За счет чего Россия могла бы отказаться от северного завоза?
В мае в России по традиции начинается северный завоз. Около трех десятков регионов профинансируют поставку по морю, рекам и воздуху нефтепродуктов, которые в зимние месяцы невозможно завезти из-за недостатка автомобильных и железных дорог в районах Крайнего Севера.
Будучи наследием плановой экономики, северный завоз регулярно сталкивается с рядом трудностей. В первые десять лет после распада СССР они носили преимущественно финансовый характер. Из-за фискальных проблем регионов центру приходилось предоставлять им средства на оплату нефтепродуктов: к примеру, в 2000 году из федеральной казны на это ушло 3 млрд рублей, еще столько же было предоставлено в виде бюджетных кредитов. C выходом экономики из переходного кризиса финансовые проблемы были решены: регионы теперь были в состоянии оплачивать поставки мазута и дизеля из собственных средств.
Однако на первый план вышли логистические проблемы: так, в Якутии в 2013 и 2015 годах из-за обмеления верховьев рек Лены и Индигирки отдаленные районы оказались в транспортной блокаде, что поставило северный завоз под угрозу срыва. Еще одна проблема – нехватка судов для дноуглубительных работ: в той же Якутии, по данным правительства республики, в прошлогоднюю навигацию их было задействовано лишь 12, тогда как в 1990-е их количество доходило до 39. Доставке грузов мешает и наличие более 90 затонувших судов во внутренних водах Арктической зоны, поднятие которых окажется для регионов затратным.
Минимизировать логистические издержки можно за счет частичного отказа от северного завоза. В некоторых регионах зависимость от поставок нефтепродуктов можно снизить с помощью развития альтернативной энергетики. Речь, в частности, идет о Камчатке, где благодаря запасам тепла геотермальных вод (Институт вулканологии Дальневосточного отделения РАН оценивает их в 5 000 МВт) можно обеспечивать жителей электричеством не один десяток лет. В свою очередь, Якутия может стать площадкой для строительства солнечных электростанций, и отчасти она таковой уже является: в 2015 году в поселке Батагай (667 км от Якутска) была открыта солнечная электростанция мощностью 1 МВт – это крупнейшая в мире из тех СЭС, что расположены за полярным кругом. Потенциальная ниша также есть у «ветряков»: к примеру, на острове Беринга с их помощью уже удалось заместить половину дизельных станций. Нельзя забывать и о малой энергетике: еще в 2012 году компания «Норд Гидро» запланировала построить мини-ГЭС в Эвенкии, однако с тех пор проект так и остался на бумаге.
Дальнейшему замещению традиционных источников тепла и электричества в районах Крайнего Севера мешает косность российской энергетической политики, которой присуще инерционное следование старым целям, а не новым и нетривиальным ориентирам. Яркая иллюстрация тому – Энергетическая стратегия-2020, среди задач которой фигурирует ликвидация дефицита дров, притом что это нонсенс — массово использовать их в XXI веке в качестве топлива. Другой пример – Схема территориального планирования в энергетике, принятая правительством в августе прошлого года: в документе, содержащем перечень федерально значимых энергообъектов, планирующихся к вводу до 2030 года, не упомянуто ни одной СЭС.
В этой связи в ближайшие годы частичный отказ от северного завоза вряд ли произойдет, тем более что для этого потребуется поставить соответствующий вопрос на федеральном уровне, провести инвентаризацию регионов на наличие возобновляемых источников энергии и начать противодействовать лоббизму компаний, зарабатывающих на поставках нефтепродуктов. Однако это не повод отказываться от такой цели в будущем.