Вадим Репин: "Были и такие случаи: частный самолет и €60 000 — €80 000 за выступление"
Гастрольный график скрипача Вадима Репина расписан на годы вперед, его ждут на лучших площадках классической музыки от Нью-Йорка и Рио-де-Жанейро до Токио. Он называет себя гидом в мире музыки и идет наперекор исполнительской традиции, раскрывая истинный замысел композитора. Три года назад Репин организовал в городе своего детства Новосибирске Транссибирский арт-фестиваль. В этом году «Транссиб» уже стал международным, охватив также Японию, Корею и Израиль. Среди участников фестиваля, продолжающегося с марта по июнь, такие звезды, как скрипачи Миша Майский и Алексей Игудесман, пианист Константин Лившиц, а также жена Вадима Репина, прима Большого Светлана Захарова. Совместный проект Репина и Захаровой «Па-де-де на пальцах и для пальцев» откроет в июне в рамках «Транссиба» Фестиваль русской культуры в Японии.
— Как удалось не попасть под влияние авторитетов и выработать свой уникальный стиль?
— Я пробовал все, но, когда кто-то порой начинает копировать исполнение Хейфеца или Менухина, мне смешно. Так появляются традиции лжеисполнения тех или иных произведений. Для меня всегда было важно понять изначальный композиторский замысел. Сейчас я изучаю произведения настолько досконально, что могу сам написать их партитуры.
Взять, к примеру, скрипичный концерт Чайковского и посмотреть в партитуру. Очень часто в традиционном исполнении нет ничего общего с тем, что написал Петр Ильич. Есть фрагменты, которые исполняются в два раза быстрее, ведь это выглядит виртуознее, а есть такие места, где солист берет значительно более медленный темп, так как это сложный кусок, его очень трудно исполнять. И сочинение «разваливается». А когда начинаешь сравнивать темповую зависимость по оригинальной партитуре, все становится на свои места, сразу видно, что оба эпизода надо связать, найти баланс. И только тогда отрывок становится виртуозным, так как сложный кусок звучит в том же движении и темпе, как и предыдущий, и не теряет накала, чего, собственно, и добивался композитор.
— А кого из современных композиторов вы исполняете?
— О, у меня большой репертуар. Дома целые пачки сочинений разных композиторов, которые присылают свои партитуры, чему я искренне рад и за что благодарен. Из современных композиторов, признаюсь честно, мне особенно дороги те, кто написал музыку для меня.
Например, шотландский композитор Джеймс Макмиллан сочинил потрясающий концерт, и недавно мы сделали его первую студийную запись с национальным Шотландским оркестром BBC. Написали для меня и Бенджамин Юсупов, и Лера Ауэрбах, эти концерты – «Голоса для скрипки» и De Profundis — неоднократно звучали в программах Транссибирского фестиваля, художественным руководителем которого я являюсь.
Кстати, у нас на фестивале каждый год премьера какого-нибудь нового произведения. Не далее как вчера взял на себя смелость заказать к фестивалю 2018 года концерт для скрипки, который только будет написан в конце 2017 года. Что это будет за опус, не скажу, секрет. Скажу лишь, что это очень интересный английский композитор.
— В программе фестиваля есть и ваш проект Vadim Repin & Greta Garbo in «Love», которым открылся год Русской литературы в Великобритании.
— Действительно, мировая премьера Vadim Repin & Greta Garbo in “Love” состоялась в лондонском Royal Festival Hall 25 февраля.
В этом проекте я исполняю музыку греческого композитора Афродиты Райкопулу, которую она написала для экранизации «Анны Карениной». В этом фильме 1927 года гениально сыграли Джон Гилберт и Грета Гарбо, которые переживали во время съемок бурный роман.
Получился великий, душевный, выразительный, но немой фильм, которому нужна была музыка. И вот Райкопулу написала новый саунд-трек, который посвятила мне. Признаюсь, что во время исполнения в Лондоне в Роял-Фестивал-холле у меня несколько раз навернулась слеза: скрипка, которая звучит как нежная женщина, обожаемая женщина, стала третьим героем фильма.
В этом году на «Транссибе» 15 апреля состоялась российская премьера этого фильма, а 19 апреля проект был показан в Концертном зале имени Чайковского в Москве.
— В этом году Транссибирский фестиваль, который стартовал в марте, а закончится в июне, впервые выйдет за рамки России.
— Действительно, концерты пройдут в Японии, Корее и Израиле. И даже наш совместный проект со Светланой Захаровой – «Па-де-де на пальцах и для пальцев» — будет показан в рамках фестиваля «Транcсиб» в Японии и откроет фестиваль русской культуры в этой стране. Для проекта мы вместе со Светланой выбирали музыкальные произведения от Альбинони до Пярта, а ее коллеги, знаменитые хореографы, сделали интересные номера, получилось необычная захватывающая программа.
Представляете, этот фестиваль проходит всего в третий раз, а кажется, мы занимаемся им всю жизнь. Я долго вынашивал этот замысел и сомневался, так как Новосибирск, моя родина, находится очень далеко, добираться сутки, сложно встроить в график музыкантов, да и концерты негде было организовывать: в единственном большом концертном зале Дома политпросвещения была скорее антиакустика.
Но в один момент все начало складываться: вырос новый концертный зал, в Новосибирске есть потрясающий симфонический оркестр, появились люди, которые готовы помогать и сотрудничать. За полгода удалось подготовить программу, и стало понятно, что губернатор и элита региона тоже заинтересованы в фестивале.
— Каков бюджет фестиваля? Увеличили ли его в связи с падением курса рубля?
— Бюджет - 40 млн рублей, это губернаторские вложения, которые не изменились за три года. Хотя в этом году нас стал поддерживать бизнес.
Например, банкир Игорь Ким (Экспобанк), Дмитрий Терешков, мои друзья Михаил Топалов и Денис Иванов, которые относятся к нам с особым трепетом. Красноярск дал еще 10 миллионов рублей, Минкульт тоже выделил средства, выведя наш проект на новый уровень и признав таким образом его значимость в масштабах всей страны. В итоге бюджет вырос до 60-70 млн, почти миллион долларов.
Но учитывая нынешний курс рубля, все равно денег не хватает, музыкальных звезд за рубли не заманишь. Вот и приходится выкручиваться. Сам я практически не получаю гонораров, если бы выписал себе счет, то на остальные концерты немного бы осталось… Фестиваль живет и развивается во многом благодаря коллегиальной поддержке, душевному отношению к новому проекту, дружбе звезд мирового искусства, они все с радостью хотят его поддержать, что делает наш проект неповторимым. И я, и мои друзья живем этим проектом. И многого бы не случилось, если бы не мозговой центр фестиваля, мой друг Олег Белый.
— А вне фестивальной жизни сколько получает за выступление музыкант вашего уровня? Мне называли сумму €25 000-30 000 за концерт.
— У каждого артиста есть свои критерии: гонорар может быть от 0 до €100 000. Для меня лично существует три важнейших аспекта: престиж, дружба и финансовая сторона дела. Желательно, чтобы два из трех совпали. Безусловно, бывают спонсорские проекты и гонорар может доходить до €100 000. Но это не относится к дружеским долгам или благотворительности, есть выступления, за которые я ничего не получаю. Например, если меня приглашают дать мастер-класс, я никогда не беру денег за это, а те €2000-€3000, которые они могут дать, я прошу перечислить в виде стипендии студентам этого же института. А как-то на один гонорар от концерта даже построили школу на Дальнем Востоке.
Но в моей жизни были и такие случаи: частный самолет и €60 000-€80 000 за выступление… Помню, я в Чикаго играл три дня подряд, один из концертов - дневной, а вечером, поскольку организаторы хотели пригласить именно меня, уже летел на частном самолете, выступил и успел на следующий день снова сыграть в Чикаго. Кстати, подобный эпизод, своего рода рекорд Гиннесса, у меня связан и с Гергиевым: я в один вечер исполнил два концерта, две разных программы в Линкольн-центре с Нью-Йоркской филармонией и в Карнеги-Холл с оркестром Мариинки. Эти два зала разделяют 200 метров, и меня после первого отделения перевезли на лимузине, я даже не переодевался, потому что не было времени.
— А выступления на частных вечеринках, свадьбах, днях рождения есть в вашей биографии?
— Есть, конечно, и довольно часто. Но есть несколько предложений, которые я принял с особой гордостью: честью для меня было приглашение кронпринца Нидерландов Виллем-Александра выступить на его свадьбе, и я прилетел, чтобы сыграть в Концертгебау с королевским оркестром танго в честь невесты. Или князь Монако Альберт, известный борец за экологию, пригласил меня дать концерт в поддержку экологической ассоциации. И я, конечно, принял приглашение и выступил в опере Монте-Карло.
— Вы получаете отчисления от ваших записей?
— Каждый артист получает отчисления за исполнение музыки в фильмах, по радио, в рекламе. Но это не больше 5% дохода, остальное – живые концерты.
— У кого больше гонорары – у вас или Светланы?
— Гонорары бывают разные у нас обоих. Для нас более важно планировать наше расписание так, чтобы выкроить те волшебные дни, которые сможем провести вместе. Для меня праздник — посещать ее выступления так часто, как могу. С нежностью вспоминаю тот момент, когда я узнал, что Светлана в положении. Я был в Тель-Авиве, а через два дня – концерт в Лондоне. Светлана же была в Японии, в Токио, на гастролях с Большим театром. Я сделал ей сюрприз – в эти свободные 48 часов по пути из Израиля в Великобританию я прилетел в Японию всего на 6 часов. Но именно эти часы ярче всего остаются в памяти.
Я всегда, когда могу, прихожу на ее выступления. И очень волнуюсь, когда Светлана танцует в Большом театре любимый балет «Дама с камелиями», которую ставил еще Джон Ноймайер в Гамбурге. Даже когда в пятый раз смотрю, все равно ком в горле.
— Никогда не задумывались о том, чтобы встать за дирижерский пульт?
— Дирижерская профессия, наверное, не моя стезя, хотя партитуры концертов я знаю лучше многих дирижеров. Но один раз все-таки пришлось. Валерий Гергиев должен был закрывать наш фестиваль в Новосибирске Первым концертом Шостаковича, сложнейшим произведением. Но ему пришлось срочно вылететь в Нью-Йорк. И мы остались без дирижера…Что делать? И я как солист взял на себя эту роль. Думаю, впервые в истории солист дирижировал концерт Шостаковича. Седых волос, конечно, добавилось, но оркестр справился с честью, хотя я иногда показывал музыкантам вступление поворотом головы или другими частями тела. Аплодисменты длились 35 минут. Это был один из звездных моментов нашего фестиваля.