Алексей Вертягин: "Освоение — не самый лучший способ оценки статуса проекта"

В 2015 году «Газпром» подписал с дочерней структурой «Сибура» — институтом «НИПИгаз» — договор на строительство Амурского ГПЗ. Это один из объектов, который нужно построить для запуска газопровода «Сила Сибири», по которому монополия будет поставлять газ в Китай. Сумма договора составила 790,6 млрд рублей — крупнейший заказ, по данным сайта госзакупок. Поэтому Forbes включил основных владельцев «Сибура» — Леонида Михельсона и Кирилла Шамалова — в рейтинг «Короли госзаказа», а также добавил долю в этом контракте Геннадию Тимченко. На каких условиях «НИПИгаз» подписал этот договор с «Газпромом» и как идет строительство Амурского ГПЗ, в интервью Forbes рассказал гендиректор института Алексей Вертягин.

— Как на базе проектного института «НИПИгаз» возник инжиниринговый центр и какую роль в этом сыграл «Сибур»?

— «НИПИгаз» как проектный институт был создан около 45 лет назад и спроектировал 95% всех мощностей в стране по переработке попутного нефтяного газа, в том числе в партнерстве с международными компаниями, например, Fluor, CB&I. Сегодня эти заводы принадлежат «Газпрому», «Башнефти», «Сибуру», «Лукойлу», «Сургутнефтегазу» и другим компаниям. В последние годы «НИПИгаз» принимал или принимает участие в ключевых для данного сегмента проектах: сжижение газа на Сахалине, Ямал-СПГ, реконструкция Астраханского ГПЗ, строительство Афипского НПЗ.

Параллельно в 2006-2007 годах «Сибур» приступил к реализации масштабной инвестпрограммы, вложив за эти годы в строительство и модернизацию более $10 млрд. И «НИПИгаз» активно привлекался компанией на различные работы, постепенно расширяя компетенции. В то время я возглавлял в СИБУРе блок капитальных вложений.

При реализации первых проектов в «Сибуре» поняли, что функции заказчика и управления проектом — это разные вещи. Было принято решение целенаправленно наращивать компетенцию самостоятельного управления проектами, стали готовить людей к тому, что в случае отклонения от графика они могли подхватить управление: как в поставках — проконтролировать все этапы производства и логистики, так и в строительстве — от проведения тендеров до управления субподрядчиками.

Группа наших специалистов в партнерстве с Fluor на примере одного из инвестпроектов освоила соответствующие компетенции, адаптировала зарубежную систему к российским условиям, в том числе в части технического регулирования. Впоследствии по аналогичной схеме мы обучили следующие группы. Таким образом, за последние 8 лет СИБУР сформировал, воспитал пул проектных специалистов по таким дисциплинам как управление проектированием, управление материально-техническим снабжением и логистикой, управление строительством, project контроль. Этот пул специалистов насчитывал более 1500 человек и управлял реализацией знаковых для «Сибура» проектов: «Тобольск-Полимер», «РусВинил», терминал в Усть-Луге и многих других.

«Сибур» действительно много строил, поэтому прошедшие обучение специалисты на практике развили полученные профессиональные навыки. В инвестиционном портфеле было одновременно 34 объекта на разных стадиях реализации по всей стране. Но управление проектом — это не только стройка, это планирование, своевременное и качественное проектирование, оптимизация технических решений, которые влияют на размер капитальных затрат, управление графиком, своевременное выявление рисков, разработка плана мероприятий для возвращения в график, управление МТО и поставками (от заказа до шеф-монтажа) — вот такая длинная цепочка. Мы серьезно развивались, и нас заметили на рынке.

— И «НИПИгаз» участвовал в этих проектах?

— Да, «НИПИгаз» участвовал на всех этапах в разных ролях. А после завершения инвестиционного цикла «Сибур» решил на базе «НИПИгаза» создать полноценный центр по проектированию, инжинирингу и управлению строительством. Туда перешли многие специалисты из блока капитальных вложений и МТО «Сибура».

— Как вы получили заказ на Амурский ГПЗ?

— После того, как «Газпром» принял решение о реализации проекта строительства Амурского ГПЗ, начался процесс проектирования — выбор технологии, конфигурации завода, разработка проектной документации. На данные работы «Газпром» привлек более 30 российских организаций и проектных институтов.

Мы владеем более чем 40-летней экспертизой в газопереработке, газоразделении и газоочистке, включая опыт реализации крупных площадочных объектов, существенно отличающихся от линейных трубопроводных объектов. Можем оперативно мобилизовать готовую команду. Это могло сыграть существенную роль при принятии решения. Но за подробным ответом лучше обратиться в «Газпром».

— То есть, получается, проводить тендер или конкурс было бессмысленно?

— Нет, это не так. Конкурентные процедуры будут проводиться и уже проводятся, но именно в рамках выбора исполнителя на каждом этапе. Мы оказываем «Газпрому» услуги по управлению проектом в части разработки  рабочей документации, поставки оборудования и выполнения строительно-монтажных работ. По каждому виду работ на этих этапах проводится квалификационный отбор и выбираются субподрядчики преимущественно на конкурентной основе.

По сути, мы заключили договор на управление проектом, в рамках которого  выступаем на стороне заказчика. «Газпром» посчитал, что такая модель будет для него менее затратной и более эффективной.

— Почему «Газпром» сам не может заниматься строительством Амурского ГПЗ, ведь он один из главных строителей в стране?

— «Газпром» занимается проектом в целом. Создана компания специального назначения ООО «Газпром переработка Благовещенск», которая выступает в качестве заказчика и инвестора, и осуществляет управление через привлечение отечественного инжинирингового центра — «НИПИгаз». Управление проектом — это отдельная функция. Тонны проектной документации, тысячи единиц оборудования, более десяти тысяч инженеров и строителей на площадке одновременно, — все это нужно скоординировать и составить график с учетом короткого навигационного окна и сложности транспортных маршрутов. «Газпром» решил привлечь экспертную команду управленцев в лице «НИПИгаза».

— Но почему не стали разбивать этот большой проект на стадии, как это обычно бывает: сначала выбирают организацию, которая занимается проектированием, затем выбирают организацию, которая занимается строительно-монтажными работами, затем проводятся конкурсные или тендерные процедуры по выбору поставщиков, закупке оборудования? Ту же «Силу Сибири», например, не отдали кому-то одному одним лотом.

— А почему вы решили, что не стали разбивать? Проект разбит на части — от проектирования до строительно-монтажных работ. Например, генпроектировщик — «ВНИПИгаздобыча», дочернее общество «Газпрома» — сейчас завершает стадию базового проектирования. Летом должны получить заключение Главгосэкпертизы. Одновременно начнется следующий этап проектирования — подготовка рабочей документации, то есть, детально прописанных чертежей: какие материалы, какой кабель и так далее. Мы предложим варианты по исполнителям, организуем проведение конкурентных процедур.

— Я имела в виду, что заказчики обычно сами делят проект на этапы и по каждому сами проводят конкурсные или тендерные процедуры.

— И в нашем случае заказчик делит на этапы. Точно также в рамках каждого этапа проводятся конкурентные процедуры.

— А кто выбрал технологии немецкой компании Linde, с которой был подписан контракт в прошлом году?

— «Газпром». В мире не так много владельцев технологий по выделению гелия, а данный процесс является обязательным условием проекта. Мы подготовили сравнение двух технологий — французской и немецкой — по многим аспектам, включая капитальные и операционные затраты. Кроме того, одним из квалификационных требований и критериев отбора, по решению заказчика, было наличие возможности и условия привлечения под лицензионное оборудование проектного финансирования.

В результате «Газпром» определился с выбором технологии в пользу немецкой компании Linde, которая, помимо предоставления лицензии, будет в своей части заниматься разработкой рабочей документацией и поставкой оборудования. Сейчас началась  конкурентная процедура по выбору подрядчиков на нелицензионную технологическую часть. Планируем ее завершить во втором квартале. Параллельно запускаем конкурентные процедуры по выбору строительных подрядчиков.

— А сами вы не планируете выполнять какие-то работы, например, проектирование нелицензионной части или объектам общезаводского хозяйства?

— Мы будем предлагать «Газпрому» план контрактной стратегии, в том числе, какие работы мы можем сделать сами, например, по частичной разработке рабочей документации. В этом случае не сможем претендовать на компенсацию вознаграждения по управленческой части. По условиям нашего договора с «Газпромом», только если работы выполняет сторонний субподрядчик, мы получаем вознаграждение за управление.

— Какой размер management fee?

— Нам возмещают расходы на персонал в том объеме, в котором заказчик принял решение нас привлечь. Потребуются сотни человек, мы мобилизуем этих людей и получим компенсацию за их труд и командировки. Дополнительно мы получаем вознаграждение за своевременное выполнение работ по проекту. Для «Газпрома» наша работа дешевле, чем аналогичные услуги международных компаний.

— Девальвация влияет на проект?

— Безусловно, импортная часть становится дороже. Поэтому мы совместно со специалистами «Газпрома» занимаемся локализацией, а также мероприятиями по оптимизации, упрощению технологических схем. На данный момент все это позволило сэкономить примерно 100 млрд рублей — это очень много.

— То есть на 100 млрд уменьшится бюджет?

— С одной стороны, мы нашли где сэкономить, но с другой стороны, например, контракты с Linde заключены в валюте. Цифра 790 млрд — приблизительная, появилась по итогам этапа обоснования инвестиций, который не учитывал особенности контракта с лицензиаром, а за основу брались цены при другом валютном курсе.

— А за сокращение затрат на 100 млрд рублей вам положена премия?

— Нет, не положена. Сокращать затраты — наш совместный с заказчиком функционал.

— Уже понятно, какие виды оборудования для Амурского ГПЗ вы будете заказывать у российской промышленности?

— Наша задача не только локализация, но также график, бюджет, экономическая эффективность, возможность привлечения проектного финансирования. Железобетон, металлоконструкции, кабель — все это, безусловно, будет российское. Можно найти в России какие-то виды запорно-регулирующей арматуры, сепараторов, все емкостное оборудование. Мы сейчас в плотном контакте с российскими машиностроителями. Если они смогут выполнить график, подтвердят свободные мощности, то в рамках проекта будет размещен заказ.

— А какое оборудование совершенно точно придется закупать за рубежом?

— Например, витые теплообменники, входящие в лицензионную часть. Возможно, колонны будут импортные.

— Когда будет готова рабочая документация и начнется строительство?

—  Рабочая документация выдается поэтапно, начиная с фундамента. Документация по системам автоматизации появится на последнем этапе. С середины 2017 года мы полноценно развернем управление строительством на площадке. К этому моменту там должна быть вся необходимая для строительства инфраструктура — железнодорожная ветка, причал на реке Зея для доставки негабаритного оборудования, бетонные заводы, площадка для хранения материалов и оборудования, водоснабжение, городок на 5000 строителей. В пике строительства задействовано будет до 15 000 человек — это сопоставимо со всесоюзной стройкой.

— Вся эта инфраструктура пригодится потом и для собственной стройки «Сибура», Амурского газохимического комплекса, который будет рядом с ГПЗ «Газпрома»?

— По ГХК еще нет окончательного инвестиционного решения. В любом случае, не так много инфраструктурных объектов ГПЗ планирует использовать «Сибур», а если и будет, то на возмездной основе.

— Вы уже выбрали подрядчиков для строительства инфраструктуры?

— Конкурентные процедуры по железнодорожной ветке и причалу на реке Зея уже идут. Мы провели при поддержке правительства Амурской области встречи с местными подрядчиками и поставщиками, чтобы понять, как мы можем задействовать местных производителей. У нас на площадке уже работают региональные компании.

— Контракты с субподрядчиками все-таки подписываете вы или «Газпром»?

— Подписываем мы, но после согласования «Газпромом». Последовательность очень простая: решение «Газпрома» на основе нашей экспертизы и конкурентных процедур, перечисление средств «НИПИгазу», которые идут конкретному  исполнителю в соответствии с условиями договора субподряда. У нас нет авансирования, мы деньги не аккумулируем, кроме той части, которая положена нам по управленческой части договора.

— И что, на все-все нужно спросить разрешение «Газпрома»?

— По договору с «Газпромом», мы должны согласовывать все субподрядные контракты свыше 1 млн рублей.

— А какая часть бюджета проекта уже освоена?

— Освоение — не самый лучший способ оценки статуса проекта. Если говорить о прогрессе, то он оценивается по другим критериям: процент выполнения проектирования, заказа и доставки оборудования, строительно-монтажных работ. И освоение может быть небольшим на каком-то этапе, как сейчас, но без него нельзя обеспечить прогресс в дальнейшем. К примеру, заказ крупногабаритного оборудования с длительным сроком изготовления.

— А какая часть работ законтрактована?

— Например, договоры с Linde на инжиниринг и поставку  лицензионного оборудования. Также ведутся подготовительные работы на площадке, включающие подъездные дороги, вертикальную планировку, создание временных зданий и сооружений.

— Вы будете работать с турецкими строителями?

— А почему вы спрашиваете о турецких строителях, а не российских? Будем предлагать «Газпрому» варианты, при которых строительные подрядчики будут выбираться по лучшему соотношению между ценой, качеством и сроками. Мобилизация в таком сложном регионе — это комплексная задача. Все дееспособные строительные компании из России нами анализируются в первую очередь.