10 частных коллекций: фонд культуры «Екатерина»
В детстве председатель совета директоров группы компаний «Стройтэкс» Владимир Семенихин любил рассматривать открытки из западных музеев изобразительного искусства. Его отец — ветеринарный врач — исследовал болезни животных за рубежом, поэтому часто бывал в заграничных музеях. На художественные альбомы бюджета советского командировочного не хватало, а вот открытки с репродукциями шедевров стоили недорого.
«Наверное, с этого и началась моя коллекция», — шутит бизнесмен, который никогда не считает, сколько денег он потратил на художественное собрание.
«Количество живописных работ можно оценить примерно в 1000. Но у нас же есть еще и как минимум 2000 графических листов, и скульптура, и фотография… Никогда не было желания сесть и подсчитать все это с карандашом в руках», — говорит коллекционер.
Мы разговариваем в фонде культуры «Екатерина» — он назван в честь жены Владимира, которая с самого начала участвует в создании семейной коллекции российского искусства. В день интервью в залах фонда как раз заканчивался монтаж выставки «2000-е. Собрание Екатерины и Владимира Семенихиных. Избранное. 2000-2005». Работы второй половины минувшего десятилетия будут показаны отдельно: по словам коллекционера, невозможно уместить все, что хочется выставить, на трех этажах, которые есть у фонда. Даже сейчас удалось найти место только для 70 работ, сожалеет он.
«Мы начали собирать коллекцию в 1994-1995 годах и к 2000-му проделали достаточно большой путь: научились понимать современное, актуальное искусство, потому что вначале были к нему не готовы — первые работы у нас были классические, — рассказывает Семенихин, проходя мимо стеклянного шкафа с висящей в воздухе восковой теннисисткой (знаменитая «Спортсменка» Олега Кулика). — Но поскольку мы все время находились в окружении наших друзей-галеристов, которые советовали обратить на что-то внимание, мы стали покупать лучшие работы, которые сегодня уже везде известны и стали визитной карточкой художников. Так что спасибо друзьям, что тогда убедили».
Самая ранняя работа в коллекции Семенихиных датируется концом XVIII века. «У нас много и классических работ, и авангарда. Одно время мы увлеклись «Бубновым валетом», много собирали, — рассказывает бизнесмен под скрежет шуруповертов. — Мы не покупаем то, что не нравится. Вначале, знаете, мы прошли через сильное сито критики со стороны людей, которые считают себя… ну, главными в нашем искусстве, что ли. Все давали советы: мол, вы должны сосредоточиться, как Костаки, только на авангарде, или собирать только современное искусство, а «Бубновый валет» продать и остановиться на чем-то одном. Мы рады, что никого не слушали и остались такими, какие мы есть. Мы любим и Шишкина, и Щедрина [пейзажист начала XIX века], и Гончарову, и Кончаловского с Фальком, и Булатов нам симпатичен. Если у нас работ одного художника больше, чем другого того же периода, значит, нам они попадались чаще, и мы, возможно, любим его больше». Сейчас, по его словам, собирать коллекцию стало проще: многие художники сами хотят в нее попасть, есть даже конкурсный отбор.
«Спортсменку» Олега Кулика, которую вы сейчас видели, мы приобрели достаточно спонтанно — были жаркие дебаты в семье, покупать ее или нет, — продолжает Семенихин, пока мы поднимаемся по узкой лестнице со второго этажа на третий. — В итоге купили ее в коллекцию фонда, и выбор оказался в десятку: она стала знаковой работой для русского актуального искусства и не вылезает из-за границы — путешествует по миру нон-стоп, мы ее практически не видим.
Это как раз важно для многих художников (и мы эту позицию с ними разделяем): искусство должно быть в массах, его должны видеть.
Чем больше людей увидят это искусство, тем лучше для художника — он же именно этого хотел».
Мы проходим через затемненный зал — это инсталляция Сергея Шеховцова «Кинотеатр»: полторы дюжины зрителей, вырезанных из поролона, под красивую музыку смотрят на светящийся экран. Екатерина Семенихина, по словам Владимира, не всегда разделяет его увлечение скульптурой: «Это же объем, который требует место для хранения. Есть еще другая инсталляция Тони Мателли, которая изображает пару молодоженов, на которую обрушился весь мир — вот она занимает полкомнаты». Поролоновые скульптуры Шеховцова, напоминающие мраморные, Семенихину как строителю особенно нравятся («Стройтэкс» с начала 1990-х занимается многоэтажной застройкой в Подмосковье). «И вообще строительство сродни коллекционированию: вы собираете со всего света разные детали и делаете из них дом. И если вы поставили его в нужном месте и правильно все собрали, люди это оценят», — добавляет он.
Стоим в зале, где выставлена инсталляция новосибирской группы «Синие носы» под названием «Ленин, переворачивающийся в гробу» — видеопроекция на дне картонной коробки сопровождается печальной музыкой и старческим покашливанием.
«Тяжко ему. Мысли, наверное…» — с улыбкой комментирует Семенихин.
Я спрашиваю, как у него появилось желание сделать свою коллекцию общедоступной. Началось все, по словам бизнесмена, в 2004 году, когда Семенихины, постоянно проживающие в Монако, задумали сделать там масштабную выставку «Бубнового валета» — показать не только свое собрание, но и все, что хранится в российских музеях. Чтобы подписывать договоры с 19 музеями, потребовалось зарегистрировать юридическое лицо. Выставка имела успех. По предложению друзей-галеристов в 2005 году Семенихины привезли ее в Москву и Санкт-Петербург («Очередь на Крымском валу была, конечно, не как сейчас на Серова, но бюджет Третьяковской галереи в том году значительно пополнился благодаря нашему проекту», — довольно замечает коллекционер). А фонду после выставки стали искать новое применение.
До 2007 года они работали без своей площадки — только с музеями. Семенихин особенно гордится выставкой Эрика Булатова в Третьяковке в 2006 году: «До этого момента Булатов был известен только специалистам. Это сегодня он — признанный лидер нашего искусства, к нему тянутся молодые художники. Сложность заключалась в том, что его работы находились в основном в зарубежных коллекциях. В наших музеях не было ни одной его работы! И нужно было убедить владельцев выдать эти картины — было же определенное предубеждение против нашей страны. Сколько пришлось трудностей преодолеть для проведения этой выставки — это невозможно вместить в целое интервью!» Например, коллекционер из Венеции отказывался предоставить фонду одну важную работу, хотя Семенихины гарантировали оплату всех издержек, страховку и правильный музейный климат. Оказалось, он сменил окна в квартире, и теперь картину невозможно вынести из дома. Тогда Семенихины сделали этому коллекционеру новое окно большего размера.
Владимир и Екатерина сами постоянно выдают на выставки работы, которые висят в их доме в Монако. «А без искусства жить уже не можем, не можем смотреть на пустые стены. Поэтому бывает, что к нам гости приходят домой — и думают, что мы сделали ремонт. А это мы просто другие работы повесили на место уехавших», — улыбается коллекционер. Основная часть коллекции хранится в Москве , в первую очередь, по экономическим причинам — в Монако это стоило бы гораздо дороже. «Плюс мы активно ведем просветительские проекты именно здесь. Хотя и в Монако тоже этим занимаемся — в 2015 году в рамках Года России в Монако там состоялось 153 мероприятия, и мы, конечно, рады были показать работы из своей коллекции, — говорит коллекционер. — Сейчас это странно звучит, но в 2007 году наш фонд был одним из первых частных выставочных залов, открывшихся для публики.
В тот момент это было прорывом! На нас смотрели как на выскочек.
Но потом — как будто рухнула плотина, и это стало трендом».
Люди с шуруповертами закончили сверлить стены, и мы вернулись на второй этаж. Задержались у инсталляции Ростана Тавасиева — белые мохнатые игрушечные зайцы, перелетающие из одного зеркала в другое. «У нас же, кроме актуального искусства, большая коллекция русских промыслов, которую мы никогда еще не выставляли. Большое количество предметов, одних прялок — около 2000», — вдруг сообщает Семенихин. За этим следует еще одно неожиданное признание: «Думаю, что у нас самая большая в России коллекция фарфоровых статуэток Диснея. Об этом мало кто знает. Была такая фабрика Royal Doulton, которая выпускала уникальные произведения — персонажей Диснея в разном тираже. Поэтому наше жилище заполнено всем, в том числе и коллекцией небольших серебряных скульптур работы Гриши Брускина. И Тавасиев сюда вписывается очень хорошо со своими инсталляциями, потому что они: а) радуют детей, б) нас; в) публику».
В фонде культуры «Екатерина» на постоянной основе работают не больше 10 человек, есть еще некоторое количество специалистов «за кадром» – юристы, бухгалтеры. Выставочные залы на Большой Лубянке фонд арендует. Семенихины их основательно реконструировали. «Техническая начинка, которую вы не видите, позволяет принимать в наших залах работы из любого музейного собрания: здесь и газовое тушение, и общие системы — все продумано, чтобы здесь могла функционировать серьезная выставочная программа», — говорит бизнесмен.
До недавнего времени годовой бюджет Семенихиных на пополнение художественной коллекции составлял около $2 млн в год. «Сейчас, конечно, время тяжелое, и мы не можем себе позволить того, что было раньше. Последние два года живем достаточно скромно, тем более что на это время уже были запланированы выставочные проекты», — говорит коллекционер. Но ему, конечно, хотелось бы вернуться к прежним параметрам: «Это позволяет удовлетворить потребность в пополнении фонда, которая растет. Это же страсть!»
С другой стороны, девальвация рубля явно должна пойти на пользу покупателям российского актуального искусства, предполагаю я. «Конечно! Я вообще считаю полезным то, что ценовой пузырь, который надувался до 2008 года, сдулся, — восклицает Семенихин. — Мы рады, что многие художники опустились в своих запросах на землю. А многие стали рисовать больше. Мы всегда говорим художникам: рисуйте больше, вы же это можете — это главное, это останется после вас! Когда первые большие деньги появились в конце 1990-х — начале 2000-х, многие же перестали работать. Они перестали творить, стали считать: а зачем делать 10 работ, когда я могу дорого продать одну и ничего не делать больше?»
Ничего из своего собрания Семенихин продавать не собирается. «За всю историю коллекции я продал всего три работы. Не через аукционы, частным образом, — говорит он. — Хотелось просто проверить, в правильном ли направлении мы движемся как коллекционеры. Одна работа была классическая, другая — авангард, третья – современное искусство. В итоге убедился, что в правильном. Продать хорошее произведение искусства – это же вообще всегда сложнее, чем купить. Классическая ушла сразу, конечно же, труднее всего продавался авангард. Но продались все три. А сейчас я, конечно, жалею, что с ними расстался».