10 частных коллекций: Институт русского реалистического искусства Алексея Ананьева
Увлечение живописью у Алексея Ананьева началось лет в 9, когда он устал от музыкальной школы и отправился сдавать экзамены в художественную. «Простая городская детская художественная школа №3, не при Суриковском институте. Четыре года там проучился – рисунок, живопись, композиция, скульптура и история искусств, — рассказывает он, пока мы осматриваем его коллекцию. — В детстве я все что-то рисовал — войну, самолеты, пароходы. Но уже к середине обучения в школе понял, что художника из меня не выйдет и надо жизнь свою строить каким-то другим способом. Тем не менее базу, позволяющую воспринимать искусство и видеть в нем что-то, в том числе и свое, я благодаря художественной школе получил».
Ананьеву есть что рассказать практически о каждой картине, выставленной на всеобщее обозрение или украшающей стены закрытых от публики пространств. Вот, например, почему работа Гелия Коржева из серии «Дон Кихот» висит в его просторном кабинете? «Тематически эта картина совершенно не вписывается в зал Коржева в постоянной экспозиции музея. И сам Гелий Михайлович не видел места этой картине в том зале. Основу моей коллекции работ Коржева составляет его социальная серия, — объясняет предприниматель. — Но это замечательная работа, одна из лучших. Санчо Пансу Коржев писал с художника Альберта Папикяна, своего большого друга, а образ Дон-Кихота портретно напоминает отца Гелия Михайловича. Коржеву Дон-Кихот как один из последних романтиков в классической литературе был очень интересен. Может быть, при обновлении постоянной экспозиции, которая планируется до конца года, мы эту работу куда-нибудь впишем». Кстати, 18 работ Коржева из коллекции Ананьева экспонируются сейчас в Третьяковской галерее на Крымском Валу на большой персональной выставке классика, ушедшего из жизни в 2012 году.
На стенах в переговорной тоже картины. «Здесь работы, которые в полной мере отражают все то, что есть в музее. Это Ким Бритов, представитель владимирской школы живописи, братья Сергей и Алексей Ткачевы, работа Алексея Грицая, который очевидно продолжил традицию левитановского пейзажа настроения. Ну и Николай Богданов-Бельский и его знаменитая серия «Сельские дети», конца XIX – начало XX века. А вот это – просто очень эмоциональная работа «Бегущая по волнам» костромского художника Владимира Кутилина. Автор — не академик, не член-корреспондент Академии художеств, — указывает Алексей Ананьев на большое экспрессивное полотно 1960-х с водными лыжниками. — Но эта работа очень понравилась нашим коллегам из Sotheby’s и была в Лондоне на выставке «Soviet Art. Soviet Sport». Когда смотришь на нее, хочется не идти куда-то на очередное совещание, а просто жить. Автор, конечно, перемудрил с перспективой – работа не для постоянной экспозиции. Но здесь, в переговорной, пусть радует наших гостей».
На балюстраде переговорной — рабочие эскизы диорамы «Установление советской власти в Вятке»: «Это наш современник, Николай Николаевич Соломин, замечательный художник, академик. Эту работу он написал, когда работал в студии военных художников имени Митрофана Грекова».
Музейно-выставочный комплекс «Институт русского реалистического искусства», основанный Ананьевым в 2011 году, располагается в трехэтажном здании бывшей котельной ситценабивной фабрики Цинделя на Дербеневской набережной. Эта фабрика, основанная в 1823 году, в конце 2000-х была отреставрирована девелоперской компанией «Промсвязьнедвижимость» братьев Алексея и Дмитрия Ананьевых — теперь здесь деловой квартал «Новоспасский двор». Коллекцию живописи председатель совета директоров Промсвязьбанка начал собирать в 2000 году. Сейчас в ней более 6000 работ. Правда, в последние годы Ананьев покупает русское реалистическое искусство далеко не так активно, как в 2000-е: «Тогда было дешевле, чем сейчас. И я цены поднял, и другие коллекционеры постарались». Конкурентов на этой части арт-рынка у Алексея Ананьева немного, но они, по его словам, «достойные».
В основном коллекция миллиардера ассоциируется с русскими реалистами XX века, но нижней исторической границы для покупок у собирателя нет. «Если мне нравится картина XIX века, которая будет вписываться в коллекцию и при этом я смогу ее себе позволить, – конечно, приобрету. Не в том смысле, что какие-то работы я совсем не могу себе позволить, — уточняет он. — Просто не считаю целесообразным платить те деньги, которые за них просят». Нынешний экономический кризис, по его словам, на цены не слишком повлиял: «Люди по-прежнему хотят получать за первоклассные работы хорошие деньги. Но в кризис могут стать доступными те работы, которые раньше на продажу не выставлялись. Потенциальная возможность приобрести шедевр сейчас выше, чем в середине 2000-х».
Отбор работ для коллекции осуществляют эксперты, но окончательное решение — за Ананьевым.
«Конечно, я представляю себе, какие имена мне хотелось бы иметь в коллекции. Но сказать, что я отодвинул в сторону все остальные дела и посвятил себя поиску работ того или иного автора, нельзя. Я все же доверяю нормальному течению жизни, и все эволюционно складывается. Те работы, которые я хотел бы приобрести, так или иначе появляются в коллекции», — говорит он.
Помимо обучения в художественной школе у Ананьева была и более весомая причина сфокусироваться именно на русском реализме, а не на авангарде: «Мне авангард понятен, многие работы — это действительно произведения искусства. Но я не стал коллекционировать авангард по следующим причинам: до меня его собирали очень многие; большая часть работ находится в музеях; кроме того, к большому сожалению, авангард стал популярен несколько ранее, чем я принял решение коллекционировать; еще один контраргумент — большое количество подделок. Если бы я принял решение собирать авангард, то, скорее всего, получилась бы очень небольшая коллекция работ первого уровня. А тратить время на формирование вторичной коллекции смысла, мне кажется, нет».
«Так что кубизма в этом музее нет, должен вас разочаровать, — добавляет он с улыбкой. — Но мне не скучно в окружении реализма. Он же разный».
Мы спускаемся в лифте на второй этаж. «С учетом того, что мы делаем ремонт, у нас выставлено примерно 400 работ в постоянной экспозиции», — рассказывает хозяин. Билеты в музей платные, но основное финансирование все равно обеспечивает Ананьев: «Это ежемесячные денежные инъекции для поддержки инфраструктуры, коллекции и коллектива. Бюджет меняется от месяца к месяцу в зависимости от того, проводим ли выставки, печатаем ли каталоги и прочее». Размер этих затрат миллиардер не раскрывает.
Основной источник пополнения коллекции Ананьева – это личные контакты с художниками и их семьями: «На аукционах тоже много было куплено. Но более 50% коллекции – результат личного общения».
Нетрудно заметить, что сам процесс общения с художниками миллиардеру нравится не меньше самих картин.
Вот, например, история покупки первой знаковой работы для его собрания – «Свадьбы» Юрия Кугача. Однажды Ананьев пришел в Третьяковскую галерею и увидел там работу Кугача «Перед танцами», которая ему очень понравилась. Он поинтересовался у одного из коллег, который помогал ему устанавливать контакты с художниками: «Разве работы такого уровня еще можно купить?» «Можно, — ответил тот. — У Кугача есть еще “Свадьба”, тоже музейного уровня. Нужно только пообщаться с его сыном, Михаилом Юрьевичем, тоже художником» (Кугач-отец в то время уже жил на академической даче, а «Свадьба» хранилась в мастерской сына на Масловке).
Ананьев лично приехал к Кугачу-младшему и долго беседовал с ним о художественном творчестве. В результате начинающему коллекционеру удалось приобрести большое количество работ и Юрия, и Михаила Кугачей. «А Михаил Юрьевич специально для нас написал «Возвращение» – это повтор его, на мой взгляд, одной из самых удачных работ, — рассказывает Ананьев. — Она хороша тем, что это не банально-заказная работа про войну – в ней нет выдуманного, показного героизма. Простой русский мужик, мужичонка даже, я бы сказал, в гимнастерке, со спины. Он возвращается с войны, а на том берегу реки его ждут жена с сыном. И торжество природы. Небо, свет…Я увидел первый вариант этой работы в мастерской, он был поменьше размером, и мы сразу договорились с Михаилом Юрьевичем, что он сделает для нас еще один авторский вариант, с небом побольше. И по идее, и по исполнению это одна из лучших его вещей».
Мы заглядываем в зал, где идет ремонт: в конце апреля здесь откроется персональная выставка живого классика Виктора Иванова, одного из основателей «сурового стиля». «Человеку 91 год с половиной, и он работает! И очень хорошо работает – у него прекрасный глаз и твердая рука, — восхищается Ананьев. — Зимой не пишет, но летом уезжает к себе в рязанскую деревню и привозит оттуда большое количество работ, причем не вторичных, отличного уровня. Виктор Иванович максималист, на выставку предоставил 400 своих вещей. Мы, конечно же, все здесь не повесим – просто не поместится. Но порядка 60-80 обязательно получится».
На первом этаже сейчас проходит выставка живописи и графики 1920-1990 годов «Россия в пути. Самолетом, поездом, автомобилем». Идея сделать этот проект совместно с несколькими музеями появилась у коллекционера и арт-директора Института русского реалистического искусства Надежды Степановой года полтора назад. А весной прошлого года к ним обратились итальянские коллеги из Palazzo del Exposizione и фонда Arco с предложением сделать выставку, которая могла бы открыться осенью в Риме. По оценкам итальянских организаторов, ее посетило около 100 000 человек. «Итоги московской выставки пока еще рано подводить. Но свой внутренний рекорд мы уже побили. В первый год работы у нас через музей проходило около 15 000 человек. Уже сейчас на «Россию в пути» пришло больше народа».
На этой выставке экспонируются две картины Георгия Нисского – одни из самых дорогих в коллекции Ананьева. «В пути» стала эмблемой выставки. «Все ожидали, что я буду биться за нее на Sotheby’s, но я биться не стал, а купил ее после аукциона. Интерес к ней на торгах проявился, но по тем или иным причинам люди ее купить не смогли, и это сделал я», — рассказывает бизнесмен. В аукционах он обычно участвует по телефону, но в тот раз поехал в Лондон лично убедиться, что это именно та работа, которая ему нужна.
А вот за работу Нисского «Над снегами» Ананьев на Sotheby’s торговался всерьез: при оценке в 500 000 фунтов картина досталась ему за полтора миллиона.
«Не могу сказать, что это обыденная вещь – платить такие деньги за картину. К тому же не так много работ, которые находятся в доступе и могли бы быть так оценены. Но когда я торговался за нее, то понимал, что эта работа должна оказаться у нас – и сколько бы они ни стоила, она будет положительно влиять на коллекцию и экспозицию музея», —комментирует Ананьев.
Мы проходим мимо триптиха Андрея Волкова «Утро», который в начале 1990-х украшал кабинет вице-премьера Егора Гайдара, но затем вернулся к автору. Ананьев говорит, что и на выставки музей старается заимствовать работу напрямую у художников.
«Я покупаю и экспонирую русских художников потому, что они понятны. Творчество американских или, если такие есть, индийских реалистов, наверное, тоже было бы мне понятно. Но только их произведения, очевидно, не будут иметь никакой связи с моей жизнью, — рассуждает миллиардер. — Большинство картин, которые мы здесь видим, так или иначе отражают действительность, в который вы и я росли, даже если мы застали только отголоски прошлой жизни. Это единая материя искусства».
Впрочем, дома у председателя совета директоров Промсвязьбанка висит несколько картин бретонского художника XIX века.
Его пейзажи Бретани напоминают Ананьеву ту Атлантику, которую он знает по любимой Португалии. Но в музейную экспозицию эти полотна никак не вписываются.
Порой к Ананьеву обращаются аукционные дома с предложением выставить что-то на продажу, но он пока на это не соглашался. «Мне было бы приятно, если бы мои дети тоже продолжили коллекционировать и восприняли бы коллекционирование и это направление живописи как что-то близкое им и понятное, — говорит он. — Младший еще школьник, средний учится в университете, а старший сын уже работает. Им здесь нравится, они бывают на открытии всех выставок и приезжают сюда время от времени и без повода. И я интересуюсь их мнением — что им нравится и не нравится. Но они пока очень осторожно относятся к коллекционированию. Может быть, потому, что им кажется, что я пока сам активно занят собирательством и они не хотят каких-то интерференций».
В художественную школу дети Алексея Ананьева, в отличие от отца, не ходили. «И талантов как-то не наблюдалось, и мыслей таких не возникало. Они росли в 1990-е. Наверное, художественные школы тогда работали, но я как-то не думал об этом в те времена», — улыбается предприниматель.