Разоблачение министра. Как Forbes расследовал дело о призрачных миллиардах Уилбура Росса

Едва завершив турне по Таиланду, Лаосу и Китаю, министр торговли США Уилбур Росс поднял трубку днем в воскресенье, чтобы обсудить очень личный вопрос: сколько у него денег. Годом ранее Forbes оценил его состояние в $2,9 млрд и внес его в список Forbes 400, причем Росс назвал оценку сильно заниженной. Он утверждает, что его состояние ближе к $3,7 млрд. Сейчас, ознакомившись с декларациями о доходах, которые он заполнил после того, как был номинирован на пост в администрации Трампа, и в соответствии с которыми стоимость его активов составляет менее $700 млн, Forbes был склонен вообще исключить Росса из списка.

Росс возразил и указал на трасты, бенефициарами которых являются члены его семьи. По его словам, об этом не нужно было упоминать в федеральных декларациях. «Очевидно, что вы их не учитываете, хотя их стоимость составляет более $2 млрд», — заявил Росс. Когда у него попросили документальное подтверждение, 79-летний бизнесмен отказался, ссылаясь на «необходимость конфиденциальности».

Услышав, что Forbes в любом случае собирался исключить его из списка впервые за 13 лет, он ответил: «Если вы объясните, что причиной стал тот факт, что активы были переданы в траст, я не возражаю».

А когда же он совершил передачу средств, позволившую ему не сообщать о более чем $2 млрд? «В период между выборами и номинацией».

Почти за неделю до того, как эта статья была отправлена в печать, Росс и его команда в Министерстве торговли получили подробный список вопросов. «Министр представил всю необходимую информацию в соответствии с законом с учетом мнения юристов и специалистов по этике в Министерстве торговли и в Бюро правительственной этики. Как уже было сказано, мы сожалеем обо всех недоразумениях, которые могли возникнуть в результате вашей прошлой беседы с министром». Они отказались отвечать на дополнительные вопросы по этой теме.

Однако сомнительные утверждения Росса в адрес Forbes в совокупности с недавними дискуссиями по поводу его доли многомиллионной стоимостью в транспортной компании, которая заключает крупные сделки с людьми из ближнего круга Владимира Путина, помогают составить представление о методах министра торговли. Его уклончивые ответы во время слушаний в рамках утверждения на должность: «Я намерен быть крайне скрупулезным в любой ситуации, когда возникнет хоть малейшая крупица сомнений» не вызвали удивления у тех, кто знаком с Россом десятилетиями.

«Уилбур может исказить истину», — говорит Дэвид Уэкс, который проработал с Россом 25 лет и был третьим лицом в его компании. Еще один бывший коллега, пожелавший сохранить анонимность, был более прямолинеен: «Он лгал многим людям».

Исчезновение Росса

За 26 лет до того, как Дональд Трамп был избран президентом США, Уилбур Росс исчез. На дворе был 1990 год, американские корпорации уже мутило от мусорных облигаций, а Росс был лучшим переговорщиком в делах о банкротстве. Но однажды в ноябре он не появился на важной встрече, где должен был проинформировать держателей облигаций обанкротившейся мебельной компании. Они не знали, куда он пропал.

До тех пор, пока не пришли домой и не включили телевизор. Росс вместе с Дональдом Трампом объявил о сделке, направленной на рекапитализацию казино «Тадж-Махал», которое на тот момент было близко к банкротству. Технически они были соперниками: Росс представлял группу держателей облигаций — в какой-то момент Трамп попросил их уволить Росса после того, как тот отклонил предложение Трампа сохранить 100% акционерного капитала, сказав: «Рождество еще не наступило». Но в конце концов Росс провел сделку между Трампом, кредитором Карлом Айканом и собственными клиентами, что позволило Трампу сохранить долю 50%. «Думаю, что [Росс] очень талантлив, он потрясающий переговорщик», — сказал тогда Трамп.

Он всегда оставался сыном судьи. Росс вырос в Нью-Джерси, учился в Йельском университете, а затем в Гарвардской школе бизнеса, и в конце концов стал специалистом по банкротствам в инвестиционном банке Rothschild, где стал известен своей способностью быстро разрешать запутанные ситуации. «Он был очень, очень проницательным, — говорит один из его тогдашних коллег. — Очень жестким». К началу 1990-х его подразделение зарабатывало около $18 млн в год, причем Росс лично присваивал более трети.

Росс был чрезвычайно хорошо оплачиваемым специалистом, но он мечтал о больших деньгах и славе, которые приходят с собственным бизнесом. «Люди знали о нем, — говорит еще один бывший коллега, — но не как о самостоятельном бизнесмене».

Поначалу он работал в Rothschild, где собрал $200 млн для внутреннего фонда частного капитала, который должен был при помощи его опыта в банкротствах дешево скупать компании. Три года спустя, в 2000 году, он купил фонд и написал свое имя на двери. В 62 года, когда большинство инвестиционных банкиров начинают поигрывать в гольф и интересоваться виноградниками, Росс намеревался получить немного славы для себя. Уэкс говорит: «Он рассматривал это как возможность заявить о себе, назвать что-то в свою честь и в перспективе заработать кучу денег».

Росс быстро добился всех трех целей. В 2002 году его фирма инвестировала в обанкротившегося производителя стали LTV. Согласно исследованию Гарвардской школы бизнеса, LTV вложил $1,2 млрд в новые заводы и оборудование, но уволил 7 500 членов профсоюза и оказался перед необходимостью выплатить $3,4 млрд пенсионных взносов. Будучи мастером переговоров, Росс знал, что убедит федеральное правительство взять на себя пенсионные выплаты. По словам людей, работавших тогда в компании, Росс сообщил профсоюзам, что выкупит бизнес, если ему позволять вновь нанять только 3 500 человек. Решив, что 3 500 рабочих мест — это лучше, чем ничего, профсоюз согласился, и WL Ross приобрела большую часть активов LTV без головной боли в виде выплаты пенсий за $135 млн и $165 млн в виде ежегодной платы за воздействие на окружающую среду.

Росс безупречно выбрал момент. Неделей позже президент Джордж Буш-младший установил жесткий тариф на импорт стали, из-за чего цены в США взлетели до небес, а Росс выглядел гением. Он объединил еще несколько производителей стали, включая Bethlehem Steel, в International Steel Group, которая в 2003 году провела IPO.

Технически Росс был конечным владельцем акций почти на $1 млрд. Но большая часть принадлежала инвесторам, не лично Россу. В 2005 году индийский миллиардер Лакшми Миттал приобрел бизнес за примерно $4,5 млрд акциями и деньгами.

Инвестиции и мифические средства

Как утверждают бывшие сотрудники, Росс лично вложил только около $3 млн в первые два фонда компании. Ободренный успехом International Steel Group он почти утроил эту сумму, но большую выгоду принесло вознаграждение за управление инвестициями — доля менеджера от всей прибыли, обычно 20%.

В целом, Росс заработал около $260 млн. Внушительное достижение, да, но этого мало, чтобы войти в число 400 богатейших людей Америки.

Однако когда репортер Forbes связался с Россом и, по всей видимости, отнес средства инвесторов на его счет, будущий министр торговли не сделал ничего, чтобы прояснить положение дел, согласно заметкам журналиста, сделанным в тот раз.

«Только что поговорил с Россом, — написал репортер. — Один из самых легких ребят, которых я вносил [в Forbes 400] за долгое время. Очень сдержанный, сказал, что ему это не особенно нужно, но и не сопротивлялся успеху. Сказал, что совсем не хочет приукрашать числа».

«Я сказал ему, что для начала мы оценим его состояние в $1 млрд, — добавляет репортер, который уже не работает в Forbes. — И он ответил: Да, отлично, спасибо».

Впервые Росс появился в списке Forbes 400 в 2004 году, а его состояние было оценено в $1 млрд. Эта сумма почти в четыре раза превышала настоящую. «Все, кого я знал из сотрудников Уилбура, понимали, что это неправда», — говорит бывший коллега Росса. Легенда родилась, и как большинство легенд, эта была основана на мифе.

Рождение легенды о миллиардере

В считанные дни после выхода того судьбоносного выпуска Forbes Росс в третий раз женился в прибрежной церкви в Саутгемптоне, штат Нью-Йорк. Его невеста, Хилари, была на 12 лет моложе и провела большую часть жизни в Хэмптонс и Палм-Бич, двух самых знаменитых курортах для миллиардеров на восточном побережье. «В социальном плане она заметно добавила ему веса», — говорит Дэвид Патрик Коламбия, который публикует размышления Хилари на своем сайте New York Social Diary.

«Это было идеальное слияние, — добавляет другой современник. — Она хочет, чтобы ее муж был в списке Forbes 400».

Жизнь Росса начала меняться. Вместо экстравагантных подтяжек он теперь носил безукоризненные костюмы. Трудоголик на протяжении большей части своей карьеры, он стал проводить много времени за пределами Нью-Йорка. Он начал летать частными рейсами, собрал коллекцию картин бельгийского художника Рене Магритта и приобрел поместье в Палм-Бич за $13 млн.

Он продолжал привлекать средства с той же скоростью, что и тратить. В 2005 году он привлек $1,1 млрд во флагманский фонд, пока что самый крупный в его карьере. На следующий год он продал WL Ross & Co. публичной компании по управлению инвестициями Investco за $100 млн, выплаченные сразу, и возможность заработать еще $275 млн в зависимости от того, сколько денег он сможет собрать в следующие фонды.

С Invesco и существенным стимулом за плечами в 2007 году Росс привлек внушительную сумму в $4,1 млрд, причем в этот и предыдущий фонды были вложены $70 млн его собственных средств, по словам трех бывших сотрудников. Его состояние на тот момент, скорее всего, составляло около $400 млн, благодаря продаже WL Ross & Co. Однако когда Forbes в том же году связался с ним, Росс описал инвестиции своей компании так, словно деньги принадлежали ему.

Из-за первоначальной ошибки Forbes и заявлений Росса миф продолжал разрастаться. Теперь Forbes оценил его состояние в $1,7 млрд.

Этого было мало. «Я бы сказал, что общая сумма сейчас немного более $2 млрд», — написал Росс в электронном сообщении за 2011 год, согласно сделанным тогда заметкам. В 2013 году другой репортер Forbes понял, что предыдущие оценки включали, кажется, средства не только Росса, но и инвесторов его фондов. Росс продолжал вводить нас в заблуждение, обещая предоставить доказательства своих активов, но так и не сделал этого. Всего несколько месяцев спустя он настаивал, что в действительности он еще богаче, и Forbes в сущности продолжал ему верить. «2,75 [млрд] — это маловато, но пожалуй, близко», — написал он в электронном сообщении где-то в начале 2014 года. В сентябре он настаивал на сумме в $3,45 млрд, но неохотно согласился на меньшее число: «3,1 [млрд] — это мало, но я понимаю вашу осторожность».

Эгоист и лжец

Почему бы Россу не довольствоваться $400 млн? «Речь идет о величайшем эгоисте», — говорит Уэкс. Пять бывших сотрудников называют более вескую причину: судя по всему, чем больше стоит Росс, тем больше денег инвесторы готовы ему доверить. «Серьезно, мы ставили на него, — говорит Сэм Грин, который помог привлечь $300 млн в фонды Росса от имени Пенсионного фонда государственных служащих Орегона, сославшись в числе прочего на его личное состояние. — Я не знаю лучшего показателя будущего успеха, чем успех прошлый».

Похоже, Росс нашел способ заставить поддельные цифры генерировать реальный доход.

В 2010 году Росс принял решение создать новый фонд частного капитала, надеясь привлечь еще $4 млрд. Это была дерзкая цель на фоне финансового кризиса, гораздо больше, чем многие его партнеры сочли бы возможным. Потратив два года на привлечение средств, Росс закрыл фонд со всего лишь $640 млн инвестиций. Тем не менее, он сообщил СМИ, что привлек $2,2 млрд. Технически это правда, но все же искаженная. Большая часть недостающих $1,6 млрд или около того поступили из других фондов или с других счетов, которые не платили комиссионные Invesco. С учетом того, что акционеры могли предположить, что у компании были лишние $2,2 млрд, которые генерировали прибыль для подразделения, управляющего частным капиталом, что неправда, Invesco позднее прояснила ситуацию в рамках конференц-звонка.

Кроме того, были иски, связанные с прозрачностью фондов. В августе 2016 года Комиссия по ценным бумагам и биржам объявила об урегулировании спора с принадлежащей Invesco WL Ross после расследования о том, не взимала ли фирма ненадлежащие комиссионные с инвесторов с 2001 по 2011 год. WL Ross согласилась выплатить штраф в $2,3 млн и не стала признавать или отрицать результаты расследования. Она также согласилась возместить инвесторам $11,8 млн. И это еще мелочь: в отчете за 2015 год Invesco сообщила, что за предыдущие два года потратила дополнительные $43 млн на компенсации и регуляторные издержки, связанные с бизнесом по управлению частным капиталом. Отчет не связывает напрямую эти средства с WL Ross — и об этих выплатах никогда ранее не сообщалось — но четыре бывших сотрудника заявили, что все они относились к фирме Уилбура Росса. Invesco отказалась от комментариев.

В 2012 году Дэвид Сторпер, на протяжении долгого времени бывший правой рукой Росса, покинул компанию, но сказал, что сохраняет доли во многих фондах. Три года спустя Сторпер утверждал в судебном иске, что компания направляла ему некорректную финансовую информацию после его ухода и что Уилбур Росс попросту украл его доли. Росс отрицал обвинения, и разбирательство все еще ведется. Несколькими годами ранее вице-председатель WL Ross предъявил Уилбуру Россу иск на более чем $20 млн, утверждая, что Росс пытался лишить его долей участия и обещанных комиссионных. В 2007 году стороны достигли соглашения, которое, по словам бывших сотрудников, стоило около $10 млн.

Дело Сторпера побудило других бывших сотрудников перепроверить получаемую ими информацию. Джозеф Маллин, бывший член инвестиционной команды WL Rossa, которая насчитывала 15 человек, подал иск против WL ROSS & Co., также утверждая, что Росс забрал его доли после его ухода. Компания подала ходатайство об оставлении иска без рассмотрения, но разбирательство еще ведется. Третий бывший сотрудник, который не стал обращаться в суд, говорит, что методы Росса заходят дальше жестких переговоров: «Все немного жульничают, все немного врут. Не все воруют у собственных сотрудников».

Работа в команде Трампа

8 ноября 2016 года, в день, перевернувший политическую жизнь Америки, Уилбур Росс с Дональдом Трампом, его семьей и ближайшими соратниками находился в Нью-Йорке. В этом узком кругу поддерживают тесные отношения. Там был миллиардер Филип Руффин, партнер президента по Лас-Вегасу, на свадьбе которого Трамп был шафером. А еще Айкан и, по все видимости, Ричард Лефрак, магнат недвижимости, который входил в кружок Палм-Бич вместе с Трампом и Россом.

Но только Росс оставил постоянную работу, чтобы поддержать Трампа в правительстве. «Я бы скорее повесился, — в этом году сказал Руффин Forbes. — Не знаю, зачем Уилбур согласился».

Но в контексте карьеры Росса это совершенно логично. Сделка со сталью сделала его богатым, но его доходы с тех пор были посредственными до такой степени, что в прошлом году WL Ross подала документы на регистрацию шестого флагманского фонда, но из этого ничего не вышло. Трамп — человек, которому он помог остаться на плаву 26 лет назад, — предложил такому же охочему до внимания предпринимателю путь к славе.

Назначение Росса министром торговли содержало одну оговорку: он должен был раскрыть информацию об своих активах, предоставив доказательства того, что он не так богат, как давно утверждал. В 2015 году он направил Forbes подробный отчет о своих предположительных холдингах, указав $1,25 млрд в форме участия в партнерствах, $500 млн в ценных бумагах, $200 млн в произведениях искусства, $110 млн в недвижимости и $200 млн наличных средств, что составляет изящную сумму в $3,4 млрд, согласно заметкам, сделанным в тот период.

Мы в конечном счете оценили его состояние в $2,9 млрд. В прошлом году помощник Росса заявлял сумму в $3,7 млрд, мы остановились на $2,9 млрд.

Его бывшие коллеги поняли, что час расплаты близок, как только он согласился на пост в правительстве. «Это было удивительно, потому что ему пришлось бы рассказать миру, что он не миллиардер, — сказал один бывший сотрудник. — Я был удивлен, что он согласился на такой риск».

Но Росс был готов повышать ставки, даже будучи членом правительства. Он рассказал Forbes о мнимом переводе активов стоимостью $2 млрд в пользу членов своей семьи после выборов. Это повлекло за собой шквал вопросов от специалистов по этике и налогам. Если Россу принадлежали еще $2 млрд активов до выборов, разве они бы не стали источником дохода, о котором следовало бы сообщить, даже если они ему больше не принадлежали? И зачем кому-то передавать $2 млрд своей семье, если это означает необходимость уплаты более $800 млн в качестве налога на дарение, особенно когда действующий президент намеревается отменить налог на наследство и, следовательно, большую часть издержек на передачу состояний будущим поколениям?

«Я знаком с нормами этики и налогового законодательства и соблюдаю их требования, — в октябре написал Росс Forbes. — Не перегибаете ли вы палку? Я объяснил вам положение моих дел, и я удивлен и разочарован явно обвинительным тоном вашего письма. Более пятидесяти лет я оставался в хороших отношениях с вашим изданием и семейством Форбс. И никогда ни в чем не мог их упрекнуть. Вообще говоря, я только что выступал в качестве почетного гостя в Гонконге на конференции CEO в честь столетия вашего журнала».

Поймать министра на слове

После того как 16 октября Forbes опубликовал онлайн-статью, в которой были подняты все эти вопросы, шесть демократов из Сената обратились к высокопоставленному специалисту по этике в федеральном правительстве с просьбой разобраться, что же происходит с финансами Росса. «Крайне важно, чтобы Конгресс и Бюро правительственной этики знали о реальном масштабе холдингов господина Росса, чтобы убедиться, что он не ставит личную выгоду выше интересов американского народа».

Министерство торговли выпустило заявление о том, что подарка стоимостью $2 млрд никогда не было: «Вопреки исследованию Forbes в период между выборами и утверждением министра Росса на должность никаких крупных передач активов в траст не производилось».

Единственная проблема с этим утверждением: о том, что такая передача произошла, что она произошла после выборов и что, как следствие, более $2 млрд семейных активов не были внесены в декларацию о доходах, Forbes рассказал не кто иной как действующий министр торговли Уилбур Росс.

Перевод Натальи Балабанцевой