Каннский итог: Звягинцев высказался о современной России без обиняков

23 мая завершаются конкурсные показы Каннского фестиваля. Самый последний фильм программы — «Левиафан» Андрея Звягинцева: его продемонстрируют в главном зале «Люмьер» в 11:30 и 22:00 (это смокинговый показ) по местному времени.

То, что «Левиафан» подводит черту под каннским конкурсом, — знак, что отборщики фестиваля сделали на него большую ставку. У них были на то все основания. «Левиафан» — серьезная артистическая работа и в то же время высказывание о политико-социальной сути сегодняшней России, каких в кино еще не было. Это очень мощная картина.

Звягинцев, похоже, действительно становится центральной фигурой нашей кинорежиссуры (если не учитывать Сокурова — но у того особая миссия).

«Левиафан» — реальный претендент на каннскую «Золотую пальмовую ветвь», которую на сегодняшний день российская картина завоевала лишь однажды: «Летят журавли» в 1958 году. Не стоит преувеличивать шансы. Как бы кто ни ругал этот фестиваль, конкурсная программа была очень сильной — только один провал. Кроме «Левиафана», победить могут еще девять картин.

Но даже если «Левиафан» не получит ничего (каннские расклады, в отличие от оскаровских, непредсказуемы: очень многое зависит от субъективного выбора жюри), это нисколько не умалит его достоинств. Изначально «Левиафан» подавался продюсерами Александром Роднянским и Сергеем Мелькумовым, а также самим Звягинцевым как рассказ исключительно о вечном. Они говорили, что действие происходит на краю земли, на фоне изумительной природной красоты, в городке у Баренцева моря, в бухту которого заплывают киты — и мы действительно видим спину одного из них в бухте и гигантский скелет другого на берегу. Они утверждали, что главные темы фильма самые что ни на есть общечеловеческие: суровость и красота жизни, природа человека, его земной удел, предательство, любовь, жажда власти, прощение, месть, смерть — то, что волнует людей всегда и везде. И с этим тоже не поспоришь.

Еще они уточняли, что «Левиафан» — авторская интерпретация истории библейского Иова, которому господь послал испытания, отняв у него семью и богатство и наслав на него болезни, чтобы проверить его веру. И это тоже верная трактовка сюжета, поскольку фильм о человеке, которого судьба наказывает сверхстрого и несправедливо.

Впрочем, на прочность здесь проверяют веру не в Бога, а в саму жизнь.

Фильм о вечном? Но проходит час пятнадцать из двух двадцати, а на экране, почти с первых кадров, жесткая социально-политическая драма, наполненная сатирой, а иногда и попросту смешными эпизодами. После двух первых фильмов Звягинцева, «Возвращения» и «Изгнания», принесших ему главную награду Венеции, один из каннских призов и европейскую известность, казалось, что он из породы предельно серьезных режиссеров (Тарковский, уже упомянутый Сокуров), которые считают смех неприличным. Те фильмы — и впрямь исключительно о вечном. Но уже «Елена», его предыдущая картина, продемонстрировала, что Звягинцев склонен к едким наблюдениям над российским обществом. А «Левиафан» доказывает, что по части едкости и остроумия — а заодно точнейшего, стопроцентно уместного использования мата — ему нет равных.

Зал хохочет при виде того, как русские северяне разливают на пикнике бутылку водки на четверых (лишь первую из привезенных): разлили — и бутылка пуста. Все налитое выпивают не морщась, что для сидящих в каннском зале нерусских попросту культурный шок. Зал хохочет, когда видит, что водитель закрепил перед собой в машине тройную иконку — а рядом снимки трех голых баб. Зал смеется, когда на вопрос жены: «Ты сможешь вести машину?» — пьяный в стельку мент отвечает: «Конечно, я же гаишник». Умирает в корчах, когда на том же пикнике, после того как ради развлечения все постреляли из винтовок и автоматов по бутылкам, самый главный гаишник городка приносит новые мишени: портреты советских вождей. «А из современных никого нет?» — спрашивает главный герой. «Время еще не пришло», — отвечает гаишник.

Во второй половине фильма не до смеха. Выдавать детали сюжета бессовестно. В нем много поворотов. Вот общее представление: на местного потомственного дельного мужика, у которого в этом затерянном на Севере городке жили дед и отец, мастера на все руки, наехал мэр-вор, судя по всему, получивший городок в подарок, чтобы им кормиться. Мэру нужен его участок, чтобы построить там свое. Естественно, суд принял решение в пользу мэра (то бишь городской администрации), объявив все, что сотворил главный герой на своем участке, незаконной застройкой.

Актеры – на подбор. Главного героя изображает один из наших лучших мастеров Алексей Серебряков, его молодую жену – прославившаяся в фильмах «Елена» и «Географ глобус пропил» Елена Лядова, которую каннские киножурналы включили в список десяти надежд киноевропы, мэра – фантастически характерный Роман Мадянов. На выручку к герою приезжает его друг молодости, фактически брат (что их связало, неясно, но когда-то связало сильно), московский адвокат, которого играет Владимир Вдовиченков. Адвокат понимает, что дело против хозяев местной жизни не выиграть. Но он собрал компромат на мэра, у которого в прошлом такое… Впрочем, то же самое, что почти у всех представителей российской власти. Поэтому никто мэра не посадит, но можно его запугать, чтобы выбить для главного героя хотя бы соразмерную потере дома и земли компенсацию. Запугать мэра можно только одним: тем, что компромат получен от комитетчиков высшего ранга, с которыми адвокат на дружеской ноге. Блеф это или не блеф – тайна адвоката. К сожалению для главного героя, это не единственная тайна ближайшего друга.

В конечном счете, фильм о том, что в России трудно быть честным.

Что честный человек бессилен и бесправен в борьбе с сегодняшней коррумпированной властью, которую вдобавок крышует церковь.

Да, «Левиафан» Звягинцева — современная интерпретация библейской притчи об Иове. Разница, однако, в том, что испытания Иову послал бог. А испытания главному герою фильма послал этакий приватизированный властью бог через тех, кто успешно взял на себя функцию его посредников на земле и с божьей помощью охраняет коррумпированный режим.

«Левиафан» — о тесной спайке церкви и государства, которая превращается в могучий кулак против всех инакомыслящих. Это не российское изобретение, но у нас в нем сейчас особенно сильны.

Именно местный владыко дает в фильме добро мэру-вору на то, чтобы поступить со своими противниками по понятиям. В финале владыко произносит в церкви проповедь во имя господа и морали, а в первых рядах стоит мэр и говорит сынку, указывая на лик Христа: «Это Бог, он все видит» (читай: это наш личный бог), и эта сцена абсолютно недвусмысленно напоминает о проповедях в самом главном храме страны, где напротив владыки № 1 стоит и крестится первое лицо государства. И становится ясно, что Звягинцев высказался отчаянно и до конца. Тем более фильм заканчивается призывами сытого, обожающего семужку, икорку и дорогую водочку владыки встать на защиту православия.

После проповеди от здания церкви, свежевыстроенного на фоне деревянных бараков, где десятилетиями живут северяне, разъезжаются крутые черные тачки. Едут мимо рухнувших в воду советских мостов, покоящихся там ржавых лодок, по отвратительным дорогам, которые никакие мэры не удосужились обустроить. И все это на фоне потрясающих красот северной приморской природы.

А ведь согласитесь: «Левиафан» Звягинцева действительно о вечном. Российском вечном. Впрочем, что-то меняется.

Раньше двумя российскими проблемами были дураки и дороги. А теперь, по Звягинцеву, воры и дороги.

Кстати, а почему фильм назван именно «Левиафан», как библейское морское чудище? Оказывается, Левиафан, согласно известному английскому философу XVII века Томасу Гоббсу, — это символ государства. В первых иллюстрациях к его труду «Левиафан, или Материя, форма и власть государства церковного и гражданского» государство-Левиафан, нарисованное в виде гиганта, состоящего из мизерных человечков, держит в руках крест и меч. Уже точно, да? В некоторых трактовках Левиафан — и вовсе дьявол.

Очень смешное и очень страшное кино Звягинцева ни при каких обстоятельствах не сможет устроить ни нашу светскую, ни нашу церковную власть. Худшим обстоятельством для них может стать победа фильма в Каннах. Что, интересно, предпримет в этом случае министр культуры господин Мединский? После того, как он пообещал не выпускать фильмы с матом в российский прокат, президент подписал закон о запрете мата в СМИ и произведениях искусства с 1 июля 2014 года. Что эти [в паузе перечисляются все выражения, звучащие в «Левиафане»] люди будут со всем этим делать?

Впрочем, Левиафан всегда найдет выход. В крайнем случае, российский Левиафан объявит фильм Звягинцева потаканием вкусам прогнившей Европы. Тогда мы, скорее всего, потеряем Звягинцева. Но какого Левиафана тревожит потеря отдельного человечка, тем более интеллигента, который не раболепствует?