1 ноября 1755 года жители Лиссабона собирались праздновать День всех святых — один из главных католических праздников. Однако вместо этого утром столицу португальского королевства сотрясло землетрясение невиданной мощи. По свидетельствам очевидцев, катаклизм продлился всего несколько минут, но за это время почти весь город превратился в руины: в земле образовались разломы, большинство зданий рухнуло, а образовавшееся в океане цунами обрушилось на берег, убив несколько тысяч человек. По всему городу вспыхнули пожары. Король Жозе I чудом избежал смерти. Значительная часть национальной казны, хранившаяся в вывезенных из Бразилии алмазах, оказалась погребена под водой.
В атмосфере общей растерянности на первый план выдвинулся государственный секретарь маркиз де Помбал, который взял на себя устранение последствий землетрясения, а затем и восстановление города. Король же после пугающего природного явления начал страдать от клаустрофобии и фактически отошел от дел, предоставив Помбалу карт-бланш на управление страной. Для Португалии этот момент стал поворотным не только из-за всех смертей и разрушений, но и потому что Помбал, который придерживался идей просвещенного абсолютизма, воспользовался обретенным влиянием и полностью преобразил государство. Он привлек к восстановлению Лиссабона команду инженеров и архитекторов, чтобы лучше подготовить город к возможным катаклизмам в будущем, и санкционировал сейсмологические исследования — во многом именно то землетрясение положило начало становлению этой области знания как научной дисциплины.
Параллельно Помбал провел важные реформы в управлении страной: укрепил королевскую власть, создал новые ведомства, реформировал суды. С одной стороны, при нем Португалия стала современным и прогрессивным государством. С другой — правление Помбала характеризовалось жестокими преследованиями недовольных. Тех, кого государственный секретарь объявлял угрозой королю, арестовывали и пытали. После смерти Жозе I Помбала быстро отстранили от власти. Новая королева Мария I освободила политзаключенных и отправила госсекретаря в изгнание, однако его реформы все равно вошли в историю страны как один из поворотных моментов.
Восхождение Помбала стало не единственным следствием катаклизма. Интеллектуалы по всей Европе пытались осмыслить тот факт, что бог позволил подобной трагедии случиться в день значимого религиозного праздника. Французского мыслителя Вольтера, который раньше возражал против атеизма, привело в ужас землетрясение и его последствия. Он, как и многие других философы, критически переосмыслил идею всеблагого бога, который не допустил бы подобную несправедливость.
Будущий автор «Критики чистого разума» Иммануил Кант тоже разочаровался в идее всепрощающего божества. Похожее впечатление землетрясение произвело и на Иоганна Вольфганга фон Гёте, которому в 1755-м было всего шесть лет. «Мальчик, слышавший, как все говорят о бедствии, был глубоко потрясен, — писал Гёте. — Бог, создатель и охранитель Неба и Земли, которого считают всезнающим и милосердным, показал себя дурным отцом, ибо он одинаково покарал и праведных, и неправедных».
Лиссабонское землетрясение стало явлением не только природным, но и социальным. После него в Европе распространились секулярные настроения. Многие правители воспользовались этим, чтобы ограничить влияние церкви. Все это позволяет говорить о катаклизме в Португалии как о решающем событии на пути секуляризации западного мира. Для самой же Португалии землетрясение в долгосрочной перспективе означало закат в качестве колониальной империи. Стране пришлось задействовать огромные ресурсы для восстановления, а эксплуататорское отношение метрополии подстегнуло движения за независимость в заморских владениях. Уже в начале XIX века независимость обрела крупнейшая португальская колония Бразилия. Так землетрясение в одном городе вызвало масштабные изменения во всем мире.