем мира и источником разума, отныне единственным центром мира, универсальным источником разума и признанным авторитетом становится Бог. Поэтому стремление разрушить античную традицию самостоятельности мышления и ослабить разум с точки зрения религии выглядело очень логичным, а ослабление разума — совершенно закономерным. Принятие постулатов другого разума всегда означает ослабление своего собственного.

Тем не менее полностью уничтожить разум оказалось невозможно (не отрезать же человеку голову), поэтому единственным выходом стало ограничение сферы его применения. Разуму поставили ограничивающие его рамки, как ставят красные флажки при охоте на волков, и ему стало неуютно жить. Единственным достойным предназначением разума стало служение Богу с целью достижения более высокого «духовного состояния», а пределом интеллектуального развития — глубокое изучение, доскональное понимание и детальное толкование истин Откровения.

В Античности разум с радостью использовал полученное знание для улучшения качества жизни и создания ценностей. Разум был ориентирован на реальный мир, склонен к самостоятельному критическому познанию, требовал доказательств всему и был органически против мистического опыта, мутных традиций и чудес.

Религия, в отличие от разума, ориентирована не на реальный мир, а на слепую веру в истины, продиктованные Священным Писанием. Для такой веры наиболее пригодна безликая серая масса людей, которую поманили верой в личное бессмертие и запугали наказанием за грехи. С религиозной точки зрения человек не может познать материальный мир, а тем более понять замысел Бога с помощью одного только разума — все наши логические суждения о мире всецело зависят от воли Бога.

Грандиозный успех античного разума был связан с тем, что он опирался на индивидуальное сознание и по этой причине обладал абсолютной толерантностью к любым метафизическим концепциям, религиозным верованиям и просто иным точкам зрения.

Монотеизм быстро покончил со всякой толерантностью, ведь в Священной Книге есть абсолютно все: описано прошлое, продиктованы правила для жизни в настоящем и предсказано будущее. В рамках религиозного сознания главной и единственно уважаемой наукой стала не философия, как в античные времена, а теология. Все остальные науки пришли в полный упадок на многие века.

Теология выбрала себе в качестве объекта исследования учение о Боге. Теология авторитарна по определению, как и предмет ее изучения, и полностью отрицает автономию разума на основании того, что разум тоже Божье создание. Она принципиально ориентирована на иррациональное и субъективное мышление, основой которого является чудо и абсурд. Теологи утверждали, что Откровение, заповеди и догмы открыли человеку абсолютную и универсальную божественную истину и ему больше не надо тратить время на философию и науку: все истины уже найдены и любой дополнительный поиск только отвлекает человека от Бога. Божественную истину нужно принять без всяких обсуждений и осмысления.

Честно говоря, если бы мы были верующими, да еще и теологами, то занимали бы по отношению к разуму еще более жесткую позицию. Все, что он делает, противоположно целям религии, и поэтому с религиозной точки зрения атака на разум совершенно оправданна. Разум — реальная угроза для религии: очень опасный соперник в борьбе за влияние на человека.

Не забыл монотеизм и культуру. Наличие одной главной Книги сделало все остальные книги ненужными. Зачем они? Ведь догма не только не подлежит оспариванию, но и диктует недостойному и слабому человеческому разуму все дальнейшее поведение: о чем ему мыслить и какие делать выводы. Все положения религиозных книг необходимо безусловно принимать на веру, не обращая внимания на внутренние логические противоречия, очевидные несоответствия в текстах различных глав и даже описки. Истинно верующий также может вполне обойтись без светского образования и ненужных ему знаний об окружающем мире: в лучшем случае они излишни, а в худшем — вредны. Отсутствие образования часто становилось предметом гордости, а от великой античной философии на долгие века осталась только пустая и бесплодная схоластика.

Ничего в сущности не изменилось и сегодня. Профессиональные верующие тратят всю свою жизнь на изучение Божественного Закона, не стремятся к чисто человеческому, светскому знанию и делают все возможное, чтобы уклоняться от дискуссий по поводу тех вещей, которые их вера не признает. Любой «неправильный» вопрос доставляет им муки и выбивает из равновесия, поэтому они никогда не отвечают по существу и вместо этого предпочитают «выдавливать» из себя примитивные и всем известные шаблонные постулаты доктрины и цитаты ее авторитетов.

Развитие античной культуры обеспечивалось страстной, но мирной борьбой идей в поисках новых концепций мироустройства и принципов человеческой жизни. В мире знания приветствовалось критическое отношение ко всему старому.

Принятие застывшего навсегда Письменного Закона принципиально изменило эту ситуацию. Разум лишился состязательности и критики, а вместе с ними и всякого стимула к развитию. Отныне критика не только не приветствовалась, но и была строго запрещена. Также были «запрещены» все критически мыслящие люди — это понятно, ведь мыслящим людям было очень трудно до конца поверить в «истины» Откровения. Особенно это касалось критики и вообще любых вопросов по поводу принципиальных положений Откровения, так называемых ересей, которые считались крайне опасными для устойчивости правящей религии. А вопрос «а вдруг Его нет?» вообще приравнивался к бунту против государства и наказывался в полном соответствии с тяжестью преступления — обычно смертью. Отцы Церкви прекрасно понимали, что беспристрастная критика доктрины приведет к ее неминуемому распаду — Откровение не выдержит рационального анализа и развалится. Религиозная доктрина по определению должна сохранять свою мистическую непостижимость и быть недоступной для проверки. Вряд ли многим людям хотелось рисковать своей жизнью, и так вместе с нежеланием брать на себя ответственность за критику постепенно разрушилась античная традиция индивидуального авторства. Имя, личность и собственные взгляды авторов ушли на второй план (за исключением нескольких, совсем уж великих), ведь автор — это не более чем рупор божественной истины.

Античные мыслители отдавали разуму приоритет над всем остальным и полагали, что с его помощью люди вполне способны создать себе мораль, ведь все в мире, в том числе и мораль, нуждается в рациональном обосновании.

Монотеизм громко заявил устами своих теологов, что человеческий разум второстепенен, так как не способен самостоятельно воспринимать нравственное добро и по этой причине не может сделать правильный моральный выбор. Источник истинной нравственности находится вне человека, и обнаружить его можно только с помощью религиозной веры. Отсюда, по идее, должно следовать, что если все люди сказочным образом начнут истово верить в Единого Бога, то человечество немедленно избавится от социального неравенства, преступлений против личности и войн.

Здесь мы опять вынуждены вернуться к судьбе благих идей. Идея о том, что религиозные люди обладают более высоким уровнем морали, не находит себе никакого фактического подтверждения, скорее наоборот. Такой вывод логичен и очевиден для любого беспристрастного взгляда: в предшествующем монотеизму язычестве вера не была первоочередным жизненным приоритетом и именно поэтому античное язычество никогда не знало конфликтов на религиозной почве. В результате прихода монотеизма вера стала главным делом жизни человека и приоритетным критерием оценки других людей. Вследствие этого десятки миллионов погибли в религиозных войнах, защищая призрачные и совершенно далекие от их повседневной жизни идеалы.

Античная философия полагала, что только разум способен познать окружающий мир и именно это знание и может сделать людей счастливыми. С точки зрения монотеизма разум не способен принести человеку счастье, так как не может подняться над земной жизнью, которая по определению юдоль скорби и страданий, временное место для подготовки к вечной жизни. Только вера дает ему возможность познать Бога, приблизиться к Нему, «увидеть Его лицо» и обрести надежду. Таким образом, человеческое счастье убежало из земной жизни в загробную.

В античной философии и науке впервые были сформулированы принципы абстрактного мышления, которые мы продолжаем использовать сегодня.

Монотеизм выдвинул претензии на то, что именно он, а не Античность, является первооткрывателем абстрактного мышления. Не имеющие никакого фактического обоснования абстрактные понятия напрямую прикладывались к реальным вещам материального мира и в результате были пересмотрены все воззрения на сущность и предназначение человека. Ницше говорил по этому поводу, что религиозная вера предполагает существование гипостазированных объектов, то есть объектов, которые не относятся к материальному миру и находятся вне пространства и времени — вне всякой проверки: Бог, Дьявол, ангелы, черти, духи... Все те персонажи, которых вам навязывают служители культа.

Главным аргументом теологии при доказательстве истинности Откровения является не открытие познающего разума, а апелляция к традиции, к тому, что никто из живущих уже не помнит и обосновать не способен. Любой прогресс и новейшие научные открытия менее важны, чем «вечные истины» прошлого. Ведь истинность Откровения опирается не только на слово Бога, но и подкрепляется традицией и авторитетом. Оба этих понятия берут начало в прошлом и направлены исключительно на него. Идеи и мнения современных верующих, пусть даже очень образованных и авторитетных, намного менее ценны по сравнению с мнениями авторитетных верующих прошлого, необразованных и живших тысячи лет тому назад. Короче говоря, конкретное утверждение истинно только потому, что наши предки считали это истинным. Идиотизм такого подхода очевиден даже детям — его прекрасно выразил Фрейд в «Будущем одной иллюзии»:

«Наши праотцы были гораздо более невежественны, чем мы, они верили в такие вещи, которые мы сегодня никак не в состоянии допустить... Если мы поднимем вопрос, на что опирается их требование верить в них (традиции), то получим три ответа, на удивление плохо между собой согласующиеся. Во-первых, они заслуживают веры, потому что уже наши предки им верили; во-вторых, мы обладаем свидетельствами, дошедшими до нас от той самой древности; а в-третьих, поднимать вопросы о доказательности догматов веры вообще запрещено».

Прошлое для религии на самом деле намного более ценно, чем настоящее и будущее: не зря же все основные «чудеса» случались в далеком от нас прошлом. Чем дальше по времени отстоит «чудо», тем больше полагается в него верить.

Сейчас чудес происходит совсем мало: скорее всего Бог разочаровался и разлюбил нас. Иначе почему же Он нам не показывается, как показал себя Моисею? Почему не машет нам с облаков?

Неудивительно, что все мнения, опирающиеся на одну и ту же незыблемую основу, стали похожи между собой как однояйцевые близнецы: ярко выраженной индивидуальностью обладали только первоначальные авторы священных текстов, всем последующим ничего не досталось, кроме права на повторение. В результате религиозная «наука» теология замкнулась сама на себя: началом, серединой и концом всякого исследования стали комментарии к Книге. Вслед за ними обязательно появлялись «комментарии к комментариям»: прекрасный тому пример — Талмуд и вся христианская богословская традиция. И так до бесконечности, полностью закрывая дорогу новому знанию. Вокруг Откровения порхали, как мошки вокруг огня, толпы религиозных авторитетов, мнения которых закрепляли традицию и со временем тоже приобретали сакральный характер. Конечно, развитие цивилизации хоть и замедлилось, но не остановилось, и новое рано или поздно все же пробивало себе дорогу. Но это только потому, что верили не так сильно, как следовало.

Мы не склонны обвинять монотеизм в несчастной судьбе античного разума — нельзя же обвинять льва в том, что он был голоден и съел антилопу. То, что случилось с разумом, было неизбежно: любая «моновера» несовместима с разумом. Вера — воистину клетка для разума. А в клетке всегда плохо не только птице, но и человеку. Так что совсем неудивительно, что могучий античный разум перестал функционировать как разум и быстро превратился в простого толкователя Священного Писания. Он ослабел и атрофировался, точно так же, как атрофируются мышцы при отсутствии физической активности: утончаются руки, покрываются жирком квадратики пресса, становятся мягкими и обвисают ягодицы. К несчастью, человек сразу видит деградацию своего тела, глядя в зеркало, но никак не может увидеть в нем печальную деградацию своего разума.

Пришло время сделать некоторые выводы. В школе и университете нас учили, что беспристрастный человек должен не только подвергать сомнению слова любого другого человека, но и оппонировать самому себе. Именно это мы и решили сделать. 

А нужен ли обычному человеку разум? Разве с ним проще жить? Развитие и поддержание разума требует самоотдачи и огромной работы, ничуть не меньшей, чем спорт высших достижений, добывание больших денег и звездный успех в искусстве. Не проще ли и не логичнее ли вовсе не размышлять, а жить весь свой срок в религиозной вере, надеясь на то, что после смерти она принесет вечную жизнь и неземное блаженство? Разве такая бесхитростная земная жизнь не является полноценной и даже завидной?

Нет, такая жизнь полноценной не является, а завидной тем более. Совсем наоборот — она недостойна.

Во-первых, на практике истинно верующий человек лишен права и возможности самостоятельно сделать осознанный моральный выбор. Да и сама мораль ему нужна для более успешной религиозной жизни и последующей за ней выгоды, то есть гарантированного попадания в рай. Если представить себе в качестве мысленного эксперимента, что такому человеку вдруг открылось, что Бога и рая вовсе нет, то весь его земной мир немедленно разрушится. Не имея возможности самостоятельно создавать себе мораль, верующий не растет интеллектуально, и его природные креативные способности медленно, но неуклонно угасают. В итоге вместо творческой жизни среди других людей, как полагается независимой личности, он ведет жизнь почти растительную. Разве об этом мы все мечтали в детстве?

Во-вторых, будучи Божьим созданием, верующий не свободен, а несвободный человек не может создавать ценности для себя и для других. Он может создавать только химеры. Не потому, что он глуп и неспособен от природы, а потому, что к догме по определению ничего прибавить нельзя. Разрушение культуры разума и невозможность самому создавать ценности приводят к катастрофическому ухудшению качества жизни. Человек живет не среди многообразного мира вещей и людей, а наедине с Книгой. Точнее будет сказать — на поверхности Книги.

В-третьих, не имея возможности создавать себе мораль и ценности, верующий теряет присущие нормальному человеческому существу объем и многогранность и становится бесцветным, плоским. Homo religiosus — человек одномерный. На фоне догмы ничто не имеет право выделяться, возвышаться и сверкать. Неудивительно, что такой человек ощущает себя не властителем мира, а полным ничтожеством. Одиноким стебельком в огромном поле религиозной общности. Былинкой. Тварью земной. Тоненькой, прерывающейся линией на одной из страниц огромной книги Бытия.