«Он стал гиком до появления этого понятия»: 60 лет Биллу Гейтсу

28 октября 2015 года самому богатому человеку планеты Биллу Гейтсу исполняется 60 лет. Предприниматель и меценат, чье состояние Forbes оценивает в $79,6 млрд, в последние годы оставил управление бизнесом и сосредоточился на благотворительной деятельности. Однако в историю Гейтс войдет в первую очередь как основатель Microsoft. Чтобы вспомнить, с чего начинался путь великого бизнесмена, Forbes обратился к книге известного писателя-биографа Уолтера Айзексона «Инноваторы» (издательство Corpus, 2015 год). Отрывки из главы «Программное обеспечение» — в нашем материале.

В газетном киоске на Гарвард-cквер Пол Аллен увидел январский выпуск журнала Popular Electronics за 1975 год, на обложке которого красовался компьютер Altair. Это и заинтриговало, и испугало его. Пол был в восторге, что наступает эра персональных компьютеров, но боялся оказаться не у дел. Он заплатил положенные 75 центов, схватил журнал и отправился в сторону гарвардского общежития к своему другу Биллу Гейтсу из Сиэтла. Они вместе учились в университете, и оба были компьютерными фанатиками. В свое время Гейтс уговорил Пола бросить университет и переехать в Кембридж, штат Массачусетс. “Эй, мы все пропускаем”, — заявил Аллен и протянул ему журнал. Гейтс начал ходить взад-вперед по комнате, как он часто делал, когда его что-то беспокоило. Он дочитал статью и понял, что Аллен прав. Следующие два месяца они маниакально, буквально днем и ночью писали код, который изменит самую суть компьютерной индустрии.

Гейтс родился в 1955 году. Он не был похож на других IT-первопроходцев — в детстве его особо не занимала техника. Ему было неинтересно собирать наборы Heathkit или паять электросхемы. Школьный учитель физики недолюбливал Гейтса за то, с каким высокомерием тот показывал класс, мастерски управляясь со школьным компьютерным терминалом. А однажды этот учитель задал собрать набор RadioShack, и Гейтс спаял все очень неаккуратно, везде были капли припоя, и прибор не работал.

Компьютеры очаровывали Гейтса не микросхемами, а программным обеспечением. Каждый раз, когда Аллен предлагал создать свой компьютер, Гейтс отвечал: “Железо не наш конек, Пол. Мы с тобой больше по программам”. И Аллен, который был постарше Гейтса и в детстве таки собирал коротковолновые радиоприемники, все же признавал, что будущее за программистами и что техника не их с Биллом сильная сторона.

Когда в декабре 1974 года Гейтс и Аллен увидели ту обложку Popular Electronics, они решили создать программное обеспечение для персональных компьютеров. Более того, они собирались перетянуть одеяло на себя и представить компьютеры чем-то легко заменимым и преходящим, а операционные системы и приложения — продуктом универсальным и вечным, чтобы заодно они стали самым прибыльным направлением IT. Когда Аллен показал Гейтсу ту статью, никакого рынка ПО еще не существовало. “Мы подумали, что самое время его создать. Так и сделали”, — говорит Гейтс. Через много лет, окидывая взглядом все свои достижения, он признает, что это стало решением всей его жизни.

Билл Гейтс

В моменты напряжения Билл Гейтс начинал расхаживать по комнате из угла в угол — как он делал, читая статью в Popular Electronics. Такая у него была привычка с детства. Отец, успешный адвокат, хорошо помнит, как маленький Гейтс сам раскачивался в колыбели, а его любимой игрушкой была лошадь-качалка на каркасе и пружинах.

Его мать была из уважаемой в Сиэтле семьи банкиров и занималась общественной деятельностью. Она была волевой женщиной, но вскоре ей пришлось признать, что до сына ей далеко. Она оставила попытки заставить его убраться в своей комнате в подвале, а когда звала его на ужин, он часто не откликался. Однажды она спросила его, чем он так занят.

— Я думаю, — крикнул Билл в ответ.

— Думаешь?

— Да, мам, я думаю! А ты когда-нибудь пыталась думать?

Она послала его к психологу, и тот заинтересовал Гейтса книгами про Фрейда, которые тот прочел залпом. Однако укротить его характер это не помогло, и через год психолог сказал матери, что она все равно проиграет и что лучше ей привыкнуть и не пытаться воевать с Биллом. “Она смирилась и признала, что бороться с сыном бесполезно”, — вспоминает Гейтс-старший.

Хотя иногда Гейтс и бунтовал, ему все же нравилась его дружная и любящая семья, родители и две сестры. Они часто и с удовольствием вели оживленные беседы за ужином, играли в настольные и карточные игры, собирали пазлы. Полное имя Гейтса было Уильям Гейтс III, поэтому его бабушка, страстный поклонник бриджа (и известная баскетболистка), прозвала его Трей — так в картах называли тройку. Так Гейтса и звали все детство. Практически каждое лето, а иногда и по выходным семья Гейтса вместе с друзьями выезжала на канал Худ близ Сиэтла. Дети устраивали свои домашние “Олимпийские игры”, которые даже начинались с официальной церемонии открытия с выносом факела. В программе игр был бег парами, когда нога одного бегуна связана с ногой другого, метание яиц и прочие “дисциплины”. По словам отца Гейтса, соревнования были самые настоящие и все хотели выиграть. Именно тогда маленький Гейтс заключил свою первую официальную сделку. Ему было одиннадцать. Он составил текст, и они с сестрой подписали договор, по которому Гейтс получал неограниченное, но неэксклюзивное право пользоваться бейсбольной перчаткой за плату в $5. Одно из условий гласило: “Трей получает перчатку тогда, когда хочет”.

Гейтс обычно не играл в командные виды спорта, зато преуспел в большом теннисе и отлично катался на водных лыжах. Также он усердно оттачивал несколько забавных трюков, например, учился выпрыгивать из мусорного бака так, чтобы не задеть его края. Его отец был “Орлом скаутов”, то есть получил Eagle Rank (высшее звание, которое можно получить в рамках программы “Бойскауты Америки”) и всю жизнь воплощал собой двенадцать заветов бойскаутов. Билл тоже увлекся этим движением и получил звание Life Rank, недобрав до “Орла” всего три значка. Во время скаутского слета “Джамбори” Гейтс сделал презентацию о правилах работы на компьютере, но тогда за такое еще не давали значков.

Несмотря на увлечение спортом и все свои приключения, Гейтс все равно прослыл занудой. Его “выдавали” незаурядный интеллект, большие очки, худощавость, скрипучий голос, да и одевался он соответственно, рубашку он обычно застегивал на все пуговицы. Как сказал один из его преподавателей, “он стал гиком до появления этого понятия”. Он был умен не по годам: в четвертом классе школы на уроках по естествознанию им задали написать реферат на пять страниц, а Гейтс сдал тридцать. В том же году на вопрос о будущей профессии он отметил в анкете, что собирается стать ученым. А однажды священник устроил конкурс, где Гейтс лучше всех прочел наизусть Нагорную проповедь Иисуса Христа и выиграл ужин в ресторане башни “Спейс-Нидл”, символа Сиэтла.

Осенью 1967 года Гейтсу исполнилось двенадцать лет, но выглядел он все еще на девять. Подошло время выбирать среднюю школу, и родители решили отдать сына в частное заведение. Они переживали, что Гейтс был таким “невысоким, застенчивым и беззащитным”, к тому же его интересовало совсем не то, что обычно занимает умы шестиклассников. Выбор пал на школу Лейксайд, которая была построена из кирпича и походила на частные школы Новой Англии, а учились там в основном дети из благополучных семей, в том числе дети бизнесменов.

Гейтс проучился в Лейксайде несколько месяцев, а затем его жизнь сильно изменилась — в здании школы установили компьютерный терминал. Строго говоря, то устройство было не компьютером, а телетайпом, который по телефонной линии подключался к компьютерной системе Mark II компании General Electric. “Клуб матерей Лейксайда” организовал распродажу ненужных вещей, и в результате было собрано $3000. На эти деньги было решено покупать рабочее время на Mark II по цене $4,8 за минуту. Однако никто не мог предположить, как популярно это станет и как дорого будет обходиться. Гейтса терминал буквально загипнотизировал. Его учитель математики в седьмом классе шутил, что в первый день он знал о терминале больше Гейтса, но только в тот первый день.

Каждую свободную минуту Гейтс и его друзья проводили у терминала. “Мы жили в параллельной вселенной”, — признается Гейтс. Этот телетайп стал для него тем же, чем детский компас был для молодого Эйнштейна: мощной точкой притяжения, которая будила в нем любопытство и жажду знаний. Позднее Гейтс попытается сформулировать, чем его так цепляют компьютеры, и основной причиной назовет их беспощадную логику: “Нельзя давать компьютеру расплывчатые команды, сработают только четкие команды”. А Гейтс и сам старался мыслить ясно.

***

Со стороны могло показаться, что Гейтс был не только ботаником, но и задирой. Он нередко лез на рожон, грубил даже учителям, а разозлившим Гейтса гарантировалась буря его гнева. Он был гением. Он это знал и всячески это выпячивал. Одноклассникам и учителям он мог заявить: “Это идиотизм”. Иногда он добавлял экспрессии: “В жизни не слышал ничего тупее” или “Круглый дурак”. Однажды на уроке он начал хихикать над одноклассником, который никак не мог что-то понять. К нему повернулся заводила класса, схватил за рубашку, застегнутую на все пуговицы, и пообещал поколотить. Учителю пришлось вмешаться.

Однако те, кто знал Гейтса получше, видели и другие его стороны. Он был напористым, обладал острым умом и хорошим чувством юмора, любил приключения, не боялся рисковать и охотно организовывал различные авантюры и поездки. В шестнадцать лет у него появился новенький красный “мустанг”, на котором они с друзьями любили погонять по округе. Через сорок лет эта машина так и стояла в гараже Гейтса. Иногда он приглашал друзей в семейный загородный домик на канале Худ, где он любил кататься на водных лыжах, держась за канат длиной 300 метров, привязанный к катеру. Для школьной постановки он выучил наизусть рассказ Джеймса Тербера “Ночь, когда упала кровать” и однажды сам играл в спектакле по “Черной комедии” Питера Шеффера. Уже тогда он говорил, что к тридцати годам заработает миллион долларов, как о чем-то само собой разумеющемся. Он себя недооценил: к тридцати годам у него будет $350 млн.

Клуб программистов Лейксайда

Осенью 1968 года, когда Гейтс был в восьмом классе, они с Алленом основали “Клуб программистов Лейксайда”, который был гиковским вариантом уличной банды. По словам Аллена, это по сути был мужской клуб, где уровень соперничества и тестостерона зашкаливал. Однако довольно быстро это все превратилось в прибыльный бизнес. Гейтс считал себя душой клуба и мотивировал остальных фразами вроде “давайте заявим о себе людям и попробуем им что-то продать”. Позднее Аллен не без ехидства заметил: “Все и так пахали как проклятые, а Гейтс еще успевал командовать и выставляться, не особо напрягаясь”.

В “Клуб программистов Лейксайда” вошли еще два “постоянных посетителя” той комнаты с терминалом. Один из них, Рик Вейланд, был одноклассником Аллена и прислуживал в алтаре в местной лютеранской церкви, а его отец работал инженером в компании Boeing. Двумя годами ранее Рик собрал в подвале своего дома компьютер. Невероятно красивый, скуластый, высокий и хорошо сложенный Вейлан внешне сильно отличался от других компьютерных гиков из их клуба. Ему приходилось нелегко, потому что он был геем, а в 1960-е об этом не принято было говорить в открытую, особенно в такой консервативной школе.

К группе присоединился и Кент Эванс, который учился с Гейтсом в восьмом классе. Его отец был священником унитарианской церкви. Эванс был приветлив со всеми без исключения. Он родился с расщелиной твердого неба и даже после операции улыбался криво, хотя от этого не менее обаятельно. Эванс без стеснения и страха брался за любое дело, был готов позвонить крупному начальнику, с которым не договаривался о звонке, или взойти на вершину горы. Он придумал название “Клуба программистов Лейксайда”, зная, что это позволит им получать бесплатную тестовую продукцию компаний, которые рекламируются в журналах об электронике. Ему было интересно предпринимательство, и они вместе с Гейтсом читали каждый выпуск Fortune. Они стали лучшими друзьями. Гейтс помнит, что они собирались завоевать мир: “Мы часами висели на телефоне. Я до сих пор помню его номер”.

Осенью 1968 года “Клуб программистов Лейксайда” получил первый заказ. Несколько инженеров из Университета Вашингтона основали небольшую компанию, которая сдавала в аренду рабочее время на компьютере. Они разместились в бывшем помещении автомобильной компании Buick, назвались Computer Center Corporation, сокращенно C–Cubed, и купили мейнфрейм PDP-10 компании DEC. Эта многоцелевая машина идеально подходила под их задачи, а еще это был любимый компьютер Гейтса. В C–Cubed планировали удаленно сдавать мейнфрейм в аренду различным клиентам, например компании Boeing, которые подключались бы к нему через терминалы по телефонным линиям. В C–Cubed работала мать одного из учеников Лейксайда, она и наняла Гейтса и его друзей в качестве тестировщиков. Это как позвать третьеклассников оценивать продукцию шоколадной фабрики. Их задачей было гонять PDP-10 в хвост и гриву, пока он не зависал, то есть нужно было программировать и играть на нем по вечерам и в выходные. C–Cubed договорилась с DEC, что, пока мейнфрейм тестируется, использовать его можно бесплатно. В DEC и не подозревали, что убивать их компьютер будут юные программисты-лихачи из Лейксайда.

***

На автобусе друзья доезжали до C–Cubed и целые вечера и выходные проводили у компьютерного терминала. “Я крепко подсел, — рисуется Гейтс. — Мы оттуда не выходили целыми сутками”. Они программировали, пока не начинали умирать от голода, а затем переходили улицу и шли в хипповое местечко Morningtown Pizza. Гейтс помешался. Его комната была ровным слоем завалена одеждой и распечатками с кодом. Родители пытались установить в доме “комендантский час”, но не помогло. “Трей был настолько увлечен, что иногда после отбоя убегал из дома через дверь в подвале и всю ночь программировал”, — рассказывает Гейтс-старший.

***

Гейтс понял, что они не смогут понять все тонкости работы операционной системы без исходного кода и комментариев к нему, в которых разработчики описывают смысл каждого действия. Но эта информация была доступна только главным программистам компании, а никак не школьникам из Лейксайда. Это делало запретный плод еще слаще. Однажды на выходных они выяснили, что рабочие распечатки с кодом выбрасываются в мусорный контейнер на заднем дворе здания. “Гейтс весил килограммов пятьдесят, не больше”, — думал Аллен, поэтому он решил его подсадить, сложив руки в замок. Гейтс нырнул в контейнер и принялся рыться в офисном мусоре. Наконец, он нашел пачку испачканной и сложенной в гармошку бумаги. “Мы отнесли драгоценные распечатки в комнату с терминалом и часами внимательно их изучали, — говорит Аллен. — Розеттского камня у меня не было, поэтому я понимал максимум одну или две строчки кода из десяти, но я все равно был в полном восторге от того, как компактно и элегантно написан код”.

***

Когда все ошибки в PDP-10 были устранены и система была признана стабильной, клуб из Лейксайда больше не мог пользоваться компьютером бесплатно. “Они как будто сказали: «Обезьянки, всем спасибо, все свободны»”, — говорил Гейтс. Им немного помог “Клуб матерей Лейксайда”, который оплачивал юным программистам часы на удаленном компьютере, однако имелись ограничения по времени и потраченной сумме. Гейтс и Аллен понимали, что им никак не уложиться в отведенный лимит, и решили обмануть систему. Друзья получили доступ к внутреннему файлу школьной бухгалтерии, взломали защиту и узнали пароль администратора, при помощи которого бесплатно подключались к PDP-10. Но их поймали еще до того, как они успели натворить дел: учитель математики нашел у них распечатку с логинами и паролями. Новость об их проказе дошла до самых высоких начальников в C–Cubed и DEC, и в школе в кабинете директора прошла серьезная встреча с участием представителей обеих компаний. Гейтс и Аллен приняли максимально виноватый вид и изображали глубочайшее раскаяние, но это не помогло. Им запретили входить в систему до конца семестра и все лето.

“Я немного отвлекся от компьютеров, попробовал побыть нормальным, — говорит Гейтс. — Я решил доказать всем, что могу получить пятерки по всем предметам, даже не открывая учебник. Вместо этого я читал биографию Наполеона и романы вроде «Над пропастью во ржи»”.

Почти год “Клуб программистов Лейксайда” находился в спячке. Осенью 1970 года школа стала покупать рабочее время на PDP-10 у компании Information Sciences, Inc (ISI) в городе Портленд, штат Орегон. Стоило это дорого, $15 в час. Гейтс и его друзья быстро нашли способ подключаться к компьютеру бесплатно, но их опять поймали. Тогда они отправили в ISI письмо, в котором предлагали свои услуги взамен на возможность работать на PDP-10.

Менеджеры ISI сомневались. В итоге четверо школьников вооружились распечатками со своим программным кодом и отправились в Портленд, чтобы продемонстрировать свой уровень. Каждый описал свой опыт и предоставил резюме, шестнадцатилетний Гейтс написал свое карандашом на линованной бумаге. Им поручили разработать программу, которая бы рассчитывала зарплату с учетом различных вычетов, удержаний и налогов и подготавливала чеки для выплат.

Именно в тот период отношения между Гейтсом и Алленом ухудшились. Программу нужно было написать не на BASIC, любимом языке Гейтса, а на COBOL, более сложном языке, который был разработан Грейс Хоппер и ее коллегами и стал бизнес-стандартом. Рик Вейланд COBOL знал и написал среду разработки под COBOL для системы ISI, и Аллен быстро освоил этот редактор. В тот момент они решили, что работы хватит только им двоим и лучше получить себе побольше рабочего времени на компьютере, поэтому Гейтса и Кента Эванса они не позвали.

Следующие полтора месяца Гейтс читал книги по алгебре и старался избегать Аллена и Вейланда. “А потом до Пола и Рика дошло: вот отстой, у них проблема”, — вспоминает Гейтс. Для написания программы нужно знать не только COBOL, но и разбираться во всяких социальных вычетах, федеральных налогах и госстраховании по безработице. “И тут они говорят мне, что у них трудности и не мог бы я вернуться к ним и помочь”. Тогда Гейтс грамотно разыграл партию и навсегда определил их с Алленом будущие взаимоотношения: “Я согласился. Но сказал, что буду главным. И что я привыкну быть главным, и что потом со мной будет очень тяжело иметь дело, если я вдруг не буду главным. Если они согласны поставить меня во главу сейчас, то я буду главным всегда и везде”.

На том и порешили. Гейтс вернулся в строй и настоял, чтобы отношения между участниками “Клуба программистов Лейксайда” были оформлены официально. Тогда все подписали договор, который помог составить отец Гейтса. И хотя их партнерские отношения не предполагали назначения президента, Гейтс стал себя так называть. Ему было шестнадцать. Затем он поделил их заработок — рабочие часы на компьютере стоимостью $18 000, — обделив Аллена: “Я выделил 4/11 части себе, 4/11 Кенту, 2/11 Рику и 1/11 Полу. Всем понравилась моя идея разделить куш на одиннадцать частей. Но Пол очень ленился и ничего не делал, и по моим прикидкам, Пол сделал вполовину меньше, чем Рик, а Рик сделал вполовину меньше того, что сделали мы с Кентом”.

***

Осенью 1971 года, когда Гейтс учился в одиннадцатом, предпоследнем классе, Лейксайд объединился со школой для девочек. Составление расписания стало для администрации настоящим кошмаром, поэтому Гейтса и Эванса попросили написать соответствующую программу. Гейтс понял, как сложно это будет сделать, и отказался. Он знал, что в школьном расписании имеется множество переменных — например, обязательные предметы и предметы по выбору, график работы учителей, расписание занятости помещений, классы для отличников, сдвоенные уроки и лаборатории, занятия с плавающим расписанием... В итоге за программу взялся их учитель по информатике, а Гейтс и Эванс вели за него уроки. Однако в январе учитель погиб в авиакатастрофе, и Гейтс и Эванс согласились продолжить его дело. Они решили начать писать программу с нуля и часами сидели в компьютерном классе, иногда оставались там на ночь. В мае она еще не была готова, и друзья очень торопились, хотели закончить программу к новому учебному году.

Эванс, хоть и очень устал, все же пошел в горный поход. При этом он не был спортсменом. Гейтс сильно удивился, что Эванс вообще записался в секцию альпинизма: “Думаю, он хотел испытать себя”. Отец Эванса знал, что сын вымотан, и умолял его не ехать: “В наш последний с ним разговор я пытался отговорить его от похода, но Кент привык доводить все до конца”. Группа училась страховаться на довольно пологом склоне, когда Эванс поскользнулся и упал. Он попытался подняться, но покатился дальше и пролетел 180 метров вниз по снежному склону и леднику. Ему нужно было расставить руки в стороны, чтобы затормозить, но он прижал их к себе для защиты, в итоге несколько раз ударился головой о камни и умер в спасательном вертолете.

Директор Лейксайда позвонил Гейтсам домой, родители позвали Билла в свою комнату и сообщили скорбную новость. Похоронную службу провел Роберт Фулгам, священник унитарианской церкви, как и отец Эванса. Фулгам преподавал в Лейксайде искусства, а позднее стал популярным писателем, издав, например, книгу “Все важное для жизни я узнал в детском саду”. Гейтс признается, что до этого момента не думал о смерти: “Во время службы я должен был произнести речь, но я просто не смог встать на ноги, я две недели вообще ничего не мог делать”. После этого он много времени проводил с родителями Эванса, для которых “Кент был центром Вселенной”.

Пол Аллен как раз закончил первый курс Университета штата Вашингтон. Гейтс позвонил ему и попросил приехать в Сиэтл, чтобы помочь с программой для составления расписания. Гейтс признался, что рассчитывал на Кента, а теперь нуждается в помощи. Гейтс был совсем плох. “Билл несколько недель был в депрессии”, — вспоминает Аллен. В то лето 1972 года они часто ночевали в компьютерном классе перед экраном PDP-10, как в старые добрые времена. Гейтс обладал живым умом и смог разобраться с головоломкой про переменные. Он разбил проблему на несколько небольших подзадач, которые можно было решать последовательно. Также он записался на курс по истории, на который ходили все лучшие девушки и только два мальчика (Гейтс и один “законченный нытик”). К тому же он сделал так, чтобы по вторникам после обеда у него и его друзей-одноклассников не было занятий. Они сделали себе футболки с пивной бочкой и надписью “Вторничный клуб”.

***

Весной 1973 года, когда Гейтсу оставалось доучиться в школе один семестр, его и Аллена пригласили на работу в Bonneville Power Administration, одну из федеральных энергосбытовых компаний США. Компания по всей стране искала специалистов по PDP-10, которые могли бы написать программу для их системы управления электросетью. Родители Гейтса и директор Лейксайда сошлись во мнении, что эта работа даст Биллу намного больше знаний и опыта, чем семестр в школе. Аллен в том же ключе смотрел на семестр в университете, ведь у него появился шанс снова поработать вместе с Гейтсом на PDP-10, да еще и за деньги. Они загрузили все вещи в машину Гейтса, “мустанг” с откидным верхом, и за два часа проехали примерно 260 километров на юг от Сиэтла, где располагался головной офис компании. Там друзья вместе сняли квартиру.

Работать они должны были в подземном бункере у реки Колумбии, на противоположном берегу от Портленда. Гейтса впечатлила огромная диспетчерская, которая “была круче, чем все, что показывали по телевизору”. Аллен и Гейтс спускались под землю и программировали по двенадцать часов и больше. “Когда Билл чувствовал, что подвисает, он брал растворимый напиток Tang, сыпал порошок себе на руку и слизывал, чтобы получить ударную дозу сахара, — вспоминает Аллен. — Тем летом у него ладони вечно были оранжевые”. Иногда они уходили в “рабочий запой”, не отходили от компьютеров по два дня подряд, а потом мертвым сном спали по восемнадцать часов, чтобы “проспаться”, как называл это Гейтс. Они соревновались, кто дольше пробудет в здании, и сидели там по три, по четыре дня подряд. “Всякие зануды пытались отправить нас домой, уговаривали сходить в душ, но мы просто помешались на программировании”, — рассказывает Гейтс.

Время от времени Гейтс делал экстрим-перерывы и катался на водных лыжах, иногда стартуя не с воды, а с платформы для дайвинга, а затем возвращался в бункер и вновь с головой погружался в разработку программы. С Алленом они ладили. Проблемы возникали, только когда рассудительный и методичный Аллен обыгрывал Гейтса в шахматы, который играл более небрежно и агрессивно. Иногда Гейтс так злился из-за проигрыша, что смахивал фигуры на пол, и после нескольких таких случаев они перестали играть.

Гейтс подал документы всего в три университета: Гарвард, Йель и Принстон. И все три заявки отличались друг от друга. Гейтс хвастал, что знает о поступлении в вузы все, и понимал, что его личные достижения позволят ему везде получить высокие оценки.

Для Йеля он подчеркнул свою дипломатичность и политические амбиции, особый акцент был сделан на его месячной стажировке в Конгрессе. В заявке для Принстона он фокусировался на своем интересе к информатике и программированию. Гарвард же Гейтс заверял, что всей душой предан математике. Он также рассматривал МТИ, но в последний момент передумал и вместо собеседования пошел играть в пинбол. Его приняли во все три университета, и он выбрал Гарвард.

Аллен его предупреждал:

— Знаешь, Билл, в Гарварде найдутся люди, которые намного сильнее тебя в математике.

— Исключено! Абсолютно исключено! — ответил Гейтс. — Вот увидишь — настаивал Аллен.

Гейтс в Гарварде

Когда нужно было высказать свои пожелания по поводу соседей в общежитии, Гейтс отметил, что хочет жить с афроамериканцем и с иностранным студентом. Ему выделили комнату в корпусе для первокурсников Wigglesworth Hall во внутреннем дворе Гарварда и поселили с Сэмом Цнаймером из Монреаля, фанатом науки из бедной семьи еврейских беженцев, и Джимом Дженкинсом, чернокожим студентом из Чаттануги, штат Теннесси. Цнаймер до этого никогда не общался с людьми из привилегированного класса, и Гейтс показался ему очень приветливым, а его способ учиться — довольно странным, но занятным: “Он работал тридцать шесть часов подряд, выключался на десять часов, затем шел за пиццей и снова садился работать. И если на часах было три часа ночи, ну, значит, три часа ночи”. Его восхищало, как Гейтс несколько ночей заполнял налоговые декларации на Traf-O-Data. Когда он погружался в работу, то раскачивался взад-вперед, а иногда они с Цнаймером шли в гостиную общежития и исступленно резались в видеоигру Pong от Atari или шли играть в Spacewar в компьютерную лабораторию Гарварда.

***

По словам Цнаймера, на первом курсе Гейтс занимался некоммерческими проектами, ему просто нравилось программировать. Преподаватель Томас Читэм, ответственный за лабораторию, относился к Гейтсу неоднозначно: “Он чертовски хорошо программировал”. Но иногда вел себя просто отвратительно, “беспардонный был человек... Он оскорблял людей, когда и без этого можно было обойтись, да и просто общаться с ним было не очень приятно”.

Аллен не зря предупреждал Гейтса: он действительно был не самым сильным математиком в группе. Его превосходил студент из Балтимора, который в общежитии жил над Гейтсом, — Энди Брейтерман. Они ночи напролет сидели в его комнате, ели пиццу и решали задачки. Брейтерман отзывался о Гейтсе как о живом и напористом человеке, а еще как о хорошем спорщике. Особенно рьяно он отстаивал свое убеждение, что вскоре у каждого человека дома будет персональный компьютер для хранения книг и другой информации. На следующий год Гейтс и Брейтерман стали соседями.

***

Летом 1974 года, когда у Гейтса были каникулы между первым и вторым курсом, компания Honeywell предложила ему работу, и он уговорил Аллена переехать под Бостон и вместе устроиться в Honeywell. Аллен бросил университет, сел в свой “крайслер”, приехал на восток страны и подбивал Гейтса тоже оставить учебу.

Он боялся, что они пропустят компьютерную революцию. Сидя в пиццерии, друзья мечтали о том, что когда-нибудь у них будет своя компания. Однажды Аллен спросил, насколько большая компания у них может получиться в лучшем случае? Гейтс предполагал, что программистов на тридцать пять. Но Гейтс не устоял под натиском родителей, которые умоляли его не бросать Гарвард, хотя бы в ближайшее время.

Как и многие новаторы, Гейтс любил протест ради протеста. Например, на втором курсе он твердо решил, что не будет ходить на обязательные лекции, а будет слушать только те курсы, которых нет в его расписании. Этому правилу он следовал неукоснительно и, чтобы не ошибиться, специально посещал занятия, которые по времени пересекались с парами его курса. Таким бескомпромиссным он был бунтарем.

Помимо прочего, Гейтс страстно увлекся покером, а больше всего любил семикарточный стад хай-лоу. За вечер он мог выиграть или проиграть тысячу долларов. Интеллект (IQ) Гейтса сильно превышал его эмоциональную восприимчивость (EQ), поэтому он намного лучше просчитывал вероятности, нежели угадывал намерения других игроков. “Билл — мономан. Он умеет сосредоточиться на одной вещи и не отвлекаться ни на что вокруг”, — говорил Брейтерман. В какой-то момент Гейтс даже отдал Аллену свою чековую книжку, чтобы не промотать еще больше денег, но скоро попросил ее обратно. Аллен шутил, что Гейтс брал очень дорогие уроки блефа: “В один вечер он мог выиграть триста долларов, а на следующий проиграть шестьсот. За ту осень Гейтс потерял несколько тысяч долларов, но уверял, что играет все лучше и лучше”.

Вместе со старшими курсами Гейтс посещал пары по экономике, где познакомился со Стивом Балмером. Большой, шумный и компанейский Балмер казался противоположностью Гейтса, ему нравилось быть в центре университетской жизни, вступать в различные студенческие организации или даже возглавлять их. Например, он состоял в театральном клубе “Заварной пудинг”, в котором студенты писали, а затем ставили мюзиклы. Также Балмер был менеджером команды по американскому футболу, издавал студенческий литературный журнал Advocate и занимался раскруткой газеты Crimson. Он даже вступил в один из старых добрых мужских клубов и подбил нового друга сделать то же самое. Гейтс назвал это “очень странным опытом”. Балмера и Гейтса объединяла их гиперактивность. Они всегда “на полной громкости” разговаривали, спорили и вместе делали домашние задания, и оба раскачивались взад-вперед, когда напряженно думали. Иногда они ходили в кино, например, вместе посмотрели “Поющих под дождем” и “Заводной апельсин”. В итоге они стали очень хорошими друзьями.

В декабре 1974 года, в середине второго курса, праздная жизнь Гейтса в Гарварде закончилась. В его комнату в студенческом корпусе Currier House заявился Аллен с номером журнала Popular Electronics, на обложке которого красовался компьютер Altair. Его боевой клич “Эй, мы же все пропустим!” пробудил Гейтса от спячки.