Внутренние революционеры с благими намерениями: почему протесты подтолкнули людей переходить на госслужбу
Каждый раз, когда я пишу на политические темы в Facebook, приходят комментаторы и обвиняют: «Ну вот, еще и хедхантеры полезли обсуждать политику! Ты же не профессионал в политике, зачем это все, пиши про хедхантинг!» Но в России тренды на рынке труда напрямую связаны с политической повесткой.
Нам в «Лабораторию карьеры Алены Владимирской» можно конфиденциально и бесплатно прислать карьерный вопрос — я его получу и отвечу. Каждую неделю таких вопросов приходит от 500 до 1000. И после митингов в поддержку Алексея Навального я ожидала вопросов про апатию, про «свалить» — а увидела мощный ренессанс интереса менеджеров среднего и высшего звена к вакансиям в госслужбе. Примерно половина присланных вопросов были связаны с работой в госкомпаниях.
«Вышло мало людей, много голосуют за Путина»: Кремль оценил протесты 23 января
Почему я связываю эти два события? Ну хотя бы потому, что люди сами говорят, что митинги раскололи ближний круг их знакомых на два противоборствующих лагеря. Раньше ты дружил или с теми, кто за, или с теми, кто против, а теперь нестабильность пробралась глубоко, пришла к нам домой. Непонимание, как в этой ситуации действовать, вызывает желание нормальных прогнозируемых перемен — если не в стране, то хотя бы в карьере.
Бизнес-люди на госслужбе
Что в понимании соискателей госслужба? Я говорю не о словарном правильном определении, а именно о том, про что думают люди, когда формулируют запрос на работу на государство. Обычно это не только и не столько министерства, ведомства и прочее чиновничество. Это еще и крупные компании с ощутимым госучастием: «Ростелеком», «Сбер», ВТБ, РЖД, «Россети» и иже с ними.
С чем связано желание начать работать на государство? Сами соискатели называют два мотива.
Первый звучит так: «Я не хочу, чтобы в стране все развалилось, не хочу революций, хочу своими руками сделать так, чтобы существующая система работала лучше». Я, конечно, не могу залезть в голову к тем, кто нам пишет, но количественно этот мотив серьезно лидирует.
Второй мотив более меркантильный: люди не верят, что в обозримом будущем частный небольшой бизнес сможет стать точкой карьерного роста. Они хотят понятной схемы продвижения по службе, стабильной зарплаты, простора для реализации проектов. В последние годы появилось много примеров, когда проекты внутри государственных ведомств становятся реально похожи на стартапы, развиваются технологически, учитывают фидбек пользователей, зарабатывают деньги. Например, портал «Госуслуги» с регулированием платных парковок (при всех нашей нелюбви к ним) работает великолепно.
Что же люди хотят менять, приходя на госслужбу? Во-первых, хотят внедрять вот этот бизнесовый подход. Чтобы не просто просиживать штаны за муниципальные деньги с девяти до шести, а создавать реальные проекты, которые будут и формировать позитивный опыт общения с государственной машиной для людей, и приносить прибыль.
Вторая важная история — соискатели хотят научить государство коммуницировать. Наверное, впервые об этом заговорили не пиарщики и джиарщики, а руководители коммерческих блоков, бизнес-люди, которые поняли, насколько важно для бизнеса общение с пользователями, и захотели поделиться этим знанием. У нас обычно как: государство не обязано никому ничего объяснять, они делают, а пиарщики интерпретируют. Теперь эта схема меняется. У государства появляется собственный голос, и это тоже важная точка роста для новых людей в системе.
Карма и стабильность
На госслужбе, к сожалению или к счастью, зарплата в среднем ниже, чем, например, в коммерческой корпорации. Люди понимают, что огромных денег там не дадут и наворовать не получится, потому что за воровство на невысоких должностях сейчас легко сесть. Но опять же: пресловутая определенность, отсутствие сюрпризов, небольшая вероятность увольнения, белая зарплата, почти гарантированное повышение, если вольешься в коллектив и задержишься на несколько лет — это сегодня дорогого стоит. То есть по большому счету люди идут на госслужбу за личной кармой и стабильностью.
Какие сферы госслужбы кажутся соискателям самыми интересными? Вот тут много сюрпризов.
- Одна из самых часто упоминаемых отраслей — это ЖКХ. Никогда в жизни бы не подумала. Причем не «я хочу быть управдомом, как Остап Бендер». Люди хотят формировать новые стратегии и руководить их реализацией на высшем уровне этого ведомства, делать комфортное пребывание дома нормой. Они понимают, что в этом секторе есть огромные пробелы и работы будет достаточно.
- Людей интересует все, что связано с изменениями в медицине, особенно телемедицина в госсекторе. Есть понимание, что государство сумело хорошо выстроить систему как таковую, но теперь нужно уводить все в IT — и делать это быстро и правильно.
- Очень многие хотят заскочить в поезд цифровой трансформации, устроившись в Министерство цифрового развития. Тут все понятно: модернизация как таковая нужна, в принципе, любой сфере в России, так что перспектив много.
- Есть также запрос на вакансии в «Россотрудничестве»: люди хотят наладить нормальные отношения с другими странами, потому что сейчас у нас с этим, откровенно говоря, совсем плохо.
Какой они видят свою идеальную работу? Это отдельный проект с понятными показателями, бюджетом и зоной ответственности. Часто люди готовы приземлять свой зарубежный опыт на российскую почву. Например: «Я работал над проблемой транспортной загруженности центра Гонконга, понимаю, как подобрать команду айтишников и урбанистов, как выстроить процесс». Классическая бизнесовая (а не чиновничья) история: «Мне полностью отдают проект, все полномочия — я за него отвечаю и даю результат».
Бюрократический тормоз
Окей, госслужба стала новым карьерным магнитом. И как на нее попасть? Есть понятный алгоритм: соискатель должен иметь релевантный профессиональный опыт. И большинство тех, кто пишет мне о желании работать на государство, не дураки — почти все они были хотя бы на одном этапе «Лидеров России», знают про карьерный портал Правительства Москвы. С таким релевантным опытом, по идее, двери социального лифта должны распахиваться автоматически. Процедура довольно долгая, многоступенчатая — но четкая и отлаженная, если смотреть на нее со стороны.
Как оказалось, только со стороны. Соискателей приглашают на собеседования, дают ответ в обещанные несколько дней — есть ощущение полной прозрачности. Но на каком-то этапе эйчарщик просто пропадает.
Навальный против инерции: что говорят последние данные опросов о будущем протестов
Я слышала много историй о том, что при приеме на госслужбу, какой бы она не была, очень хорошо работают личные рекомендации. Казалось бы, речь о кумовстве — но нет. На уровне министерств и ведомств ситуация такая: они все кричат, что задыхаются без профессионалов, при этом к ним стоит очередь профессионалов, которые не могут пробиться.
Почему? От министра или его заместителей приходит заказ на бизнесового человека с опытом управления крупными проектами. Но, спускаясь по бюрократической лестнице, этот запрос сильно видоизменяется — и в наборе навыков, и в уровне зарплаты. Поэтому те люди, которые реально нужны министерствам, не могут пробиться через входные бюрократические препоны эйчарщиков. А те, кто пробиваются, не нужны заказчикам. И получается безумный замкнутый круг.
Какой из этого следует вывод? Да, формально логичный карьерный лифт на госслужбу есть, выглядит он очень красиво и прозрачно — но работает плохо, на этапах отбора отсеивая вменяемых бизнесовых людей. Поэтому реально работают схемы, которые (парадокс) минуют формальный цикл найма. Их логика такая: сразу показываем кандидата заказчику, минуя все формальные препоны, и если кандидат нравится заказчику — он дает прямое распоряжение принять. И только тогда человека берут, хотя он часто не соответствует формальным требованиям и по опыту, и по зарплате.
Итак, какие же есть точки входа?
- Коалиция. Заходит команда, сформированная в «Лидерах России», или Агентстве стратегических инициатив (АСИ), или просто сформированная одним человеком, которого назначили на высокий пост в госструктуре.
- Хедхантинг нескольких агентств, которые плотно работают с государством.
- Подаваться на вакансии тоже можно и нужно, формальную процедуру никто не отменял. Это отлично работает на уровне middle, но, по моему мнению, почти никогда без дополнительного нетворка не работает на топ-уровне. С другой стороны, нет правил без исключений.
Благими намерениями
Как ни странно говорить это в 2021 году, у поколения от 30 до 50 лет в России снова проснулся интерес к работе на государство. Почему снова? Я на рынке рекрутинга почти 20 лет, и могу сказать, что интерес этот возникает волнообразно. Лет пять назад мы уже переживали такую волну, когда государство стало вводить практику открытых конкурсов на позиции замминистров, руководителей больших проектов и департаментов и даже министров. Люди массово пошли туда из бизнеса, но через несколько лет начался отток. Они поняли, что аппарат еще не готов меняться, что ничего нового сделать не получится, — а просто сидеть и ждать, пока на карточку упадет зарплата, им не интересно. Дальше пошла волна серьезного негатива по отношению к государству: работать на него считалось провалом в карьере.
Сегодня же, кажется, возникает интерес к работе на государство тех белых воротничков, которые мечтают исправить государство изнутри, сделать его бизнесовым и при этом человечным. Такие внутренние революционеры с благими намерениями и хорошим опытом. И очень хочется верить, что государство их не съест.
Мнение автора может не совпадать с точкой зрения редакции