«Нужны личности особого душевного склада»: как сегодня существует литературный театр

Литературный театр «Сфера», задуманный основательницей, актрисой и режиссером Екатериной Еланской как территория подлинного общения артистов и зрителей в пространстве сферы, сегодня возглавляет ее сын Александр Коршунов, представитель актерской династии Коршуновых-Еланских-Судаковых в третьем поколении. 

Александр Коршунов работает и в «Сфере» с момента ее основания, и в Малом театре по семейной традиции. Его отец Виктор Коршунов много лет служил артистом и директором Малого театра. Александр Коршунов — профессор, руководитель мастерской в театральном училище имени Щепкина. С 2014 года — главный режиссер театра «Сфера», в котором поставил около 20 спектаклей. Среди них «Доходное место» и «В чужом пиру похмелье» по пьесам Александра Островского, «Ученик лицея» по пьесе Андрея Платонова, «Обыкновенная история» по Ивану Гончарову, «Кабала святош» Михаила Булгакова, «Дядюшкин сон» по Федору Достоевскому, «Вишневый сад»  Антона Чехова. Помимо преподавательской, режиссерской и актерской работы в театре, Коршунов активно снимается в кино: в фильмах «Брестская крепость», «Голубка», «Петя по дороге в Царствие небесное», «Дикое поле» и в сериалах. 

— Два года тому назад «Сфера» решением Департамента культуры московского правительства утратила юридическое лицо, став еще одной площадкой театра «Эрмитаж». В момент слияния-поглощения были серьезные опасения за судьбу театра. Департамент культуры тогда так и не дал объяснения происходящему. Сейчас вы понимаете, зачем это было сделано?

— Был очень трудный момент. Это присоединение нас всех напугало. Мы этого не хотели, но все-таки присоединение к «Эрмитажу» произошло. Но на сегодняшний момент, слава Богу, сохранился дом, сохранилась труппа, сохранился репертуар, и, в общем и целом, мы работаем как раньше. Очень рад тому обстоятельству, что с нашим новым директором Анастасией Могиновой у нас существует тесный творческий деловой контакт и взаимопонимание. Но ответа на вопрос, зачем это было сделано, я не знаю до сих пор.

— Режиссерские театры как явление закончились и к новой ситуации лучше адаптируются театры директорские?

— Не хотелось бы так определять нашу эпоху. Но многократно с этим сталкиваюсь на собственном опыте. «Сфера» активно ездит по стране в последние годы, и в какой-то момент я обратил внимание: куда ни приедешь, в театре нет главного режиссера, нет художественного руководителя. Есть директор. А режиссеры все приглашенные. Очень распространенная практика. Конечно, театры бывают разные, но я думаю, что всем нужен главный режиссер, художественный руководитель, человек, определяющий творческое направление развития театра. 

— После смерти Юрия Соломина и Малый театр стал театром директорским. Во главе менеджер, Тамара Михайлова, при ней — художественный руководитель Алексей Дубровский.

— Мне это назначение очень нравится. Алексея Дубровского я знаю хорошо и давно. Он человек одаренный, уже поставил в Малом театре, если не ошибаюсь, пять спектаклей на основной сцене, которые идут с успехом. Он нашел общий язык с труппой, актеры любят с ним работать.

Он вырос в Малом театре. Его отец — народный артист России Владимир Дубровский, а мама, Ирина Кмит, долгое время работала заведующей литературной частью. Он хорошо знает Малый театр, он знает актеров. Он умный человек, умеет видеть главное и договариваться с людьми. Так что это назначение изнутри, как его можно назвать сегодня, и обоснованно, и верно.

— Вы видите сейчас в театре кризис личности?

— Не возьму на себя смелость судить обо всем театральном процессе. Для этого нужно много видеть. Я, к сожалению, из-за нехватки времени мало смотрю спектаклей, чаще читаю чьи-то мнения или вижу какие-то отрывки. Все не охватишь, но прежде всего меня интересуют режиссеры. Потому что я стараюсь приглашать их в «Сферу», чтобы в театре появлялись разные почерки и индивидуальности, но близкие нам по духу, те, кто чувствуют «Сферу» и хотят в ней работать. Вот такой политики я придерживаюсь и хочу ее продолжать.

Что касается личностей в театре, то вот у меня на столе лежит книжка моей мамы, основательницы «Сферы», режиссера Екатерины Еланской, «Живой театр». Она написала эту рукопись в 1979 году. В ней она сформулировала суть такого понятия, как театр по принципу сферы. Мировой театр развивается по двум линиям: театр-коробка и театр-сфера. Сфера наследует греческий амфитеатр, шекспировский «Глобус».

Цель «Сферы» — создание среды, сферы подлинного человеческого общения, взаимодействия актеров и зрителей, соучастия зрителей в происходящем. Общение людей — самое главное, что дает, может дать и должен давать театр. Еланская предъявляла высокие требования к актеру. Ей были нужны личности, которым есть что сказать, которые способны переживать, а не показывать чувства и мысли. Таких актеров-личностей всегда единицы. Не могу привести примеров, когда в театре играли поколения подобных людей. Разве что театр «Современник», когда он родился, собрал актеров-личностей. Но это был процесс — когда они взрослели вместе с театром и вырастали в гигантов.

Труппа «Сферы» в том виде, как она существует сейчас, на 80% создана Екатериной Еланской. В театре работают люди, которых она принимала, отбирала, очень любила, растила, пестовала. По традиции к нам приходит много выпускников Щепкинского училища. У нас служат выпускники не только коршуновской мастерской, но и Юрия и Ольги Соломиных, и Риммы Солнцевой, и Николая Афонина.

Помимо Щепкинского училища, которое нам очень близко, в театре есть выпускники и ГИТИСа, и Щукинского училища. Вот в этом сезоне мы взяли Дарью Савичеву из мастерской Бориса Морозова из ГИТИСа. Вопрос не в том, кто у кого учился, а в том, что театру нужны личности особого душевного склада.

— Как сохранять преемственность традиций и не терять связи со временем, как делать так, чтобы театр оставался живым?

— Мамина книжка «Живой театр» как раз написана о том и ради того, чтобы театр был живым, чтобы он не застывал. Мама была и новатором, и экспериментатором, и человеком колоссальной энергии и темперамента, она всегда добивалась поставленной цели. Когда я нашел эту рукопись в маминых бумагах и ее прочитал, меня потрясло, насколько это искреннее высказывание.

Этот театр — потребность ее души, сердца, мозга и нервной организации. Ее статус веры. Когда я подхватил мамину эстафету, моей задачей было не изменить, сохранить основной принцип «Сферы». Да, такой театр сам по себе требует живого существования, постоянного развития, но важно, чтобы при этом не менялся статус веры. Это вечный источник.

Самое главное, чтобы это был театр про людей и для людей, чтобы общение возникало на самом деле. Когда есть контакт со зрителями, когда во время спектакля я вижу, как люди приходят одними, а уходят немножко другими, значит, театр жив и мы не зря работаем.

Наш театр специально устроен так, что зрители видят друг друга, видят реакции друг друга. В наших спектаклях возникает общность восприятия и магнетизм круговой поруки, как я его называю. Это то, ради чего затевалась «Сфера» и ради чего мы работаем. Контакт зрителей друг с другом, перекрестные реакции на спектакль. Из наших разговоров со зрителями мы знаем, что многие ходят в «Сферу» годами, их дети ходят к нам, а теперь они приводят уже и своих внуков. Значит, существует потребность именно в таком театре, куда можно прийти отогреться и подлечиться душой. 

— В «Живом театре» Еланская пишет, что театр больше не может восприниматься как прежде, он уже изменился под влиянием телевидения и кино. А сейчас, когда в нашей жизни участвует искусственный интеллект, соцсети, ролики на восемь секунд и есть возможность смахнуть картинку, как изменение среды отражается на театре? Как театру реагировать на технологический прогресс?

— Конечно, прогресс не может не отражаться на нашей жизни. Но я склонен думать, что не надо за этим гнаться, не надо подстраиваться под восприятие стремительно бегущего времени, потому что очень часто это явления поверхностные и вредные. Эти новшества приучают нас к отсутствию сопереживания, к такому поверхностному взгляду на происходящее, когда мы, как картинку на экране, смахиваем важнейшие события. Привыкаем к таким вещам, к которым не должны привыкать ни при какой погоде.

Театр сегодня — единственное искусство, которое дает моменты живого общения. И кино, и телевидение, и соцсети в интернете — это все взаимодействие с экраном. А спектакль происходит здесь и сейчас, и каждый раз немножко по-другому. Как случайные встречи, как разговор в купе, когда попутчики исповедуются друг другу и расстаются, это дорогие вещи, которые нас питают, держат, к которым мы возвращаемся душой.

Театр должен тормозить, останавливать людей: «Не торопитесь, вглядитесь, подумайте, осмыслите, согрейтесь, разберитесь, что на самом деле ценно, чем дорожить и на что опереться». Потому что, перефразируя слова Мандельштама о поэзии, можно сказать, что если «театр не лечит, то это и не театр вовсе». 

Не надо суетиться, всем не угодишь. В театр нужно ходить, чтобы увидеть настоящее.

— Что есть смысл инсценировать сегодня в театре?

— «Сфера» традиционно театр настоящей, высокой литературы, и мы всегда в поиске хорошей современной драматургии. Два с половиной года назад обратились к мастерским ГИТИСа, к выпускникам Женовача, Кончаловского, Галибина, Хейфеца, чтобы молодые режиссеры присылали нам заявки на постановки современной российской драматургии. В результате Иван Рубцов, выпускник мастерской Андрея Кончаловского, осуществил у нас постановку «Земли Эльзы» Ярославы Пулинович.

Спектакль идет в нашем репертуаре. Пьеса хорошо написана — это не сиюминутная, а глубокая история. Мне нравится спектакль, который в результате получился. Хотелось бы продолжать наши поиски. Пока нового Чехова или Горького в нашем поле зрения не появилось, но будем надеяться.

— А можно ли сказать, что сейчас театры, как города у Шекспира во время чумы, закрылись? Мало кто решится пригласить кого-то неожиданного на постановку? И как театру жить и развиваться при этом?

— Искренне и честно стараться. Театр должен быть живым. Это всегда сложный вопрос: как развиваться, двигаться вперед и сохранять достигнутое. Вот и Станиславский в какой-то момент, через 10 лет существования МХТ, говорил, театр уже не тот, начинает повторяться, нужно искать новое, и пригласил британского режиссера Гордона Крэга ставить «Гамлета». Ставили они три года, тяжело искали компромисс, но спектакль вошел в историю мирового театра.

Конечно, необходимо и пробовать, и экспериментировать, и искать. Важно при этом не забывать, в чем сущностная традиция театра. Это то, что передается из поколения в поколение, и то, что не должно прерываться. Конечно, все зависит от личностей, от того, кто этим занимается и на что он способен.

Когда-то Горький спросил у Толстого, как писать, чтобы это было всем нужно. На что Толстой ему сказал, что писать нужно для себя, а выйдет для всех. В общем, нужно быть честным перед самим собой. А если уж Бог дал, и ты слышишь время и по-настоящему хочешь его передать, получится для всех.

Замечательный актер и режиссер Алексей Дикий начинал первую репетицию, обращаясь к актерам с вопросом: «А чем удивлять будем?» Но ставить единственной и главной задачей удивить мир своим злодейством — дело пагубное. И нельзя приходить в чужой монастырь со своим уставом. Режиссерам и худрукам нельзя думать, что с тебя все началось, а до тебя ничего не было. 

— Отразился ли на «Сфере» зрительский бум этого сезона?

— Да, и сборы хорошие, и зритель идет. Премьера этого сезона — спектакль «Прозрачное солнце осени» по рассказам трех Юриев, Трифонова, Домбровского и Казакова. Мысль соединить рассказы трех авторов возникла у меня давно, еще в студенчестве. На встрече в школе-студии МХАТ Булата Окуджаву спросили, кто ваши любимые современные писатели, и он тогда ответил: «Три Юрия: Юрий Казаков, Юрий Домбровский, Юрий Трифонов». Мне это запомнилось, и возникла мысль соединить их в одном спектакле. И вот спустя много лет я на это решился.

Я выбрал семь рассказов, сохранив каждый из них как самодостаточную историю, а в результате сложилась линия жизни в рассказах. И когда я вижу людей, которые приходят на Трифонова, на Казакова и на Домбровского, и смотрят этот почти четырехчасовой спектакль, я понимаю, что к нам приходят те, кому это нужно. Это вдумчивые зрители с запросом на серьезную литературу.

Этих писателей мало ставят, мало экранизируют и читают не так много, и переиздают нечасто, а это наш золотой фонд, наша классика, это действительно выдающиеся авторы. Поэтому я старался рассказы почти не сокращать, чтобы они прозвучали так, как написаны.

— Несколько поколений вашей семьи связаны с спектаклями о Борисе Годунове. Сегодня история Годунова — снова театральный хит.

— Пушкинское произведение вечное. Недаром он бил в ладоши и кричал: «Ай да Пушкин, ай да сукин сын», когда закончил трагедию. Но наша семья связана с трагедией о Борисе Годунове авторства Алексея Константиновича Толстого. Это трилогия «Смерть Иоанна Грозного», «Царь Федор Иоаннович» и «Царь Борис».

Наши Годуновы начались в 1973 году, когда режиссер Борис Равенских поставил в Малом театре трагедию Толстого «Царь Федор Иоаннович». Отец, Виктор Коршунов, играл Бориса Годунова. За 30 лет, что шел спектакль, все исполнители поменялись, а он оставался единственным Годуновым. Спектакль прошел почти тысячу раз за это время. А когда отец заболел, его никто не смог заменить и спектакль сошел с репертуара. Его уже не восстановили.

Первый исполнитель Царя Федора — Иннокентий Смоктуновский, потом играли Юрий Соломин, Эдуард Марцевич. И я в нем поучаствовал, когда пришел в Малый Театр в 1984 году. Почти все молодые артисты проходили через роль стремянного. В самом начале спектакля есть маленький эпизод, когда царский стремянный произносит несколько реплик с Царем Федором, — это была и моя роль.

— Обсуждали ли вы с отцом Годунова?

— Конечно, он находил в нем много положительного. Он не играл злодея. Он играл строителя, который по ходу развития замысла, достижения цели сталкивается с неразрешимыми ситуациями и противоречиями, что против воли своей совершает этот грех. И я когда сам играл Годунова, тоже исходил от этого решения. Это не противоречит тому, каким Борис написан у Алексея Константиновича Толстого.

Папа был человек невероятно сильный. Мощной работоспособности. Он все успевал на 100%. Всегда много играл. С 1985 года он был генеральным директором Малого театра. Занимался его ремонтом, строительством, на протяжении 55 лет вел мастерскую в Щепкинском училище. Он ее возглавил в 1960 году, когда ему шел 31-й год, став самым молодым худруком в училище. И до своего ухода из жизни продолжал преподавать. Он был строителем по природе своей. И когда играл Годунова, то шел от себя.

В разные годы я не раз видел отца в роли Годунова. Менялись темпоритмы, добавлялись паузы, накапливались подтексты из его собственной жизни, как это бывает у актера, когда он живет с ролью. Роль Годунова ему шла, он ее очень любил и понимал. И когда в 2004 году он заболел, это стало шоком для всех в театре. Было привычное общее ощущение, что Виктор Коршунов — железный. Как это заболел? Коршунов не болеет, из-за него ни одного спектакля никогда не заменяли и не отменяли. Коршунов был абсолютно предан театру, никогда никаких условий не ставил, всегда был здоров и всегда соответствовал.

— «Сфере» уже 43 года, она свидетель всех изменений в обществе за эти годы. Чувствуете ли, что сейчас меняется диалог театра и зрителей?

— Чувствуем особенно острую потребность в хорошей литературе, в хорошем театре. Есть разные формы общения со зрителем, и мы стараемся их поддерживать то более активно, то притормаживая. В первом поколении актеров «Сферы» был замечательный артист Александр Малов. Он был музыкантом, прекрасно пел, сам писал песни. И придумал проводить вечера под названиями «Священные забавы» или «Место для сверчков». На них актеры, друзья театра что-то читали, пели, рассказывали, реализовывали свои задумки. Недавно мы такие встречи возобновили. 

В рамках акции «Ночь в театре» не раз показывали документальные фильмы замечательного кинорежиссера, нашего большого друга Игоря Калядина. В этом году состоялся показ недавней его премьеры «Станиславский. Рыцарь светлого образа». Такие встречи, на которые приходят наши постоянные зрители и новые люди, очень важны и хороши.

У нас были тургеневские чтения, недавно на Малой сцене прошли чеховские. На 9 Мая, на День Победы и на День города мы всегда готовим новую программу. В этом году 100 лет Булату Окуджаве, Виктору Астафьеву, Юлии Друниной и Борису Васильеву, все они родились в мае 1924 года, ушли на фронт совсем молодыми. Нынешний вечер ко Дню Победы готовим в их честь.