Ностальгия по СССР: как менялось отношение россиян к распаду Советского Союза
В 1991 году в семи странах Восточного блока, где проводились исследования компании Pew Research Center, больше половины граждан одобрительно относились к многопартийной системе и свободному рынку, а в Восточной Германии и Польше это число достигало 90%. Другими словами, слом советского строя не вызывал тогда общественного резонанса. За исключением 2009 года, когда финансовый кризис заставил некоторых разочароваться в либеральных экономических реформах 1990-х годов, ностальгии по советским временам в этих странах практически не возникало. Чего не скажешь о России, где к распаду СССР никогда не было однозначного отношения.
Отношение сразу после распада
Согласно данным Фонда общественного мнения (ФОМ), который 30 лет следит за динамикой общественного мнения по этому вопросу, в 1992 году 69% респондентов заявляли, что жалеют о распаде СССР. А 32% относились к этому без сожаления, что стало максимальным показателем за все время опросов, сделанных организацией. Проведенные в том же году замеры общественного мнения «Левада-центром» (признан иноагентом) показывают схожий результат (66% против 23%).
Однако с течением времени отношение россиян к СССР начало меняться. Так, к 2000 году доля жалеющих о распаде страны, по опросам Левада-центра, выросла до 75% — абсолютный максимум за всю историю их исследований. А по данным ФОМ, пик таких настроений был достигнут в 1999 году: 85% против 11% тех, кто относился к распаду Союза равнодушно или позитивно.
Резкое усиление негативных оценок распада СССР в конце 1990-х годов объясняется в первую очередь социально-экономическими потрясениями, выпавшими на долю людей в так называемые лихие девяностые: бедность, разгул преступности, массовые увольнения. Ностальгия же, как говорят исследователи из Высшей школы экономики, часто «играет роль антидепрессанта, анестетика и адаптогена одновременно», поэтому в ситуации стресса и финансового неблагополучия воспоминания об СССР будто позволяли отвлечься от настоящих переживаний.
«Вообще запрос на советское как на «золотой век» возник примерно в 1993 году, то есть «черное мышление» (как называли социологи этот феномен, согласно которому все советское — это плохо, историческая ошибка. — Forbes Life) в массовом сознании очень быстро начало уходить. Уже во второй половине 1990-х годов начинается возврат к идее «золотого века» брежневской эпохи, причем на это стремительно откликнулись и массмедиа, которые предлагали аудитории советские фильмы и песни. Судя по рейтингам, у людей, уставших от неопределенности, был на это спрос», — комментирует Forbes Life эволюцию ностальгических чувств в 1990-е годы кандидат экономических наук, социолог Любовь Борусяк.
Олицетворением набирающей обороты ностальгии стал запуск музыкального проекта «Старые песни о главном». Как пишет Анна Новикова из Высшей школы экономики, выход этого телевизионного проекта — реперная точка в образе советской эпохи на экранах телевидения, ведь в передаче «советское» предстало не как объект для критики или иронии, а как «потерянный рай».
«Сытые нулевые» снижают ностальгию
Новой вехой в коллективном восприятии СССР и его распада стало первое десятилетие 2000-х годов, когда доля скучающих по СССР начала неуклонно снижаться. По данным ФОМ, с 2001 по 2011 год число россиян, которые негативно относятся к распаду СССР, упало на 20%, с 79% до 59%. Похожая динамика прослеживается и в опросах «Левада-центра»: если в 2000 году 75% респондентов сожалели о распаде СССР, то к 2012 году таких стало 49%.
Вероятно, изменение тренда восприятия СССР на противоположный продиктовано улучшением социально-экономической ситуации в стране. Как комментировали экономисты в 2008 году, «валовый внутренний продукт за восемь лет (2000–2007) вырос на 72%; чуть меньше, но не менее впечатляюще вырос объем промышленного производства (на 56,2%). Внешнеторговый оборот увеличился более чем в пять раз, инвестиции в основной капитал — более чем в 2,5 раза, реальные доходы населения — почти в 2,5 раза». По словам директора Института стратегического анализа компании «Финансовые и бухгалтерские консультанты» Игоря Николаева, российская экономика росла благодаря «высоким мировым ценам на нефть, накопленному в 1990-х потенциалу роста, а также немногочисленным относительно удачным реформам».
«Тот век, который наступил, воспринимался людьми как в некотором роде возвращение утраченной советской эпохи, ведь появилась стабильность, уверенность в завтрашнем дне. И когда доходы населения каждый год росли на 10%, было ощущение, что этот век даже лучше того: в нем есть фрагменты того, что было тогда, но плюс еще много чего другого. В частности, именно тогда сформировались стандарты качества жизни — и они сильно отличались от советских», — объясняет Любовь Борусяк.
Однако в официальном дискурсе именно в этот момент образ СССР все чаще стал преподноситься как «золотые годы», а распад Союза восприниматься как «крупнейшая геополитическая катастрофа века», о чем заявил президент Владимир Путин в послании к Федеральному собранию в 2005 году.
«Апология СССР в путинской России основана на восприятии Союза как большой, единой и политически сильной страны. Эта апология началась с начала 2000-х, когда стало ясно, что ельцинский режим, основанный на принципиальном отрицании ценности советского опыта, провалился. Если посмотреть на сервере Kremlin.ru (официальный сайт президента России. — Forbes Life), то видно, что Владимир Путин уже в 2000 году делал жесты вполне определенного рода (встреча с последним президентом СССР, возложение венков на могилы советских воинов). Другое дело, что апология СССР развивалась по нарастающей, поскольку такая — в значительной степени популистская — апелляция к советской истории и в 2000-х воспринималась «электоратом» положительно, а в 2010–2020-е — еще более положительно», — объясняет Forbes Life Юрий Латов, доктор социологических наук, кандидат экономических наук из Института социологии ФНИСЦ РАН.
После Крыма и до наших дней
Последующие замеры общественного мнения действительно показывали только усиление у россиян чувства ностальгии по СССР. В частности, в 2014 году 54% респондентов ФОМ заявляли, что сожалеют о распаде СССР, а в 2021-м таких людей стало ощутимо больше — 62%. Схожий рост с небольшими колебаниями в те же годы фиксирует «Левада-центр» (54% и 63% опрошенных, соответственно). В приуроченном к столетию образования Советского Союза опросе ВЦИОМ отражены такие же данные: больше половины россиян сожалеют о распаде СССР (58%). Они объясняют это чувство потерей ощущения единства, сплоченности, дружбы.
В опросах всех трех агентств прослеживается закономерность: чем старше человек, тем сильнее у него чувство ностальгии по СССР. В возрастной когорте 60 лет и старше 81% отвечающих сожалеют о распаде Советского Союза. Эти чувства у старшего поколения вполне объяснимы, ведь их детство и юность выпали на относительно благополучный период «длинных семидесятых» — об этом говорят сами респонденты. Что сложнее объяснить, так это существующее и у молодых соотечественников позитивное отношение к Союзу (среди россиян в возрасте от 18 до 24 лет 40% сожалеет о его распаде), хотя у них нет опыта жизни в эту эпоху.
В исследовании Майи Ядовой из Института научной информации по общественным наукам РАН (ИНИОН РАН) отмечается, что «постсоветское поколение молодежи отличает достаточно мифологизированный и романтизированный взгляд на советское прошлое: знания молодых россиян об этом историческом периоде фрагментарны и базируются в основном на рассказах родителей, учителей и тиражируемых в СМИ штампах».
В пример автор приводит слова молодых респондентов, участвовавших в исследовании Валерии Касамары и Анны Сорокиной из Высшей школы экономики: для одной из респонденток СССР — «страна счастливых, улыбающихся, работающих людей». Так, заключает Майя Ядова, интерес к советскому прошлому для этой части молодежи, вероятно, вызван мечтами о справедливом обществе равных возможностей в противовес современному российскому обществу.
Контраст с современной Россией как причину ностальгии по СССР отмечает и Юрий Латов. В частности, по его мнению, она «тем сильнее, чем меньше в современной России людей, лично знающих «реальный социализм» во всем комплексе его плюсов и минусов. Я сам, родившийся в 1965 году, отношусь, пожалуй, к последнему поколению таких людей. Даже родившиеся в 1970-е этот самый «реальный социализм» в нормальном виде (до горбачевских преобразований) уже не застали. А ретроспективно по контрасту с современной Россией лучше видны советские «плюсы» (относительное равенство, вера в «прекрасное далеко», роль одного из мировых центров политической силы), чем «минусы».
Мифы и реальность
Как отмечает историк Людмила Мазур, мифологизация советского прошлого распространена не только среди молодежи, не имеющей опыта жизни в эпоху СССР, но и среди старшего поколения, которое утратило свое благосостояние или статус или не смогло адаптироваться к новым условиям жизни в рыночной экономике.
Во многом это естественный процесс, ведь, по мнению Александра Косова, «разрушение существовавшей идеологии и вместе с ней системы ценностных ориентаций, на которую она опиралась, породило кризис в духовной сфере, оставив человека без ориентиров и убеждений», однако распространение мифов имеет и рукотворный характер.
Одновременно в официальном общественном дискурсе в России в последние годы активно романтизируют советскую эпоху. Например, в 2022 году Госдума приняла закон о создании общественно-государственного общероссийского движения «Российское движение «Большая перемена», которая, по сути, становится аналогом советского пионерского движения (а президент и вовсе предложил подумать, как оставить старое название — «пионеры»).
Все чаще говорится о героях и подвигах прошлого, что зачастую способствует распространению мифов — особенно это характерно для сферы искусства, например кинематографа. Здесь часто приводят в пример патриотические фильмы, такие как «Легенда №17» или «Зоя», к которым у историков возникают вопросы.
Олег Барабанов, программный директор Валдайского клуба, комментируя ситуацию с официальной политикой исторической памяти, подчеркивает ее двоякость: «Очень многие советские достижения активно используются в этой политике памяти. Гагарин, космос, спорт, атомная энергия — все это уже перешло в категорию «духовных скреп» в официальной трактовке. Однако априорная контрреволюционность, неприятие революций и акцент на стабильности также постулируются как «скрепы» в официальной ценностной политике. Поэтому и Октябрьская революция, и создание СССР в этой логике становятся некой фигурой умолчания, о которой проще всего не вспоминать вообще. Ежегодно заслоняемый щитами в день парада 9 мая мавзолей Ленина на Красной площади становится, пожалуй, одним из наиболее выпуклых семантических знаков такой политики».
О двоякости официальной исторической политики говорит и Юрий Латов, отмечая, что одни установки СССР современной властью отметаются, тогда как другие, наоборот, активно поддерживаются. «Играет роль, конечно, и политика путинского режима [в усиление ностальгических чувств], но ее влияние противоречиво, поскольку советский атеизм и советская установка на интернационализм принципиально этим режимом осуждаются. Поэтому в народной ностальгии по СССР смешаны как одобрение «путинского ренессанса», так и его осуждение, поскольку нынешний режим осуществляет апологию советского общества очень выборочно».
По мнению Латова, для нынешнего госрежима СССР — это «прежде всего великая держава, а для «простых» россиян — страна, где не было ни «слишком» богатых, к тому же открыто демонстрирующих «неправедное» богатство, ни «слишком» бедных». Любовь Борусяк также согласна с выборочным характером официального дискурса власти о советском прошлом. Она считает, что в России «долгие годы была попытка создать новую национальную идею, а сейчас мы вошли в этап, когда она достраивается, и советского в ней немного — гораздо больше патриархального».
Если ностальгия играет роль антидепрессанта, анестетика и адаптогена одновременно, то станет ли «спецоперация»* дополнительным поводом для усиления ностальгии? По мнению Юлии Бекреневой, психолога-консультанта, старшего преподавателя кафедры кризисных и экстремальных ситуаций факультета психологии СПбГУ, такой сценарий возможен: «Я думаю, что ввиду универсальности этого механизма вполне может быть и так. Более того, ностальгия не столько по СССР, сколько по прошлому в целом. И возможно, чем критичней/неопределенней нынешняя ситуация будет видеться, тем это чувство будет усиливаться».
* Согласно требованию Роскомнадзора, при подготовке материалов о специальной операции на востоке Украины все российские СМИ обязаны пользоваться информацией только из официальных источников РФ. Мы не можем публиковать материалы, в которых проводимая операция называется «нападением», «вторжением» либо «объявлением войны», если это не прямая цитата (статья 57 ФЗ о СМИ). В случае нарушения требования со СМИ может быть взыскан штраф в размере 5 млн рублей, также может последовать блокировка издания.