Татьяна Андреева — дочь Анны Андреевой, выдающейся художницы эпохи оттепели, возглавлявшей секцию декоративного искусства МОСХа, смело соединявшей в своих работах актуальные западные художественные течения и наследие русского авангарда.
Татьяна начинала как дизайнер, работала в стиле оп-арт в 1970-х (оп-арт, или оптическое искусство, — направление в искусстве второй половины XX века, представители которого использовали иллюзии, геометрические узоры, контрасты и игру цветов, чтобы создать эффект движения на своих картинах. — Forbes Life). В 1974 году Татьяна Андреева создала проект «Четыре комнаты» в стиле тотального дизайна в Доме туриста, где динамический орнамент переходил с обоев на линолеум, кресла-шезлонги и на паттерн винилового дождевика, что создавало эффект человеческой фигуры, растворяющейся в пространстве. Мощнейший художественный дебют в профессии не принес младшей Андреевой мировой славы. История сложилась так, что сегодня имя Татьяны Андреевой известно только узкому кругу профессионалов.
По просьбе Forbes Life галерист Алина Пинская поговорила с художницей о любви, красоте, профессии, художественном мышлении и благодарности судьбе.
Работы Татьяны Андреевой на стенде галереи Alina Pinsky
«Мои работы 1970-х — это ода бумаге. Мне очень нравится фактура бумаги. Шершавая и гладкая, дорогущая и дешевая, газетная, оберточная, плотный ватман, прозрачные глянцевые кальки и матовый пергамент. Мне нравится, как бумага впитывает и отталкивает краску. Это, вероятно, для меня самый интимный носитель. На бумагу наносятся самые первые идеи. Только сейчас я начинаю работать с холстом, и здесь все по-другому.
Отправной точкой для создания каждой серии становится совершенно новая мысль как новая формула. В этом смысле я — охотник. Охочусь за целью, пока не достигну полного проявления идеи. Мне нравится работать сериями.
Как профессионал я, безусловно, была хорошо подготовлена текстильным институтом. На проект «Четыре комнаты», например, меня отобрали с диплома. Плюс у меня была и другая школа: моя мама часто просила помочь ей с работами. И я очень старалась, а она корректировала, направляла, объясняла специфику ткани, отсчета от человеческой фигуры. Текстиль, надо сказать, диктует жесткие законы, схожие с оп-артом: законы масштаба, повторения, рапорта.
Кроме того, несмотря на закрытые границы, в СССР были гениальные библиотеки. Я просиживала там до тех пор, пока не выгоняли. Днями, ночами, месяцами. Пыталась понять, осознать, впитать в себя линию мирового искусства от Египта до современного. То есть я не была зациклена на СССР.
Сейчас благодаря возможностям интернета выясняю, что в совершенно разных уголках Земли мы действительно единовременно проделывали похожие эксперименты. Как это объяснить? Вероятно, искусство, прежде всего, делается на небесах. А я всегда делала то, что мне очень интересно».
Татьяна Андреева, эскиз
«Мне очень повезло. Моя мама была известным художником. Мы просто не могли не работать вместе и не влиять друг на друга! Мы жили втроем в маленькой квартирке в центре Москвы и сидели друг у друга на голове. Совместно обсуждали и участвовали практически в делах каждого. Мама работала в шестиметровой кухне. Обойти вниманием невозможно. Иногда мама бросала какую-то работу, я в ней видела и хотела выразить какую-то мысль, просила маму дать возможность ее довести. Иногда мама подхватывала мой незначительный эскиз и делала из него отличную работу. Происходило кипение и варево из многих ингредиентов различного опыта, знаний и мысли.
Все обсуждалось на кухне, все шло в дело. Даже папины станки. Папа, гений-математик, тоже участвовал в создании эскизов для ткани, всегда технически сопровождал этот процесс. Точил рейсфедер, доставал для меня эпидиаскоп, отлаживал компрессор для аэрографа, иногда даже чертил.
Во мне сплавились оба — и мама, и папа. Мама как художник, папа со своим научным взглядом, четкими формулами, математическим мышлением. Мои работы, думаю, — воплощение обоих начал. Мама — потрясающий художник, но изначально совсем другой, у нее больше импрессионизма, другая методология, другая школа. Вероятно, я взяла в своих работах больше от папы, с его философско-абстрактным мышлением, потому что проводила с ним больше времени».
Татьяна Андреева, эскиз
«Художником я стала в два этапа. Сначала, как обычно, встал вопрос жизни, на который нет ответа. В процессе жизни, когда будешь готов, ответ появляется.
Все детство я с папой плавала на яхте и байдарке по диким северным местам, озерам Архангельской и Карельских областей. Их чистота и гармония меня так поражали, что я страдала от невозможности выразить это восхищение, не знала, как вместить в себя эту необыкновенную, божественную красоту. Хотелось свернуть ее в рулончик и унести.
А в конце 1960-х меня выгнали под политическим предлогом из последнего класса школы. Тогда, чтобы поддержать, родители отправили меня отдохнуть в Дом творчества «Дзинтари» под Ригой. Там художник-график Коля Кошельков попросил меня позировать для портрета. И сказал: «Вот тебе краски, кисточка и рисуй меня, чтобы не умереть со скуки». До этого мне запрещалось рисовать.
Я взяла в руку кисточку, провела первые линии. Как электричеством, моя рука «сплавилась» с ней, и пришел ответ: «Вот оно! Я могу запечатлеть, выразить и взять с собой (свернуть в трубочку) то восхищение, которое я испытала в далеких северных озерах!» Осознание случилось в один момент».
Татьяна Андреева. «Без названия». 1974 год
«Я не делю себя на художника и дизайнера. Тем не менее, по профессиональной выучке, я всегда начинаю с техзадания: сколько цветов, фактур, какие технические возможности размера, повтора. Учитываю и технические ограничения. Как выразить идею всеми возможными, а в моем случае — чаще невозможными способами».
Татьяна Андреева. «Без названия». 1974 год
«На протяжении всей жизни природа и любовь были моими источниками вдохновения. Любовь делает жизнь более интенсивной. Эмоции накалены, ум работает в ином режиме, открываются неизвестные прежде двери, пространства, находишься в совершенно ином космическом измерении. А природа — это всеобъемлющая любовь, недостижимая по красоте».
Татьяна Андреева. «Без названия». 1974 год
«Мои тотальные инсталляции, тотальные дизайн-проекты начались с заказа четырех экспериментальных комнат для Центрального дома туриста в 1974 году. Я предложила радикальный проект, где стены, потолок, пол, линолеум и шезлонги следовали одному паттерну, образуя тотальный дизайн. К моему удивлению, проект одобрили.
Тогда меня интересовала возможность перевода геометрической формулы на разные носители и даже выход за пределы комнат, мосты например. Мне часто говорили, что паттерны слишком научные, что, по сути, я перевожу формулы математики и физики в визуальные. Сегодня мне интересно осваивать новые для меня материалы — холст, металл, дерево, фанеру. Мне нравится работать над объектами как частями тотальных инсталляций, ширмами например. Я считаю, что история искусств — это, прежде всего, история идей, и для меня работать с формулами-идеями, перерастающими в тотальный дизайн, крайне важно».
Татьяна Андреева. «Без названия». 1974 год
«Для меня нет вопроса гендера в искусстве. На него ответила Сапфо:
«Я негу люблю,
Юность люблю,
Радость люблю
И солнце.
Жребий мой — быть
В солнечный свет
И в красоту
Влюбленной!»
Всегда хотела и делала только то, что мне было интересно делать. Считаю, что либо ты хороший художник, либо нет. Вне зависимости от пола, возраста и цвета кожи. В искусстве другие категории.
Но я, конечно, восхищаюсь и отмечаю для себя женщин-поэтов, женщин-художников, женщин-музыкантов. Греческая поэтесса Сапфо, наши освобожденные революционными сдвигами сознания женщины, Степанова, Экстер, Соня Делоне, Гончарова, виолончелистка Наталья Гутман, композитор Софья Губайдулина. Меня они вдохновляют своим женским подвигом».