Шаг вперед, два назад. Что значит личное банкротство в России?
За три года своего существования закон о банкротстве в России превратился из инструмента помощи физлицам, испытывающим реальные финансовые сложности, в инструмент, которым активно пользуются предприниматели и публичные персоны. Чем отличается процесс личного банкротства в России и за рубежом?
Банкротства по-русски
Национальное бюро кредитных историй подсчитало, что по состоянию на 1 июля 2018 года в России чуть меньше 1 млн граждан являются потенциальными банкротами. Большинство (68%) набрали непосильное для себя количество потребительских кредитов, 8% не в состоянии обслуживать автокредиты, 7% излишне увлеклись овердрафтными кредитными картами, 4,3% задолжали микрофинансовым организациям «до зарплаты», 2,2% не могут платить ипотеку и 10,5% имеют долги по разным кредитам. Больше всего банкротов проживает в Москве, на втором месте Санкт-Петербург и Ленинградская область. На эти же регионы приходится и большее количество проведенных банкротных процедур. Интересная статистика: в суды с исками о личном банкротстве обращается лишь один из десяти потенциальных банкротов. Это можно объяснить тем, что состоятельные люди, которым по плечу банкротство, живут в основном в Москве и Петербурге, громкие VIP-банкротства проходят именно здесь.
Одной из отличительных черт VIP-банкротства по-русски является степень заинтересованности кредиторов. Нижний барьер можно провести по 1 млн рублей. Если сумма долга меньше, то, как правило, кредиторы подают соответствующее заявление, следят за тем, чтобы их требования были внесены в реестр, и на этом их активность ограничивается. Ни в суд, ни на собрания они не ходят — просто ждут, пока им хоть что-то вернется. Чем больше сумма долга и значительнее фигура должника, тем большее количество действий кредиторы готовы совершать. В случае VIP-банкротства кредиторы тщательно анализируют все сделки должника, высчитывают его официальные и теневые доходы. У официально нищего и безработного отлеживают все его расходы и задают вопросы по каждому рублю «откуда он?».
В процессе процедуры банкротства рядового гражданина финансовый управляющий в соответствии с законодательством забирает в пользу погашения задолженности все доходы должника, оставляя тому на карманные расходы сумму, равную прожиточному минимуму (на сегодня около 11 000 рублей). Если человеку объективно нужно тратить больше, то это нужно обосновывать в суде. В случае с крупным долгом суд обычно формально смотрит на траты должника на личные нужды. На практике эта сумма существенно превышает прожиточный минимум — суд оставляет VIP-банкроту 40 000–50 000 рублей в месяц. В этом плане показательно громкое банкротство бывшего владельца волгоградской строительной ГК «Диамант» и экс-депутата Госдумы от «Справедливой России» Олега Михеева, который подал иск о признании себя несостоятельным в декабре 2015 года. Тогда же стала известна сумма требований кредиторов — 9,6 млрд рублей. Банкротом Михеева признали, но вместо 10 000 рублей на содержание матери и двоих детей суд разрешил получать 53 000 рублей (из 360-тысячной депутатской зарплаты).
Если говорить о банкротствах бизнесменов, то большинство из них связаны с проблемами, возникающими по договорам поручительства по банковским кредитам. Самая распространенная схема выглядит так: предприниматель успешно ведет бизнес, в какой-то момент решает его расширить, диверсифицировать и так далее, подконтрольные ему компании оформляют кредиты в банках под конкретные проекты, а сам он становится поручителем по ним. Потом в силу каких-либо событий планы рушатся, бизнес сжимается, проекты замораживают, и гасить кредиты становится нечем. Банки обращаются к поручителям. Большинство исков о личной несостоятельности подаются именно на этой стадии. Как правило, ситуация заходит в тупик не сразу, прозорливые предприниматели задолго до часа Х понимают, к чему все идет, и многие совершенно логично начинают готовиться к тому, что кредиторы начнут предъявлять претензии к ним лично.
Крупные бизнесмены обычно сами инициируют банкротство. Иску в суд предшествуют операции по выводу активов, которые юридически сложно оспорить (часто обращаются к дружественному кредитору). Другая схема — подписанный задним числом договор займа, по которому, допустим, оформлен залог, а обеспечением являлся автомобиль или недвижимость. Кредиторы прекрасно осведомлены о таких схемах, поэтому проводят аудит всех сделок и финансовых операций за последние три года. И если что-то в этот период показалось им подозрительно похожим на вывод активов, эти сделки оспариваются в суде.
Помогает должникам и тот факт, что они заранее подстраховываются и переписывают имущество на других людей. Это делается намного ранее возможного возникновения банкротной ситуации. Пример — предприниматель Василий Гущин, который руководил текстильным холдингом «Юнистайл» в Иваново. Бизнесмен владел ткацкой фабрикой и швейным производством, развивал несколько модных брендов одежды и домашнего текстиля, создавал по программам франчайзинга дилерскую сеть. Развитие успешно шло за счет кредитов Сбербанка, но в начале десятилетия предприниматель начал кредитоваться слишком интенсивно, в итоге требования кредиторов составляли 1,2 млрд рублей. Заявление о признании Василия Гущина банкротом в 2015 году подало некое ООО «Объединенные активы», которое считается аффилированным с самим бизнесменом. Суд признал Гущина банкротом в декабре 2015 года и постановил гасить долги за счет имущества, но, как оказалось, за три года до этой истории предприниматель благополучно переписал всю нажитую недвижимость на супругу.
Полный крах или начало новой жизни
Как правило, обеспеченный должник имеет публичную известность на местном, региональном или федеральном уровне. Повышенное внимание общественности в значительной степени влияет на весь ход процесса: судья заранее понимает, что дело получит огласку, а детали будут опубликованы в СМИ, и это заставляет более взвешенно подходить к решению. Должник и кредитор также работают изо всех сил, ведь для них такие процессы — это хорошая возможность пиара и зарабатывания репутационных очков. Несмотря на списание сотен миллионов, а то и миллиардов долларов долгов, у банкротства есть и обратная сторона медали — поражение в правах, пусть даже и временное, имиджевые потери. В российских реалиях звание «банкрот» — это фактически «черная метка», синоним непорядочности человека, который взял в долг, а потом украл. Многие известные бизнесмены, которые по тем или иным причинам пошли на личное банкротство, уходят с деловой арены, достаточно вспомнить бывшего владельца Черкизовского рынка Тельмана Исмаилова или бананового короля Владимира Кехмана (его компании JFC была крупнейшим импортером фруктов).
Помимо имиджевых и финансовых потерь для них совсем некстати поражения в правах при банкротстве: трехлетний запрет на занятие руководящих постов и пятилетний на открытие собственного бизнеса. В таком ракурсе процедура личного банкротства становится в руках кредиторов настоящим орудием давления на должника. Логика проста: если кто-то не торопится подавать иск на собственное банкротство, значит, для него эти перспективы непривлекательны, он боится потери репутации, следовательно, этим можно попугать. Это эффективный рычаг давления.
На Западе процедура личного банкротства выглядит иначе. По сути, это нормальный цивилизованный способ разрешения своих проблем. Банкрот, конечно, ограничен в правах некоторое время, но пальцем на него никто показывать не будет. Личное банкротство там воспринимается скорее как начало новой жизни. В начале 1990-х режиссер Фрэнсис Форд Коппола попросил признать себя банкротом: сумма его долгов составляла $98 млн, а активов — $52 млн. Дыру в бюджете Копполы проделал фильм «От всего сердца», кассовые сборы которого были в восемь раз ниже бюджета на съемки. При этом случай не повлиял на карьеру режиссера: он продолжал снимать кино, запустил свой винодельческий завод, купил сеть бутик-отелей — и в итоге уже в 2013 году выправил свои финансовые дела.
Основатель Ford Motor Company Генри Форд дважды признавался банкротом. А телеведущий Ларри Кинг в 1978 году через личное банкротство списал $378 000 долгов (в сложную ситуацию шоумена поставило обвинение в краже $5000 несколькими годами ранее, и Кинг долго не мог найти работу). Впоследствии он устроился в CNN, создал «Шоу Ларри Кинга», которое шло более четверти века и было известно на весь мир. Состояние Кинга оценивается в $150 млн.
Кому поможет заграница
В процедурах банкротства VIP-персон зачастую приходится сталкиваться с международным правом. Такие граждане имеют имущество или бизнес за границей РФ или же являются гражданами другой страны. В законе о банкротстве РФ этому нюансу посвящен всего один абзац, который не устанавливает конкретного порядка получения информации ни о заграничной недвижимости, ни о средствах на расчетных счетах в зарубежных банках, ни о порядке включения такого имущества в конкурсную массу и его реализации.
Это, в частности, помогло избежать банкротства и связанных с ним финансовых проблем одному из основателей автодилерской ГК «Независимость» Аркадию Брискину. Вдвоем с партнером по автобизнесу Алексеем Нусиновым они решили заняться девелоперским проектом: построить на Бережковской набережной офисно-выставочный центр. Кредит в $60 млн оформлялся в Промсвязьбанке на два юрлица, поручителем выступал Нусинов. Когда компании не смогли рассчитаться с долгами, то кредиторы инициировали банкротство Нусинова. А вот Брискин оказался неподконтрольным российскому суду, так как являлся гражданином Германии.
Также в практике встречались случаи, когда в отношении гражданина вводилась процедура банкротства на территории России, а это лицо уже было признано банкротом на территории другого государства. Такая ситуация возможна при наличии двойного гражданства. К примеру, бизнесмен Владимир Кехман в 2012 году уже был признан банкротом в Великобритании, но российский суд сей факт учитывать отказался. И снова мы имеем дело с прорехами в законодательстве: непонятно, что делать в таком случае с имуществом должника, реализованным в процедуре банкротства, а также с самим статусом такого гражданина.